Дэниел Силва - Властитель огня Страница 31

– Есть самолет, вылетающий из Франкфурта в Рим через два часа. Мы заказали для вас место на нем.

– Вам нужен номер моей карточки часто летающего пассажира?

– Что?

– Не важно.

– Желаю благополучного полета, – сказала девушка, и телефон отключился.

Часть третья

Вокзал Гар-де-Лион

Глава 15

Марсель

Второй раз за десять дней Поль Мартино совершил поездку из Экс-ан-Прованса в Марсель. Снова он зашел в кофейню на маленькой улочке, ответвляющейся от рю дэ Конвалесан, и поднялся по узкой лесенке в квартиру на втором этаже, где снова был встречен на площадке фигурой в просторных одеждах, тихо заговорившей с ним по-арабски. Они уселись на шелковые подушки на полу крошечной гостиной. Мужчина медленно наполнил гашишем примитивный кальян и поднес к нему зажженную спичку. В Марселе он был известен как Хаким эль-Бакри, иммигрант, недавно приехавший из Алжира. Мартино же знал его под другим именем – Абу Саддик. Но Мартино не обращался к нему по этому имени, как и Абу Саддик не называл Мартино тем именем, какое дал ему родной отец.

Абу Саддик сильно втянул в себя содержимое трубки, затем наклонил ее к Мартино. Мартино затянулся гашишем и проследил за направлением дыма, вырвавшегося из его ноздрей. Затем допил остававшийся кофе. Женщина под покрывалом взяла у него пустую чашку и предложила другую. Мартино отрицательно покачал головой, и она молча выскользнула из комнаты.

Волна наслаждения прошла по его телу, и он закрыл глаза. Все тут по-арабски, подумал он: немного курнуть, выпить чашечку сладкого кофе, быть обслуженным женщиной, которая знает свое место в жизни. Хотя он был воспитан как настоящий француз, в жилах его текла арабская кровь и арабский легче всего слетал с его языка. Язык поэтов, язык завоеваний и страдания. Порой жизнь вне своего народа становилась слишком мучительной. В Провансе его окружали такие, как он, люди, однако у него не было с ними ничего общего. Он был словно приговорен бродить среди них, как проклятая душа среди живущих. Только здесь, в крошечной квартирке Абу Саддика, мог он быть тем, кем был на самом деле. Абу Саддик понимал это – очевидно, поэтому и не спешил приступить к делу. Он добавил гашиша в кальян и снова чиркнул спичкой.

Мартино снова затянулся трубкой – глубже, чем в прошлый раз, и удерживал в себе дым, пока легкие, казалось, не лопнут. Теперь мозг его затуманился. Он увидел Палестину – не своими глазами, а такой, какой ее описывали ему те, кто действительно ее видел. Мартино, как и его отец, никогда там не бывал. Лимонники и оливковые рощи – такой он себе представлял ее. Источники пресной воды и козы, бродящие по рыжим холмам Галилеи. Немного похоже, думал он, на то, как выглядел Прованс до появления греков.

Картинка растаяла, и теперь он бродил среди кельтских и римских развалин. Он пришел в деревню – деревню на Прибрежной равнине Палестины. Она называлась Бейт-Сайед. От нее не осталось ничего, кроме следов на пыльной земле. Мартино в своей галлюцинации упал на колени и принялся ковырять землю лопатой. Она не выдала ему ничего – ни орудий, ни горшков, ни монет, ни человеческих останков. Такое было впечатление, будто люди, жившие здесь, просто исчезли.

Он заставил себя открыть глаза. Видение рассеялось. Его миссия вскоре будет окончена. Убийства его отца и деда будут отомщены, и его жизнь оправдана. Мартино был уверен, что свои последние дни проведет не как француз в Провансе, а как араб в Палестине. Его народ, потерпевший поражение и разбросанный по всему миру, вернется на свою землю, и Бейт-Сайед снова восстанет из своей могилы. Дни евреев сочтены. Они уйдут, как все, кто приходил в Палестину до них – греки и римляне, персы и ассирийцы, турки и англичане. Настанет день – и скоро, был убежден Мартино, – когда он будет искать артефакты среди развалин еврейского поселения.

Абу Саддик дергал его за рукав рубашки и звал настоящим именем. Мартино медленно повернул голову и уставился на Абу Саддика тяжелым взглядом.

– Зови меня Мартино, – сказал он по-французски. – Я – Поль Мартино. Доктор Поль Мартино.

– Вы были сейчас далеко.

– Я был в Палестине, – пробормотал Мартино, еле ворочая языком под действием наркотика. – В Бейт-Сайеде.

– Мы все там скоро будем, – сказал Абу Саддик.

Мартино позволил себе улыбнуться – не самоуверенно, а со спокойной верой в свои силы. Буэнос-Айрес, Стамбул, Рим – три нападения, все безупречно спланированные и выполненные. Команды доставили взрывчатку к объекту и исчезли без следа. Во всех этих операциях Мартино прикрывался археологической работой и руководил издали. Операцию в Париже проводил Абу Саддик. Мартино задумал и спланировал ее, а Абу Саддик из своей кофейни в квартале Бельзанс передвигал на шахматной доске фигуры по команде Мартино. Когда все будет позади, Абу Саддика ждет та же участь, что и всех, кого использовал Мартино. Он кое-чему научился на ошибках предков. Он никогда не допустит, чтобы предатель-араб выдал его.

Абу Саддик предложил Мартино трубку. Мартино, сдаваясь, поднял руку. Затем кивком дал понять Абу Саддику, чтобы тот продолжил рассказ о последних приготовлениях. Следующие полчаса Мартино молчал, а Саддик говорил: местонахождение команд, адреса в Париже, где собирают бомбы в чемоданах, эмоциональное состояние трех шахидов. Абу Саддик перестал говорить, когда женщина под покрывалом вошла, чтобы разлить им кофе. Когда она снова вышла, Абу Саддик сказал, что последний член команды приедет в Марсель через два дня.

– Она хочет увидеть вас, – сказал Абу Саддик. – Перед операцией.

Мартино отрицательно покачал головой. Он знал девушку – они когда-то были любовниками – и понимал, почему она хочет видеть его. Сейчас им лучше не быть вместе. Иначе Мартино может передумать в отношении нее.

– Мы держимся первоначального плана, – сказал он. – Где я с ней встречаюсь?

– В кафе «Интернет», что выходит на гавань. Вы знаете это кафе?

Мартино знал.

– Она будет там в двенадцать тридцать.

В этот момент с минарета мечети выше по улице раздался призыв муэдзина к молитве. Мартино закрыл глаза, вслушиваясь в знакомые слова.

«Бог велик. Свидетельствую, что нет бога, кроме Бога. Свидетельствую, что Мохаммед – его Пророк. Придите к молитве. Придите к преуспеянию. Бог велик. Нет бога, кроме Бога».

Когда призыв к молитве закончился, Мартино встал, готовясь уйти.

– А где Хадави? – спросил он.

– В Цюрихе.

– Он нас подставляет, верно?

Абу Саддик кивнул.

– Передвинуть его?

– Нет, – сказал Мартино. – Просто убей.

К тому времени, когда Мартино достиг площади Префектуры, голова у него прояснилась. «Как все выглядит иначе в этой части Марселя», – подумал он. Улицы здесь были чище, магазины ломились от товаров. Археолог Мартино не мог не размышлять о характере двух миров, существовавших бок о бок в этом древнем городе. Один был ориентирован на веру, другой – на потребление. В одном было полно детей, в другом дети считались финансовым бременем. Мартино знал, что французы скоро станут меньшинством в своей стране, поселенцами на собственной земле. Настанет день – и скоро, через век, быть может, немного дольше, – и Франция станет мусульманской страной.

Он свернул на бульвар Сен-Реми. Эта улица, обсаженная деревьями и разделенная посредине платной парковкой, шла слегка вверх к маленькому зеленому скверу, откуда открывался вид на старый порт. Все здания по обе стороны бульвара были одной высоты и все облицованы серым камнем. На окнах первого этажа были решетки. Многие здания занимали конторы – адвокатов, врачей, агентов по продаже недвижимости, а дальше по улице была пара банков и большой магазин дизайна интерьеров. В начале улицы, на краю площади Префектуры, стояло друг против друга два киоска – один продавал газеты, другой – сандвичи. Днем на улице размещался небольшой рыночек, но сейчас, с наступлением сумерек, торговцы уже упаковали свои сыры и свежие овощи и отправились по домам.

Дом номер 56 был только жилым. Вестибюль был чистый, лестница широкая, с деревянными перилами и новой ковровой дорожкой. В квартире было пусто, если не считать белого дивана и телефона на полу. Мартино нагнулся, поднял трубку и набрал номер. Послышался, как он и ожидал, автоответчик.

– Я – в Марселе. Позвони мне, когда сможешь.

Он положил трубку, сел на диван – и почувствовал тяжесть револьвера, упершегося ему в поясницу. Он нагнулся и вытащил его из-за пояса джинсов. Девятимиллиметровый «стечкин» – оружие отца. После смерти отца в Париже оружие много лет пролежало в полиции, собирая пыль, как вещественное доказательство для суда, который так и не состоялся. В 1985 году агент французской разведки привез его в Тунис и подарил Арафату. Арафат дал его Мартино.