Андрей Курков - Закон улитки Страница 31

Их разговор оборвался внезапно, как только взгляд Ксюши наткнулся на конверт с деньгами. Она сразу замолчала, и взгляд ее застыл.

– Я бы никогда у нее ничего не взяла… Но у мамы рак, надо платить за лекарства. А платить нечем… – Ксюша тяжело вздохнула.

Виктор понял, что самое время уходить. Вышел в коридор и увидел в пасти у питбуля Босика свою пожеванную туфлю.

– Ты что! А ну отдай! – закричала на собаку Ксюша. Подбежала к ней, выхватила туфлю из пасти.

Растерянная, Ксюша опустила туфлю перед Виктором и подняла на него виноватый взгляд.

– Вы извините…

Быстро обувшись и почувствовав в левой туфле некоторый дискомфорт, Виктор вышел из квартиры Ксюши в совершенно подавленном настроении. В салоне «лексуса» горел свет – водитель читал книгу. Виктор молча сел на заднее сиденье.

Выехали со двора на пустынную улицу. Машина разогналась. Мимо проносились мигающие желтым светофоры. Водитель вдруг обернулся и сказал негромко: «Кажется, будут неприятности».

Виктор очнулся, оглянулся и увидел, что за ними следом, выдерживая дистанцию в сто метров, едут два джипа.

На глазах у Виктора первый джип вдруг легко обогнал «лексус» и притормозил, заставив и водителя «лексуса» нажать на тормоз. Второй джип «подпер» машину собой сзади. Остановились.

Виктор успел подумать о том, что его водитель даже не попытался оторваться, хотя машина у него не слабее джипов, да и улицы совершенно пустынны.

Дверца со стороны водителя открылась, и в салон заглянул крепкий невысокий парень, одетый в синий спортивный костюм.

Посмотрел на водителя, перевел взгляд на Виктора, снова возвратил на водителя.

– Мы его сами подвезем, – сказал. – Не беспокойся и хозяйку не беспокой! Выходи! – скомандовал он уже Виктору.

И Виктор понял, что деваться ему некуда, что никто его ни спасать, ни защищать не собирается.

32

Когда Виктор открыл глаза, вокруг было темно. Даже непросто темно, а словно тушью все замазано, закрашено. Попробовал встать, но тело не слушалось. Зато ощущалось, словно был он парализованным тюленем и пытался отделиться мозгами от скованного и неподвижного тела. Даже голова была наполнена какой-то тяжестью. Открыл рот. Сказал: «А!», просто проверяя, сон это или некая кошмарная реальность. «А!» вернулось в его уши тогда, когда рот его уже был закрыт. Удивленный, Виктор выдавил из себя еще какой-то звук и услышал его не сразу. Только через минуту или две этот звук возвратился в его уши. Что-то закололо в руке, и Виктор приподнял голову, чтобы посмотреть. Только после этого понял, что голова таки приподнялась. Значит, не так уж все плохо. Осталось только выяснить, где он. И еще вспомнить, что с ним произошло.

Опустив голову на подушку, Виктор понял, что лежит на кровати. Вспомнил двух парней в синих спортивных костюмах и третьего в обычной одежде и свитере. Тот третий и сделал ему какой-то укол, пока «спортсмены» крепко его держали. Колол в вену с внутренней стороны локтя. Именно это место теперь и ныло. Даже не ныло. Ощущалась колющая боль, словно что-то там осталось в вене и мешало. А где-то далеко-далеко в голове, за несчетным количеством тонких простенков звучало удаленное до предела эхо повторяющихся вопросов: «Ты видел Брониковского мертвым? Откуда у тебя его кредитка? Ты видел его мертвым? Что ты здесь делаешь? Ты видел Брониковского мертвым?»

Тушь постепенно сползала со стен небольшой комнатки – значит, зрение оживало. Теперь уже Виктор и окно различил. А тушь теперь отошла за окно, но это была естественная тушь вечера или ночи.

Виктор прислушался – тихо. Снова вспомнил вчерашний вечер. Удаленное эхо в голове замолкло. Кроме этих затихших голосов не было ничего, что могло бы пролить хоть немного света на происшедшее с ним прошлой ночью. Компьютерным языком это называется «Невосстанавливаемая ошибка памяти». Загудела голова. И тут же за дверью – шаги. И прямоугольник света, вырвавшийся из раскрывшейся двери, падает как раз на его кровать, на его лицо.

Виктор зажмурился, поднял руку и снова по-новому ощутил резь в месте укола.

– Ну как ты? – спросил знакомый женский голос.

Виктор медленно отвел руку от глаз. Перед ним стояла раскосоглазая Марина в бордовом халате.

Автоматически Виктор посмотрел на ее руки, на цвет ногтей, ожидая, что он тоже будет бордовым. Но нет, ожидания не оправдались – ногти вообще были не накрашены.

– Как я сюда попал? – спросил Виктор и не сразу услышал собственные слова. Опять удивился этому странному запаздыванию звуков.

– Тебя привезли, – ответила Марина. Оглянулась, подошла к окну и переставила стоявший там стул к изголовью кровати.

– Что со мной было?

– Можно только догадываться… Думаю, что с тобой разговаривали по душам. – Вдруг Марина обратила внимание на бумажку, зажатую в кулаке левой руки. – Что там у тебя за записка?

Виктор приподнял левую руку, но разжать кулак не смог. Кулак его не слушался. Марина спокойно отогнула пальцы и вытащила бумажку. Развернула и рассмеялась.

Смех прозвучал для Виктора унижающе.

– Что там? – спросил он.

– Счет за ужин в ресторане… Кто-то подумал, что мой Стас вернулся, и поднял тревогу…

Она поднесла счет, подписанный Виктором за Брониковского, к его глазам.

– Видишь, как опасно подделывать подписи покойников, – произнесла она.

В ее словах не было никакого тепла по отношению к умершему мужу. Правда, если она знала о Ксюше, значит, не все было так безоблачно в их семейной жизни.

Теперь вспомнился в подробностях ночной визит к молодой любовнице банкира. И Виктор тяжело вздохнул, наполненный вдруг нахлынувшим сочувствием к этой молодой женщине, которая так искренне плакала, узнав о смерти Брониковского.

Марина словно прочитала мысли Виктора.

– Как там Ксения? – спросила.

– Плакала.

– Это понятно, – кивнула она. – Долго плакала?

– Не очень.

– Деньги взяла?

– С трудом… Она поняла, что деньги не от Стаса. Сказала, что он бы ей не передавал.

– Дурочка! Может, выпить хочешь?

Виктор задумался. Появилась надежда, что алкоголь разбудит его тело, возродит его к новой жизни, только вот что подразумевать под «новой»?

– Коньяка, – попросил он.

Марина принесла два бокала с коньяком.

Виктор повернулся на бок, потом приподнялся и не без труда уселся в кровати. Выпил. Посмотрел на Марину внимательно.

– А вы о ней знали, – сказал.

– Чего ж не знать, – Марина пожала плечами. – Он даже водителя своего к ней посылал с продуктами. Да еще куда! За Кольцевую! Представь себе – грязная многоэтажка, и к ней «шестисотый» подъезжает! У всех на виду! Ну перевез бы ее куда-нибудь на Тверскую. Поближе к своему банку. Забегал бы к ней в перерывах – никто бы и не заметил! Просто стыдно за него было…

– Он ей квартиру на Арбате дарил, – произнес Виктор. – А она не взяла… Наверно, это любовь, – на лице у Виктора возникло слабое подобие улыбки.

– Ты хочешь сказать, что он ее любил? Да нет, он на ней душой отдыхал… Такая наивная, искренняя провинциалочка – мечта любого уставшего банкира. Никаких претензий, никаких особых запросов. Только огромное спасибо за то, что обратил внимание… Ладно, что мы все о нем!

Марина достала из кармана бордового халата давно знакомую Виктору кредитную карточку и протянула ему.

– Бери, подписываться уже умеешь, – сказала. – Мне его деньги не нужны. Ни как запоздалое «извини», ни как просто деньги. У меня свои есть…

Виктор взял кредитку и вдруг понял, что лежит он в кровати совершенно раздетый. На лице появился испуг.

– А кто меня раздел?

– Мы с Ольгой. Не класть же тебя одетым в чистую постель. Да еще и грязным. Видно, где-то тебя не удержали. Ну да Оля постирала все и высушила. Ты, когда очухаешься, домой, в Киев?

– Нет, сначала надо пингвина найти, он тут, в Москве. Теперь, может, и денег хватит, – Виктор посмотрел на кредитную карточку, – чтобы выкупить его.

– Если не хватит – позвони! Правда, мы еще не прощаемся!

Марина вышла из комнаты и вернулась с бутылкой коньяка. Налила себе и Виктору. В это время в той, другой, комнате погас свет и стало удивительно темно.

– Который час? – вдруг спросил он.

– Пол-одиннадцатого.

На следующее утро Виктор проснулся от жары. И от того, что его гладили чьи-то руки. Тело подчинялось ему полностью. Он открыл глаза и увидел напротив на подушке Марину, лежавшую с закрытыми глазами. Но ее рука продолжала гладить его плечо, потом опустилась ниже. Замерла на бедре, снова опустилась ниже, и пальцы игриво коснулись его уставшего члена.

Виктор явно ощутил сильную усталость в паху. Попытался вспомнить прошедшую ночь, но и ее словно вырезало из памяти. Только без всяких уколов. Никакого сравнения с той первой ночью, с «небесным» ковром под теплыми ветрами вентиляторов.