Режи Дескотт - Корпус 38 Страница 30

Вокруг нее разложены ксерокопии досье Данте: выдержки из протоколов, полицейские рапорты, первый приговор к тюремному заключению, доклад психиатрической экспертизы Льенара… Она выключает звук и уже в который раз принимается за чтение. Самый первый контакт Данте с психиатром. И тут деталь, до сих пор не замеченная, бросается ей в глаза: при клиническом обследовании ее коллега заметил открывшийся под остриженными волосами шрам на черепе — пятнадцать хирургических швов. Сама Сюзанна шрам не разглядела — взлохмаченные волосы Данте мешали. Он сказал психиатру, что на него напали в Страсбурге «в ночь с 24 на 25 декабря 1989». «Веселое было у него Рождество, — думает Сюзанна. — В отделении неотложной помощи больницы Робертсо. Аллилуйя».

Небеса над Елисейскими Полями рассекает звено истребителей. На земле полки подходят к площади Согласия. Ей кажется, будто она смотрит архивную кинохронику.

Прежде этот факт был не столь важен, но сейчас, возможно, представляет интерес. Мужчина продолжал бы брить голову, если бы у него было неосознанное желание продемонстрировать следы той ночи как нечто значительное. По телефону ей ничего не удастся выяснить — столько времени прошло. На месте, если повезет, она что-нибудь разыщет. Раз Данте спустя двенадцать лет помнил точную дату и название больницы, значит, событие ему запомнилось.

Мысль, что ее спасению может поспособствовать Льенар, веселит Сюзанну.

Поезд Париж — Страсбург 10:45 проезжает мимо пейзажей, на которых безуспешно пытается сосредоточиться доктор Ломан.

Надо поговорить с дочерьми. Сцена на пляже ей не позволила. Теперь Сюзанна хочет с ними поговорить. Вся эта ситуация вызывает у нее отторжение, а присутствие этой женщины рядом с девочками ее возмущает. Она способна лишь оставить сообщение Анжелике на автоответчике. Сюзанна глубоко вздыхает и, услышав сигнал, говорит:

— Анжелика, дорогая, я не смогла приехать к вам в Ля Боль… Ты, должно быть, на меня обиделась. Но у меня правда очень много работы. Есть дело, которое я непременно должна закончить. Я вам объясню… Когда прослушаешь это сообщение, позвони мне… Я соскучилась.

В порыве Сюзанна звонит на автоответчик Жильберу, потом смотрит в оконное стекло на отражение круглой дуры и спрашивает себя, проверяет ли он сделанные им швы, когда забавляется со своей пассией. Она кладет трубку, не оставив сообщения. Справа доносится еле слышная музыка из наушников. У соседки в прозрачном футляре для компакт-дисков лежит «Horses» Патти Смит,[46] которую она узнает по обложке с черно-белым силуэтом, полупрозрачным и бесполым, тонкие руки на груди, черная куртка накинута на левое плечо, поэтесса — застенчивая и высокомерная. Сюзанна принимает лекарство. Они слушали «Gloria», «Free Money», «Birdland» и «Land», которые звучали так, будто им никто и ничто не сможет помешать. Сюзанна вспоминает напор певицы, ее сильный голос, задающий ритм ударным, фортепиано, гитаре, басу, которые сдержанно следуют за голосом, когда тот затихает, и аккомпанируют ему, когда она увлекается, отрывисто произнося драгоценные слова.

Некоторые люди не забывают первых увлечений — например, Стейнер, который цитирует Рембо и хранит в кабинете фотографии Каржа.[47] Сюзанна не видела Стейнера после их разговора на тротуаре перед ПСПП. Он больше не появлялся, не поддерживал ее на ее пути в ад. Если след, по которому она идет, окажется верным, у нее будет повод ему позвонить.

Однако вот что непонятно: состояние, в котором оставлено последнее место преступления. Прежде убийца всегда старался уничтожить все следы убийств. Это, по меньшей мере, отклонение от его правил. Значит, его смертоносные побуждения все чаще и паранойя прогрессирует.

Многие смеялись ей в лицо, услышав, что она разыскивает членов бригады «скорой помощи», дежуривших в ночь на Рождество 1989-го. Многие, но не доктор Вандролини, начальник службы «Скорой помощи» больницы Робертсо, который выслушал ее историю до конца, ни разу не дав ей понять, что она чокнутая.

Пока она говорила, он не спускал с нее глаз, разглядывал так настойчиво, что временами она сомневалась, взаправду ли он слушает. Любитель гольфа с плохой стрижкой, на которого она никогда бы не обратила внимания. На стенах кабинета висели фотографии лунок, а в углу располагалась площадка для мини-гольфа.

— Все это было давно, — говорит он, когда она умолкает. — Что касается меня, я стал руководить службой три года назад. Поэтому…

— Книга регистрации персонала, быть может…

— Вы довольно странно поступаете. Я не знал, что психиатрия проводит такие следствия на месте событий. Если бы я знал… Я в свое время сам думал, не стать ли психиатром.

— Но в конце концов выбрали «Скорую помощь». И гольф.

Улыбка обнажает желтые от табака зубы, которые он быстро прячет.

— Вы мне симпатичны, — говорит он, глядя на ее грудь. — Знаете, что можно сделать? Я пошлю вас в службу персонала посмотреть журналы регистрации, и вы вернетесь ко мне со списком тех, кто работал в службе в то время. Я предупрежу службу. Они вам все дадут. Потом посмотрим, с кем можно связаться.

— Я не могла надеяться на большее.

— Это максимум, что я могу для вас сделать — разве что пригласить вас сегодня поужинать.

Она делает усилие, чтобы не засмеяться. Только улыбка на мгновение выдает ее мысли.

— Доктор, сейчас уже около пяти. — Она поднимается. — Если вы не возражаете, я пойду в службу персонала, пока они не закрылись. А потом вернусь к вам.

— Но не отказывайтесь же так быстро! — говорит он, когда она уже в дверях. — Я знаю город как свои пять пальцев. Было бы жаль этим не воспользоваться.

Две сотрудницы службы, работавшие здесь четырнадцать лет назад, еще не ушли на пенсию. Но одна в отпуске, а другая должна выйти на работу завтра.

Доктор Вандролини набирает номер Элен Кирх, успокаивающе глядя на Сюзанну.

Вандролини поймал ее в свои паучьи сети и очень доволен таким уловом. Идеальная мишень — ни с кем в Страсбурге не знакома, явно нуждается в компании на вечер, а завтра исчезнет.

— Элен? Доктор Вандролини. Я вам не помешал?

Он не допустил оплошности и не включил громкую связь. Тем не менее Сюзанна поняла, что у него ничего не вышло. Огорченный, он положил трубку.

— По-видимому, у нас затруднения. Сожалею, я ничего не смог узнать. Трудный характер. Одним словом, больше не о чем говорить. Но если вы не хотите сдаваться, лучшее, что я могу вам посоветовать, — вернуться завтра и встретиться с ней лично. Может, вам удастся ее задобрить. А чтобы скоротать ожидание, мое предложение в силе, я вам помогу вытерпеть до завтра. Если, конечно, у вас нет вариантов получше…

С первого взгляда Сюзанна поняла, почему ей было нетрудно убедить Элен Кирх встретиться. Эта блондинка с обесцвеченными волосами и носом, претерпевшим хирургическое вмешательство, вынуждена терпеть постоянные ухаживания своего начальника службы — вероятно, очень настойчивые. Понимая, что он ей звонил ради прекрасных глаз другой, той, которая позвонила полчаса спустя, медсестра захотела на нее посмотреть.

Она жила в очень опрятной двухкомнатной квартире на набережной Сен-Этьен с видом на гавань Иль, на несколько пришвартованных барж и на плакучие ивы у воды.

— Итак, доктор Вандролини — ваше первое впечатление от Страсбурга…

— Он был очень любезен, пока не понял, что я не собираюсь с ним ужинать.

— Вам повезло, что вы с ним не работаете. Только представлю, что я должна встретиться с ним завтра…

— Непохоже, что он кусается.

— Нет! Однажды его поставили на место, и он запомнил на всю жизнь, но это в прошлом. Вы должны были дать ему в ухо за то, что он рискнул мне позвонить.

Обе женщины смеются.

— Я бы очень хотела вам помочь, но я тогда не дежурила. Я помню, потому что к тому времени я уже три года работала в службе и это было первое Рождество, которое я провела не на дежурстве.

Сюзанна хмурится.

— Зато я помню, кто дежурил. Санитар. Я давно его не видела. Он ушел из больницы пять лет назад. На пенсии. У нас были хорошие отношения, хотя он, конечно, любит выпить…

Санитар на пенсии хотел бы видеть «молодую женщину» у себя. Он не мог все в точности вспомнить, «но, чтобы посодействовать мадемуазель», готов напрячь память. «Натуральный бардак, точно»… На этот раз громкая связь была включена.

Затем Элен Кирх проводила Сюзанну до площади Ом-де-Фер — вот случай для парижанки прогуляться, подумать о своем в старом Страсбурге с сотнями туристов, что гуляют по улицам в наступающих сумерках. В стороне от витрин и уличных фонарей — лабиринт мощеных улиц, которые ненамного изменились за сотни лет. Именно это и искали здесь туристы. Они путешествовали во времени, как и Сюзанна, только с другой целью. Медсестра выступала гидом — рассказывала об особенностях того или другого здания с фахверковыми стенами, но доктор Ломан размышляла главным образом о том, ходил ли Данте по этим мостовым.