Сергей Бакшеев - Череп Тимура Страница 31

Из-за спины налетает стрекот двухтактного двигателя. Что за помеха? Пучков поворачивает голову и тотчас получает удар локтем в грудь. Он падает, финка выскальзывает из разжатых пальцев и звонко пружинит от стертого камня.

Около девушки останавливается ярко-синий мотороллер «Вятка», за рулем Заколов.

– Прыгай! – кричит он.

Тамара садится сзади, обхватывает крепкое тело парня и устало прижимается щекой.

– Наконец-то, – шепчет она.

Мотороллер срывается с места, тяжело выхаркивая сизый дым.

– Откуда? – спрашивает девушка, с трудом осознавая, что самое страшное позади и она в безопасности.

– У местных байкеров позаимствовал, – кричит Тихон.

А тесная улочка заполняется новым треском. Еще один мотороллер «Вятка», на этот раз красный, появляется из-за поворота. На нем длинноволосый небритый хиппи в мотоциклетных очках времен Второй мировой войны, в кожаной кепке с фашистской кокардой. Из-за его спины еще один, точно такой же, разъяренно машет кулаками и оскверняет ругательствами древние стены.

Хмурый майор, поднявшийся на ноги, рывком хватает руль проезжающего мотороллера. Парочка в допотопных очках дружно валится на мостовую, кожаные кепки катятся по булыжнику, цокая кокардами. Пучков прыгает на тарахтящий агрегат и устремляется в погоню. Он очень зол. Два обалдевших «байкера» трут ушибленные бока. У одного из очков вылетели оба стеклышка, его глаза удивлены настолько, что трудно поверить, что многие годы до этого они смотрели на мир сквозь узкие монголоидные щелочки.

Заколов с беспокойством замечает в боковом зеркале орлиный взгляд и усы преследователя. Майор настроен решительно, он прижался к рулю, чтобы снизить сопротивление воздуха. Тихон сворачивает в переулок на первом же перекрестке, затем еще раз, он не знает города и едет наугад, лишь бы оторваться от погони. Узкие улочки заполнены прохожими и торговцами, но скорость сбавлять нельзя. Люди шарахаются в стороны, на дорогу летят сочные гранаты и мягкая хурма, из-под колес брызжет рубиновый сок раздавленных фруктов. За руль цепляется подол широкого платья отпрянувшей женщины, мчащийся мотороллер срывает его. Женщина визжит, мечутся растопыренные ладони, не зная, какую часть обнаженного тела прикрыть. Пестрая ткань падает на майора, облепляя его лицо. Он сдергивает помеху, но платье обхватывает шею офицера длинным развевающимся шарфом.

Погоня продолжается. Неистово тарахтящие мотороллеры ныряют то в один проезд, то в другой. Впереди синий с двумя прижавшимися пассажирами, сзади алый со склонившимся к рулю водителем, за которым, как боевое полотнище, бьются на ветру обрывки яркого платья. Прохожие едва успевают отпрыгивать в стороны и прижиматься к кирпичным стенам.

На пути ватага детей в пионерских галстуках. Они застыли от страха, растерянная вожатая пытается прикрыть их собой. Заколов вынужденно сворачивает под навес магазина сувениров. По обеим сторонам на раскладных столиках заботливо расставлена медная чеканка, расписная керамика, резные поделки. Мотороллер бросает то вправо, то влево, искусные изделия со звоном и грохотом летят на пол. Молодой продавец в национальном наряде подпрыгивает, хватается за перекладину, поддерживающую навес, подтягивается и расставляет ноги тупым углом. Заколов и Кушнир проносятся под ним. Продавец со вздохом облегчения опускается, но в лавку влетает еще один мотороллер. Упражнения на перекладине повторяются. «Я что вам, гимнаст?! – вопит очумевший продавец и со страхом смотрит на въезд в разоренный магазинчик. – Сколько вас там?»

Заколов проделывает еще несколько виртуозных маневров и разворотов, пытаясь оторваться, но мотороллер с двумя пассажирами движется медленнее, чем с одним. Пучков неизбежно догоняет беглецов. Тихон выезжает на маленькую оживленную площадь, впереди заборчик с воротами, за которыми сплошная череда лотков.

– Это восточный базар! – кричит Тамара. – Не проедем!

Тихон и сам это понимает. Назад нельзя, вперед тоже, а преследователь уже рядом.

– Приготовься, спрыгиваем, – предупреждает он.

Заколов бросает мотороллер в самом узком месте у обочины под колеса майору, но Пучков, как на трамплин, наезжает на сточенный бордюр и перепрыгивает через препятствие. Тихон с Тамарой бегут к входу на восточный базар. Пучков уже за спиной. По пути Заколов переворачивает телегу с дынями-торпедами. Овальные плоды раскатываются по площади, мотороллер врезается в них, майор плашмя падает на ароматные мягкие дыни, но они ему кажутся твердыми булыжниками. Пока он, чертыхаясь и матерясь, выбирается из россыпи желтых плодов и сдергивает ненавистные обрывки платья, парень с девушкой скрываются за воротами базара.

Тихон, увлекая девушку, бежит по тесному проходу среди настороженных торговцев, ища глазами, куда спрятаться. Неожиданно его за руку цепко хватает аксакал в ватном халате. Тут же плотным кольцом окружают остальные торговцы.

– Зачем бежишь, парень? – строго спрашивает аксакал. – Что украл?

Тихон оглядывается, торговцев много, и все мужчины, силу применять бесполезно. Тамара в страхе прижимается к нему. Сейчас появится вооруженный противник, который не остановится ни перед чем. И все будет кончено.

32. Вынужденный маскарад

Тихон Заколов обнял Тамару и извиняющимся тоном произнес:

– Я невесту украл, а ее отец против.

Все перевели взгляды на девушку.

– Мы любим друг друга, – скромно шепнула Тамара и потупила глазки.

– Тогда святое дело, сынок. Ты – настоящий джигит, – похвалил аксакал.

– Да, конечно, – закивали остальные.

Аксакал подвел ребят к развешенным коврам, которыми торговал, и приподнял угол самого большого.

– Прячьтесь сюда, – указал он бородкой.

Тихон с Тамарой оказались в уютной комнатке, где стенами были ковры ручной работы, потолком голубое небо, а полом циновка с расшитыми подушками. Они замерли, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Вскоре раздалась тяжелая поступь разгневанного майора, послышался его голос:

– Тут только что пробегали парень и девушка, куда они делись?

– Да, были. Очень спешили.

– Где они?

– Туда пошли, – степенно ответил аксакал.

– Туда, туда, – дружно подтвердили с разных сторон. – Там другой выход.

Быстрые шаги майора удалились. В укрытие заглянул хитрый аксакал.

– Да-а, ваш отец очень сердится. Будет вас искать, но потом смирится и простит. Любовь всегда побеждает. А пока вам лучше переодеться. Сейчас мы что-нибудь придумаем.

Через некоторое время разные люди стали приносить в ковровый домик национальную узбекскую одежду. Первый человек принес голубое платье со сложным геометрическим орнаментом и штанишки из такой же ткани. Платье было с широким рукавом до локтя и неровным подолом. Спереди и сзади оно опускалось до колен, а по бокам глубокий вырез поднимался вверх, открывая бедра. Штанишки были легкими и свободными.

– Вам подойдет, красавица, – с поклоном протянул наряд торговец.

Другие люди принесли Тамаре вышитый жилет, нарядную тюбетейку, мягкие сапожки. Тихона одарили широкими штанами, суживающимися к лодыжкам, прямой рубахой, стеганым халатом с разрезами по бокам, сапогами и тюбетейкой. Пораженные молодые люди не успевали произносить слова благодарности.

– Теперь у вас все есть, переодевайтесь, – предложил аксакал.

– Нам неудобно принимать такие подарки, ведь мы для вас совершенно посторонние, – пытался возразить Тихон.

– Все люди должны помогать влюбленным. Мы помогли вам, вы тоже когда-нибудь ответите тем же другим людям.

Аксакал уважительно поклонился и вышел.

– Они такие заботливые, – удивился Заколов.

– Узбекское гостеприимство, – констатировала Тамара, рассматривая одежду. – Шикарно, всегда хотела хотя бы раз так одеться, но не отваживалась.

Она осмотрела тесное пространство, уединиться здесь не представлялось возможным.

– Как будем переодеваться? – лукаво спросила она.

Тихон смущенно пожал плечами:

– Можно развернуться спиной друг к другу.

– Нет, так мы будем мешать друг другу и толкаться локтями. Давай сначала ты закроешь глаза, а потом я. Садись в угол.

Заколов послушно опустился на подушки.

– Скажешь, когда закрывать.

– А ты сам не сообразишь?

Тамара скинула куртку и расстегнула джинсы. Заколов прикрыл глаза.

Он слышал, как в полуметре от него раздевается девушка. Плотная джинсовая ткань звучала грубо, но маняще. Смятые джинсы упали на пол, обнажив длинные ноги. Затем тонкая футболка со слабым шорохом скользнула по выпуклой груди, задела кончики сосков, выскочила через голову, и Тихон услышал шелест потревоженных волос, спадающих на плечи. Хлопчатобумажная ткань упала ему на колени и обдала дурманящим ароматом разгоряченного женского тела, в котором легкий пот смешивался с выветрившимися духами и еще чем-то терпким и волнующим. Хотя глаза Тихона были закрыты, в его голове возбужденная фантазия в деталях воспроизводила то, что происходило перед ним. Он видел, как Тамара нагибается, чтобы надеть штанишки, как свешивается ее полная грудь и стройные ноги одна за другой юркают в шелковую ткань. Он даже заметил белую полоску незагорелой кожи над съехавшими трусами и настолько удивился этой детали, что приоткрыл глаза, чтобы проверить галлюцинации.