Дин Кунц - Славный парень Страница 32

—  Какое необычное имя — Ромул.

—  Да, даже теперь оно звучит для меня необычно. Согласно легенде, Ромул — основатель Рима.

—  Не так-то просто соответствовать такому имени.

—  Ромула и его брата-близнеца, Рема, бросили при рождении. Их выкормила волчица, воспитал пастух, а Ромул, когда основал Рим, убил Рема.

—  Какая ужасная история.

—  Знаете, Синтия, так уж устроен мир. Я не про волчицу, а про все остальное. Люди могут так ужас­но относиться друг к другу. Я очень рад, что у меня есть друзья.

—  Как вы познакомились с Бетани и Джеймсом?

—  Джимом, — он погрозил ей пальчиком.

Она улыбнулась и покачала головой.

—  Насчет этого он всегда так строг со мной.

—  Мы познакомились через общих друзей. Вы знаете Джуди и Френки?

—  Конечно. Я обожаю Джуди и Френки.

—  А кто нет?

—  Они — такая чудесная пара.

Он печально вздохнул.

—  Если бы я нашел такую любовь, Синтия, то убил бы ради нее...

—  Вы кого-нибудь найдете, Ромми. Все находят себе пару.

—  Полагаю, когда-нибудь ударит молния. Дол­жен сказать, я очень хочу увидеть, как молния уда­рит.

Они макали гренки в шоколад и ели.

Серое утро занялось за окнами. На фоне дождли­вого дня кухня становилась все уютнее.

—  Вы знаете, что они сейчас в Париже?

—  Джуди и Френки любят Париж.

—  Все любят. В этот раз я собирался поехать с ни­ми, но навалилась работа.

—  Готова спорить, путешествовать с ними — од­но удовольствие.

—  Это точно. Мы вмести побывали в Испании. Бегали с быками.

У Синтии округлились глаза.

—  Джуди и Френки бегали с быками... как у Хе­мингуэя?

—  Джуди — нет, а вот Френки захотелось. И вы знаете, как трудно не уступить Френки.

—  Я поражена. Но с другой стороны... они такие спортивные.

— Да, иной раз выматывают меня до предела.

—  Разве это не опасно, бегать с быками?

—  Ну, лучше бегать с ними, чем позволить им бе­гать по тебе. В конце ноги отказывались меня слу­шаться.

—  Я предпочитаю общаться с быком в виде вы­резки.

—  Вы прелесть, — он похлопал ее по руке. — С ва­ми так приятно завтракать. Хорошо сидим, не так ли?

—  Да, конечно. Но я никогда не думала, что Джу­ди и Френки тянет к экстремальным видам спорта. На них это так непохоже.

—  Джуди не тянет. А вот Френки обожает балан­сировать на острие ножа. Я иногда даже волнуюсь за него.

Он продолжал есть, а она застыла, не донеся чет­вертушку гренка до рта, словно вспомнила, что си­дит на диете, и теперь не знала, то ли и дальше пота­кать аппетиту, то ли взять себя в руки и прекратить чревоугодие.

—  Вы были в Париже, Синтия?

Она медленно положила ненадкусанную четвер­тушку на тарелку.

—  Что-то не так, дорогая? — спросил он.

—  У меня... есть одно дело. Совсем забыла. Меня ждут.

Когда она начала подниматься из-за стола, он накрыл ее руку своей.

—  Чего вы так заспешили, Синтия?

—  У меня не память, а решето. Я забыла...

Хватка Крайта стала крепче.

—  Мне любопытно. В чем моя ошибка?

—  Ошибка?

—  Вы вся дрожите. Притворяться не умеете. В чем моя ошибка?

—  Я записана к дантисту.

—  На какое время? Неужто на половину седьмо­го утра?

В замешательстве она посмотрела на настенные часы.

—  Синтия? Синти? Я действительно хочу знать, в чем моя ошибка.

—  Ф-Френки — не мужчина, — ответила она, не сводя глаз с часов.

—  Но Джуди-то точно не мужчина. Ага, пони­маю. Очаровательная лесбийская парочка. Ну и лад­но. Я ничего не имею против. Более того, я только за.

Он похлопал ее по руке, взял четвертушку грен­ка, которую она не надкусила. Макнул в шоколад.

—  Вы причинили им боль? — Синтия, не могла заставить себя посмотреть на него, так что изучала тарелку.

—  Бетани и Джиму? Разумеется, нет, дорогая. Они уехали на работу, как вы и думали, к бонусам и опционам. Я вошел в дом лишь после их отъезда.

Он откусил кусок четвертушки. Второй. Доел.

—  Могу я уйти? — спросила она.

—  Дорогая, позвольте объяснить. Мою одежду погубил дождь. Здесь я жду, пока мне привезут но­вую. В моем распорядке дня нет времени на беседы с полицией.

—  Я просто пойду домой.

—  Я так и не научился верить людям, Синтия.

—  Я не позвоню в полицию. Несколько часов не позвоню.

—  И сколько вы сможете подождать?

Она подняла голову, встретилась с ним взглядом.

—  Сколько вы скажете. Приду домой и буду про­сто сидеть.

—  Вы очень великодушная женщина, Синтия.

—  Я всегда...

—  Всегда что, Синтия?

— Я всегда хотела, чтобы всем было хорошо.

—  Разумеется, хотели. В этом вы вся, дорогая. И знаете что? Я верю, что вы можете прийти домой и просто сидеть там.

—  Я так и сделаю.

—  Я верю, что долгие часы вы будете сидеть тихо, как мышка.

— Даю вам слово. Буду.

Потянувшись к стулу, который стоял напротив Синтии, Крайт взял пистолет.

—  Пожалуйста, — прошептала она.

—  Не торопитесь с выводами, Синтия.

Она опять посмотрела на настенные часы. Он не знал, какую надежду она могла там увидеть. Время не дружило ни с кем.

—  Пойдемте со мной, дорогая.

—  Зачем? Куда?

— Лишь несколько шагов. Пойдемте со мной.

Она попыталась встать. Ноги не слушались.

Встав рядом с ее стулом, он протянул ей руку.

—  Позвольте вам помочь.

Синтия не отпрянула. Взялась за его руку и креп­ко сжала.

—  Благодарю вас.

—  Нам нужно только пройти через кухню к туа­лету. Совсем недалеко.

—  Яне...

—  Что не, дорогая?

—  Я не понимаю зачем.

Он рывком поднял ее на ноги.

— Да, не понимаете. Слишком многое находится за пределами нашего понимания, не так ли?

Глава 35

Библиотека, приземистое кирпичное здание с уз­кими, забранными решетками окнами, напоминала форт, словно дальновидные библиотекари понима­ли: день, когда им придется защищать книги от толп варваров, стремительно приближается.

Перед самым рассветом Пит Санто припарко­вался неподалеку от входа.

В феврале проблемный юноша (так назвала его пресса) спрятался в библиотеке после ее закрытия. Благотворительный вечер по сбору средств для биб­лиотеки принес сорок тысяч долларов, вот он и решил украсть эти деньги и зажить в свое удовольствие.

Честная пресса могла бы назвать его невежест­венным молодым наркоманом, но этим они унизи­ли бы юнца и толкнули бы на дорожку асоциального поведения.

Пусть и восемнадцатилетний, этот «отрок» не понимал, что деньги жертвуются чеками и положе­ны на банковский счет. Банкам он не доверял. Ви­дел в них «денежных вампиров, которые хотят высо­сать простого человека досуха». Он предпочитал на­личные и полагал, что все люди, такие же умные, как он (или умнее), придерживаются того же мнения.

После долгих розысков, обнаружив лишь метал­лический ящик с мелочовкой, он решил дождаться утра и прихода библиотекарши, чтобы приставить пистолет ей к виску и вызнать, где спрятаны сорок тысяч.

К его удивлению, в пять утра пришли трое убор­щиков. Они начинали так рано, чтобы закончить работу до открытия библиотеки. Наставив на них пистолет, он потребовал отдать ему кошельки.

И, наверное, это ограбление ему бы удалось, если б уборщики не увидели испорченные книги. Это их обозлило.

Ночью, прекратив поиски сорока тысяч, про­блемный юноша собрал книги, которые (судил он по названиям и рисункам на обложке) основыва­лись на «неправильных идеях». И сделал так, чтобы их более не поставили на полки.

Уборщики не были страстными книгочеями. Они пришли в ярость по другой причине: юноша не разорвал книги и не сжег. Свалив в кучу, помочился на них, а убирать все предстояло им.

Они как-то отвлекли внимание юнца, наброси­лись на него, отобрали пистолет, избили в кровь. Потом позвонили копам.

Пит прочитал уборщикам строгую, пусть и без должной искренности, лекцию о том, как нехорошо брать на себя исполнение правосудия.

И вот теперь, оставив Зою в запертом «Маунтинере», он поспешил под навес перед парадной две­рью. Сквозь стеклянные панели увидел, что внутри горит свет, и громко постучал.

Подошел один из уборщиков. Пит показал ему свой жетон, но уборщик уже открывал дверь.

—  Привет, детектив Санто. Что вы тут делаете? Сегодня никто книги не обоссал.

—  Ты слышал, что он судится с библиотекой? — спросил Пит.

—  И, наверное, отсудит пару миллионов-

—  Если отсудит, я тоже нассу на книги.

— Для этого вам придется постоять в очереди.

—  Слушай, я знаю, что библиотека откроется лишь через несколько часов, но мне нужно прямо сейчас воспользоваться компьютером.

—  У копов нет компьютеров?

—  По личному делу. На службе я сделать это не смогу, а дома компьютер сломался.