Джон Гришэм - Повестка Страница 31

— Где хранится наследство?

— Здесь, на складе Чейни, Беркшир-роуд.

— Его стоимость?

— Гораздо ниже той, что предполагают мои родственники.

— Назовите примерную цифру.

— Около полумиллиона.

— У вас есть на него официальные права?

— Скажем так — да. Не хочу входить в детали, они отнимут часов восемь и наградят нас обоих головной болью.

— Верю.

Кроуфорд черкнул что-то в блокноте; беседа, похоже, двигалась к завершению.

— Когда у вас появится новый телефон?

— Отправлюсь за ним сейчас же.

— Отлично. Могу я осмотреть ваше жилище?

— В любое время.

Три часа спустя Кроуфорд вместе с каким-то коротышкой, которого он называл Тычком, закончил дотошную инспекцию квартиры. Телефоны Рэя оказались чисты, ни «жучков» в стенах, ни видеокамер в вентиляции тоже не обнаружилось.

— Здесь все в порядке, — уже с порога бросил детектив.

Рэй придерживался другого мнения. Пустить в свою жизнь посторонних, платить за то, чтобы в ней копались, и считать, что «все в порядке»?

За спиной раздался резкий телефонный звонок.

Судя по голосу, Форрест был трезв, слова его звучали внятно и четко:

— Привет, братец.

По укоренившейся за многие годы привычке Рэй внимательно вслушивался в интонацию. Форрест сказал, что чувствует себя превосходно, и это могло означать лишь одно: он действительно воздерживается от спиртного и наркотиков. Интересно, как долго? Уточнять Рэй не стал.

Вместо упоминания об отце, Гарри Рексе или особняке Форрест внезапно выложил:

— Я нашел новую работу. — Голос брата был полон энтузиазма.

— Рассказывай. — Рэй опустился в кресло.

— Ты когда-нибудь слышал о «Беналотофиксе»?

— Нет.

— Я тоже. В народе его называют «Тощий Бен». Знакомо?

— Ответ отрицательный, извини.

— Это патентованные пилюли для похудения, выпускаются в Калифорнии компанией «Лурей продактс». Последние пять лет врачи-диетологи выписывают их как одержимые, потому что средство работает! Оно не совсем подходит для дам, которые горят желанием сбросить фунтов двадцать, но в целом дает превосходные результаты. Ты не уснул?

— Я весь внимание.

— Проблема в том, что через год или два после курса у многих пациенток начинает подтекать сердечный клапан. Тысячи женщин оказались в кардиологических клиниках, суды Калифорнии и Флориды завалены исками против компании. Около полугода назад вмешалась сенатская комиссия по здравоохранению, и в прошлом месяце «Лурей» была вынуждена отозвать свою продукцию с рынка.

— В чем непосредственно заключаются твои обязанности, Форрест?

— Теперь я — консультант.

— И по каким же вопросам?

— Рад, что тебя это интересует. Сегодня, например, я побывал в Дайсберге, Теннесси, беседовал с супружеской парой. Врач, которому платят те же юристы, что и мне, проверил их моторы, написал заключение и… Ну, смелее!

— Ты обрел новых клиентов.

— Именно. Сейчас их у меня уже сорок.

— Сколько в среднем выплачивают по иску?

— Десять тысяч. Исков у нас более восьмисот, это восемь миллионов долларов. Половина уходит юристам, а бедные пациентки остаются ни с чем. Добро пожаловать в эру массового надувательства!

— А ты-то что имеешь?

— Базовый оклад, премию за каждого нового клиента и процент от выигранного иска. В целом по стране их может быть полмиллиона, так что мы уверенно смотрим в будущее.

— Предвкушая пять миллиардов?

— У «Лурей» их восемь — наличными. Сейчас здесь только ленивый не говорит о «Тощем Бене».

— Этическая сторона, как я понимаю, тебя не тревожит?

— Какая, к черту, этика! Мы живем в стране чудес. Этика хороша для тех, кто читает лекции студентам, Рэй.

— Такое я уже слышал.

— Словом, у меня тут золотые россыпи. Решил вот поделиться с братцем.

— Рад за тебя.

— У вас еще никто не раскопал эту жилу?

— Насколько мне известно, нет.

— Держи руку на пульсе. Твои коллеги почуяли запах жареного и потихоньку переходят в наступление. Чем больше исков, тем солиднее гонорар.

— Посмотрю, что тут у нас творится.

— До встречи!

— Будь осторожен, Форрест.

Следующий раз телефон зазвонил в половине третьего ночи. Как обычно бывает в такое время, звонок долго не умолкал. Рэй нащупал выключатель, зажег ночник и снял трубку.

— Рэй, это Гарри Рекс, извини, если разбудил.

— Что у тебя? — Было ясно: ничего хорошего.

— Форрест. Час назад я говорил с ним, а затем с сестрой Баптистского госпиталя в Мемфисе. Лежит в отдельной палате со сломанным носом.

— Давай-ка с самого начала, Гарри.

— Он пошел в бар, нажрался, полез в драку. Ничего нового. Противник, похоже, оказался серьезным. У Форреста все лицо в швах. Врачи собираются продержать твоего брата до утра. Я пообщался с хирургом, заверил, что труды его будут оплачены. Просил не давать Форресту болеутоляющего и транквилизаторов. Они же не знают, с кем имеют дело.

— Прости, Гарри. Тебе опять пришлось ввязываться в наши дрязги.

— Чепуха. Но он определенно рехнулся, Рэй. Затянул старую песню о наследстве, о своих законных правах. Результат алкогольного отравления, ясно. И все же учти: Форрест теперь не отступится.

— Пять часов назад я разговаривал с ним по телефону. Он был совершенно трезв.

— Наверное, перед самым уходом. В госпитале ему вкатили-таки успокоительного, чтобы зафиксировать сломанную переносицу. Боюсь, как бы они не переусердствовали там с наркотиками. Жаль, жаль.

— Прости, Гарри. — Придумать что-либо другое Рэй не мог. После затянувшейся паузы добавил: — Всего пятью или шестью часами ранее он казался нормальным человеком.

— Он сам позвонил тебе?

— Да. Решил похвастаться новой работой.

— Ты про «Тощего Бена»?

— Да. Это и вправду стоящее дело?

— Похоже на то. Наши юристы сворой набросились на производителя. Для них главное — количество исков. Нанимают бедолаг вроде Форреста и бросают их в драку.

— Они должны быть лишены лицензии.

— Половина из нас должна. По-моему, тебе стоит приехать. Чем раньше мы решим вопрос о наследстве, тем скорее Форрест возьмется за ум. Мне тошно слушать его обвинения.

— Дата слушания в суде известна?

— В принципе можно подойти туда на следующей неделе, в среду. Думаю, будет лучше, если ты задержишься у нас на несколько дней.

— Я, собственно, так и собирался. Подъеду, можешь рассчитывать.

— Только предупреди. Хочу, чтобы ты застал Форреста трезвым.

— Еще раз прости, Гарри Рекс.

Заснуть после разговора Рэю не удалось. Он рассеянно листал в гостиной сборник постановлений Верховного суда страны, когда прозвенел очередной звонок, на этот раз его новенького сотового телефона. Явно ошиблись номером, подумал он, нажал кнопку и настороженно произнес:

— Алло?

— Почему вы не спите? — прозвучал в трубке глубокий бархатистый голос Кори Кроуфорда.

— Мешают звонки. Где вы?

— Неподалеку. У вас все в норме?

— Да. Сейчас четыре утра. Скажите, ваши подчиненные когда-нибудь спят?

— Они почти все время дремлют. На вашем месте я бы выключил свет.

— Благодарю за совет. А что, мои окна кого-то интересуют?

— Пока нет.

— Это успокаивает.

— Мне нужно было убедиться.

— Понимаю.

Рэй выключил свет в комнатах и отправился в спальню, где горел всего лишь ночник. Мысль о нескольких сотнях долларов, которые он выложит детективу за его бдительное дежурство, прогнала остатки сна. «Не валяй дурака, — сказал себе Рэй. — На данный момент это твое самое разумное вложение денег».

Ровно в пять он крадучись, как если бы за ним кто-то наблюдал, пробрался в кухню и, не зажигая света, наполнил кофейник. Дожидаясь, пока напиток сварится, позвонил Кроуфорду.

— Слушаю, — прозвучал из трубки заспанный голос.

— У меня тут поспевает кофе, не хотите чашечку?

— Идея так себе, но все равно спасибо.

— Один момент, Кори. Сегодня после обеда я вылетаю в Атлантик-Сити. Ручка у вас с собой?

— Да, записываю.

— В три часа, на белой «бонанзе», бортовой номер восемь-один-пять-Ромео, имя инструктора — Фог Ньютон. Ночь проведем в казино «Каньон» и вернемся завтра к полудню. Машину свою я оставлю в аэропорту, как обычно. Еще что-нибудь?

— Мы понадобимся вам в Атлантик-Сити?

— Нет. Обойдусь.

Глава 21

Организацией консорциума занялся один из приятелей Дика Докера. К нему присоединились два офтальмолога, руководившие клиниками в Западной Виргинии. Оба совсем недавно овладели навыками пилотирования, но уже твердо вознамерились сократить время своих перелетов. Приятель Докера рассчитывал пользоваться «бонанзой» не более двенадцати часов в месяц. Троице оставалось найти четвертого члена и заключить сделку. Предполагалось, что каждый пайщик внесет в общий фонд пятьдесят тысяч долларов, а недостающую сумму консорциум возьмет в банке — цена самолета составляла триста девяносто тысяч, и снижать ее хозяин не собирался. Ссуда должна была быть погашена в течение шести лет, ежемесячная выплата по ней равнялась восьмистам девяноста долларам на человека.