Грег Айлс - Заложники страха Страница 31

– Не знаю, что ты там наговорил сегодня Полу Биглеру, но он едет к вам, чтобы закрыть твою чертову контору. Ты вне игры, Кайл, по крайней мере на время. Подыщи хорошего адвоката.

– Но… Сегодня? Биглер же пообещал, что приедет завтра утром? – ошеломленно переспросил Остер.

Эванс не стал отвечать на подобное проявление идиотизма. Из трубки доносился только гул уличного движения. Кайл представил, как его школьный приятель стоит в какой-нибудь подозрительной телефонной будке в центре города, ожидая, что любой бродяга может оказаться грабителем.

– Патрик, – дрожащим голосом произнес Кайл, – его можно как-нибудь остановить?

– Прости, старик, корабль уже в пути. И… я должен тебе что-то сказать. С этой минуты наши отношения прекращаются. Мы давние друзья, но у меня престижная работа, а ты сейчас под следствием. Я не могу рисковать только потому, что мы вместе играли в школе.

В ухо Остеру заревел мотор мощного грузовика. У Кайла было ощущение, что Эванс отошел от рулеточного стола, оставив его, Кайла, с полумиллионным проигрышем.

– Мне пора идти, – сказал Эванс. – Тебе все понятно? Никаких звонков в губернаторский офис – ни из дома, ни, тем паче, из тюрьмы.

В душе Остера боролись страх и негодование.

– А как же все пожертвования, которые я вам делал? Черт, только в этом году…

– Проснись, Кайл! Своя рубашка ближе к телу! Найди хорошего адвоката. А я сматываюсь отсюда.

Телефон в руке Остера щелкнул и замолчал. Гул уличного движения стих, и Кайл не слышал больше ничего, кроме жужжания кондиционера в кабинете и голоса медсестры, доносящегося из коридора. Он чувствовал, как мир вокруг рушится, погребая его под обломками. Время, отпущенное Кайлу Остеру, известному в городе врачу, истечет, как только Пол Биглер преодолеет двадцать шесть миль, разделяющих Джексон и Атенс-Пойнт. Учитывая дорожное движение, на это потребуется около двух часов с четвертью, но если Биглер поспешит, ему хватит и девяноста минут.

«Господи, когда же он выехал? Какого черта я не сдержался и распустил язык?» – подумал Остер, с трудом подавляя желание добежать до машины, заехать в банк, чтобы снять со своих счетов все деньги, и покинуть город. Он нажал кнопку селекторной связи и вызвал Нелл.

– Да, доктор Остер, – на удивление холодно произнесла девушка.

– Пригласите, пожалуйста, ко мне в кабинет Виду.

– М-м-м… а ее нет.

– Что?! Где она?

– Ушла в магазин.

– Магазин? Какой еще магазин?

– Не знаю.

Остер застыл от изумления. Вида никогда не уходила из офиса днем. Может, у нее закончились сигареты?

– Сказать ей, чтобы зашла к вам, когда вернется?

– Э… да, пожалуйста. Спасибо.

Сердце Остера лихорадочно билось. Он отыскал в верхнем ящике бета-блокатор и запил капсулу кока-колой, оставшейся после утреннего перекуса. На всякий случай сунул под язык таблетку ативана. Что можно сделать за девяносто минут, чтобы спасти свою шкуру? Позвонить Биглеру и отправить его прямиком к доктору Шилдсу, пусть найдет в его доме подброшенные улики? А потом заявить, что делал все только для того, чтобы защитить младшего партнера? Но купится ли Биглер? Скорее всего нет. Слишком много улик в самом офисе. Еще не всем пациентам заткнули рты деньгами. Чтобы замести следы как следует, десяти дней мало. Где же Вида? Она нужна ему, и немедленно.

Он набрал номер ее сотового и сразу же попал в голосовую почту. Вида либо разговаривала по телефону с кем-то еще, либо просто не отвечала на звонок. В полной растерянности доктор Остер встал, чтобы пойти к пациенту, который ждал в приемной, но передумал. Он достал из нижнего ящика хрустальную бутылку «Дьяки» и глотнул прямо из горлышка.

– Она скоро вернется, – пробормотал Кайл, чувствуя, как алкоголь обжег пищевод. – Она знает, что делать.

Уоррен протащил Лорел через прихожую в спальню для гостей и толкнул на кровать. Автомобиль просигналил еще раз, а потом в дверь позвонили.

– Разреши мне ответить, – взмолилась Лорел. – Я ничего не сделаю, Богом клянусь!

Уоррен ее не слушал. Он заблокировал дверь в комнату стулом и стал искать что-то в чуланчике, где Шилдсы хранили разную дребедень, которой не нашлось другого места.

– Что ты делаешь? – закричала Лорел, моля Бога, чтобы Диана, обнаружив дверь запертой, забрала детишек к себе домой. Но, увы, скорее всего она заметила, что на подъездной аллее стоят обе машины. – Уоррен, пожалуйста, не надо скотча! Я не хочу, чтобы это увидели дети!

– Никакого скотча, – согласился Уоррен, выходя из кладовки с трехфутовым отрезком покрытого пластиком троса – велосипедным замком.

– Нет! – завизжала Лорел, но напрасно.

Уоррен сел ей на грудь, захлестнул на шее жены двойную петлю и, затянув трос потуже, пропустил концы сквозь отверстия в деревянной спинке кровати. Когда он защелкнул замок, Лорел едва дышала – от малейшего движения петля впивалась в горло.

– Сейчас вернусь, – сообщил Уоррен. – Смотри, без глупостей.

Он скрылся в прихожей. Лорел услышала, как открылась входная дверь, а затем радостно вскрикнула Бет, довольная, что папа неожиданно оказался дома. Голоса слились в еле различимый шум, и минуту спустя до Лорел донесся звук шагов по лестнице.

«За что?»

Борясь за каждый глоток воздуха, Лорел мучительно размышляла – правильно ли она поступила, не открыв дверь? Она читала, что специалисты советуют женщинам в подобной ситуации не останавливаться ни перед чем, вплоть до риска быть застреленной. Но здесь все было по-другому. Когда Уоррен сказал, что застрелится, Лорел по тону его голоса поняла – он говорит правду. Убьет и ее, и себя. На какой-то миг она подумала, что, может, было бы лучше, если бы все так и случилось, ведь дети полностью в его власти, но решила: Грант и Бет – ее последняя надежда вернуть мужу разум. Уоррен совсем съехал с катушек. Может быть, дети сумеют до него достучаться?

Из комнаты для игр на втором этаже послышались тихие шаги. Детская кушетка заскрипела под весом Уоррена. В эту минуту Лорел ненавидела Дэнни Макдэвита. Пять недель назад ее жизнь была прекрасной мечтой. Они договорились, что объявят своим половинам о разводе одновременно, в четверг вечером. Таким образом, что бы ни случилось, на следующее утро Уоррену придется идти на работу, а у Дэнни будут летные уроки. Значит, Лорел и Дэнни смогут увидеться, в каком бы бешенстве ни были Уоррен и Старлетт. В тот четверг влюбленные расстались в приподнятом настроении, но у Лорел под чувством радости таилась тревога: как Уоррен воспримет известие о разводе? И все же после одиннадцати месяцев губительной для души секретности впереди забрезжил свет.

Дэнни честно выполнил договоренность. Уложив детей спать, он позвал на кухню жену и сообщил, что больше ее не любит. Когда она спросила, есть ли у него другая, Дэнни признался, что впервые в жизни полюбил по-настоящему. Старлетт пришла в ярость. Она ясно дала понять: никакого развода Дэнни не получит (в Миссисипи для расторжения брака нужны веские причины!), но даже если он каким-то образом заставит ее согласиться, опекунства над Майклом ему не видать как своих ушей. Она оставит сына себе: во-первых, пусть Дэнни тоже страдает, а во-вторых, она не допустит, чтобы друзья сочли ее способной без тени сожаления отказаться от ребенка-аутиста (хотя так оно и было на самом деле). Дэнни провел ночь на кухне, пытаясь найти выход из западни, в которую сам себя загнал.

В доме Шилдсов события развивались по другому сценарию. После обхода в больнице Уоррен вернулся домой молчаливее обычного и словно не замечал детей, которые изо всех сил пытались привлечь его внимание. Встревоженная Лорел отправила Гранта и Бет играть на задний двор и спросила мужа, что произошло. Уоррен ответил, что днем умер Джимми Вудс. В детстве они жили на одной улице и учились в одном классе. Несколько лет назад у Джимми нашли диабет, и ему стоило огромного труда держать болезнь под контролем. В тот день, за час до того, как Уоррен вернулся домой, Джимми ехал по Двадцать четвертой автостраде – забрать сына после бейсбольной тренировки – и впал в диабетическую кому. Его автомобиль съехал в кювет, перевернулся и врезался в пекановое дерево. Когда карета «скорой помощи» привезла Вудса, Уоррен еще не ушел, и дежурный врач позвал его на помощь. Джимми умер на руках у Уоррена, посиневший и парализованный от самой шеи.

Раньше Уоррен никогда не проявлял эмоций, потеряв пациента, но сейчас, рассказывая о гибели друга детства, не мог сдержать слез. Ему пришлось лично сообщить о трагедии жене Вудса, которая вместе с сыном ждала у отделения реанимации. Испытывая странное чувство жалости, Лорел подошла к Уоррену и крепко обняла, но тот словно окаменел и попытался сменить тему разговора. Какой-то миг Лорел удерживала его в объятиях, а затем вернулась на кухню, готовить ужин.