Вера Каспери - Беллилия Страница 30

Ему надо было все обдумать. В какой-то момент он даже признал возможность ее вины. Но, допустим, доказана ее невиновность. Может ли он отбросить свои подозрения так же решительно, как хирург отбрасывает скальпель после операции? «Твоя жена — здоровая женщина… Вам надо родить еще двоих, а то и троих». Мог бы ты, как доктор Мейерс, во время рождественской недели подозревать Беллилию в том, что она дала яд своему мужу, а в первую неделю Нового года благословить ее как верную жену и будущую мать? А если на следующей неделе будет доказано, что история Бена Чейни лжива, сможешь ли ты, Чарли, переменить взгляды с такой же легкостью, как это сделал доктор?

Допустим, Бен ошибся, пошел по ложному следу и подозревает невинную женщину? Допустим, бедняжка Беллилия стала жертвой ужасной, тщательно продуманной интриги? А может, Бен и не детектив вовсе, может, просто умный садист-психопат?

Эта счастливая надежда обитала в сердце Чарли примерно полминуты. Он свободно вздохнул и стал подниматься по лестнице к комнате, где его ждала любимая супруга. В тени, на повороте лестницы, его приветствовал Билл Баррет с кривой, циничной ухмылкой на мокрых губах, поблескивая глазами утопленника.

Много лет тому назад Чарли приучил себя очищать мозги от беспокойства и тревог в те минуты, когда чистил зубы вечером. Он гордился своей способностью выкидывать перед сном из головы все заботы и хвастался, что крепче всего спит по ночам во время критических ситуаций на работе. Сегодня перед тем, как лечь спать, он прополоскал рот антисептическим раствором, прошелся по всему дому, отключил радиаторы, выключил свет и с железной твердостью принял решение выбросить из головы Баррета, Джэкобса и Маккелви.

Сон, однако, не приходил. Но Чарли не хотел признавать, что неясное чувство ужаса не давало ему заснуть, и старался не позволить трем привидениям войти в спальню. Откуда-то доносился какой-то стук, довольно подозрительный, потому что соблюдался точный ритм. «Дверь в подвал, — подумал Чарли. — Я забыл ее захлопнуть. Помню, что забыл». Он совсем не был в этом уверен, но под одеялом ему было тепло, а в холле гуляли сквозняки, и при мысли о путешествии в подвал у него по рукам и ногам забегали мурашки.

Он решил включить свет, чтобы рассеять обман чувств, разрастающийся в темноте, забыть о стуке, переключив внимание на реальность. Он лежал в своей старой спальне, и, когда его глаза привыкли к свету, ему показалось, что он никогда не покидал эту железную односпальную кровать, чтобы спать с женой на двуспальной кровати из вишневого дерева. На противоположной стене висела гравюра, которую он купил в свои молодые годы в Йеле. Стая диких уток летела влево, только влево. «Здесь отражено само движение», — объяснил он своей матери, когда вешал гравюру на стену.

Дверь в подвал продолжала ритмично стучать. Глаза Чарли от полета уток переключились на книги, лежавшие на тумбочке у кровати. Когда он прочел заглавия, ощущение прошлого растаяло, и Чарли вспомнил, что мать умерла восемь месяцев тому назад, а книги эти выбрала его жена, Беллилия. Вкус у нее был ужасный. Чарли пытался отучить ее от Лоры Джин Либби, читая ей вслух «Французскую революцию» Карлейля. Сначала она покорно слушала, но потом как-то призналась, что хорошие книги наводят на нее сон.

Чарли открыл первую книгу. Это было именно то, что он и ожидал. Красавица героиня с распущенными волосами попала в плен к дикарям. Где-то вдалеке слышны звуки барабанов. Черный вождь уже собирается затащить леди Памелу в свою хижину, но тут появляется Сирил и спасает ее от кое-чего худшего, чем смерть. В одиночку герой сражается с дикой ордой и побеждает — любовь торжествует, — и леди Памела в мужественных руках Сирила со счастливым смехом выкидывает из памяти ссору на теннисном корте, которая развела ее с Сирилом в разные стороны и которую им подстроила лицемерная Розамунда.

Чарли взволновали не надуманные страсти, а имена персонажей книги: Памела, Сирил, Розамунда. Ни одной Мэри или Билла, ни одного Пита или Джейн.

Морин, Хлоя, Аннабел.

А как насчет Беллилии?

Имя ее отца было Кортни Ванс.

Она часто забавляла Чарли рассказами о смешных или драматических эпизодах своей жизни. Теперь, когда он попытался сложить эти истории в хронологическом порядке, то понял, что она никогда не рассказывала их последовательно, а всегда кусками и отрывками. Его глаза, сосредоточенные на стае диких уток, увидели ребенка Беллилию, Беллилию Ванc с темными длинными кудрями, степенно шагающую за своей гувернанткой вниз по лестнице дома в Сан-Франциско. Ее отец был английским джентльменом, а ее дед, младший сын в семье, без какого-либо достатка, приехал в Калифорнию, когда там началась золотая лихорадка. Родители ее матери — ирландцы благородных кровей — разорились из-за своей любви к лошадям и неблагодарности фермеров. А вот ее дед по отцовской линии добыл-таки золото. Обеды сервировались на двадцать четыре персоны, блюда подавались на золотых тарелках в столовой с цветными витражами. Звуки музыки доносились до детской комнаты, где девочка Беллилия спала в ночной рубашке из самой лучшей французской фланели, сшитой руками домашней швеи. Землетрясение 1906 года полностью их разорило, и девчонки в школе, которые до того пресмыкались перед Беллилией, ополчились против нее и сделали такой несчастной, что она вынуждена была сбежать из школы. После смерти родителей униженная бедностью сиротка держалась только благодаря своей гордости. Ей удалось найти место компаньонки у богатой вспыльчивой старой леди, которая сначала очень плохо обращалась с ней, а потом полюбила, как родную дочь. В модном курортном месте, на Востоке… это было в Парке Эсберни… она влюбилась в молодого миллионера, который хотел на ней жениться и обеспечить ей счастливую жизнь. Но его родители лишили юношу возможности жениться по любви и отняли у него это счастье, так как девушка была бедной и ей приходилось зарабатывать на жизнь. Молодой миллионер умер от туберкулеза, а вскоре приютившая ее вспыльчивая старая леди тоже покинула этот мир, оставив Беллилии наследство, которое было оспорено в суде родственниками старушки. Это были жадные люди, конечно настроенные против девушки, завоевавшей любовь и привязанность леди, чего сами они так и не добились. Чтобы не унижать себя в схватке за деньги перед открытым судом, она убежала в Чикаго, где вновь попыталась честно заработать деньги на жизнь. На фабрике женских блузок, куда она поступила на работу, из нее выжимали все соки, но она готова была тихо и незаметно выполнять свои обязанности, если бы ей не приходилось все время скрываться от сладострастных взглядов хозяина. И вот тогда она встретила Рауля Кошрэна.

Чарли впервые складывал историю жизни своей жены из фрагментов в одно целое, и неожиданно она предстала перед ним словно сюжет романа вдохновенной Лоры Джин Либби. Отдельные истории, рассказанные в разное время, казались ему совершенно реальными. Не было никаких оснований не доверять мягкому голосу или искать признаки обмана в этих темных глазах. Почему он должен сомневаться в страстной любви чахоточного миллионера, в благодарности вспыльчивой старой леди, в приставаниях фабриканта дамских блузок? Ведь сам он тоже без ума от Беллилии. Ритмичный стук продолжался. Чарли выключил свет, решив, что сразу же уснет. Дверь в подвал тотчас стала барабаном, который слышала леди Памела в джунглях, а Чарли почувствовал, что замерзает: тело стало холодным и влажным, словно он вдруг очутился в ледяной воде. Он боролся в кромешной тьме, пытаясь вынырнуть на поверхность и нащупать сваи мостков.

Маккелви умер от отравления, поужинав рыбой. Его жена в тот вечер ела тушеное мясо, так как не любила рыбу.

— А Беллилия обожает рыбу, — громко произнес Чарли, спотыкаясь в темноте: он все-таки встал с постели и отправился на поиски источника ритмичного стука. — Особенно она любит пресноводных рыб, таких как форель и окунь. А также устриц, крабов и омаров.

Дверь в подвал оказалась ни в чем не виноватой. Она была заперта на замок, новый и крепкий. Чарли расстроился: он, как правило, очень точно определял, откуда идут звуки в ночи, а теперь даже усомнился, не приснилось ли ему все это. Нервы были напряжены, воображение разыгралось сверх меры. Но именно тогда, когда он решил, что никакого стука не было, где-то снова застучало. Шаркая ночными туфлями, он поднялся по лестнице в мансарду и начал шарить рукой по стене, чтобы найти выключатель. Его появление вызвало панику у зимовавших здесь мышей. Он слышал тихий шорох их быстрых лапок… и вдруг почувствовал, как что-то холодное коснулось его голой ноги…

Джэкобс был евреем, одним из тех преданных мужей, которые по субботам приносят жене цветы и страхуют свою жизнь на сумму большую, чем могут себе позволить. Интересно, как можно утопить мужчину в ванне? Может, ему тоже подсыпали снотворное? Или словно в шутку щекотали Джэкоба до тех пор, пока две слабые ручки не смогли нежно и ласково опустить его голову на дно. Вода была теплая, по цвету похожая на морскую. В ванной комнате стоял запах сырости и туалетного мыла.