Дэвид Хьюсон - Священное сечение Страница 32

Она уставилась на его руку, и он убрал ее. Эмили Дикон не легкодоступная женщина, как бы неуверенно она себя ни чувствовала в том положении, в которое поставил ее Липман.

— Буду иметь в виду, инспектор. Ник, поехали, что ли?

Перони смотрел, как они покидают комнату.

— Еще кофе, Лео? — обратился он к шефу.

Фальконе с неприязнью посмотрел на чашку.

— У Ника в самом деле нет ничего лучше?

— Тереза ведь сказала, что он живет один, по-холостяцки. Какой же мужчина будет готовить хороший кофе только для себя?

Ответ был написан на лице инспектора.

— Ладно, — буркнул он, наполнил электрический чайник водой и включил его.

Разговор с Эмили Дикон взволновал Фальконе. Удалось выведать у нее почти всю нужную информацию, однако он не мог отделаться от впечатления, что она рассказала не все. Его беспокоило, каким загадочным стало выражение лица Эмили, когда он упомянул о происшествии на Кампо…

— Ты должен в таких ситуациях обо всем сообщать мне, Перони. Наши отношения становятся уж слишком легкомысленными.

— Извини. — Здоровяк грустно улыбнулся. — Просто мы в доме Ника. Для меня он становится чем-то вроде придорожной могилы. Что мне делать с моим напарником?

— Он постоянно задает мне тот же вопрос в отношении тебя.

— Самоуверенный пацан…

Перони посмотрел в окно. Тереза Лупо и девочка продолжали лепить снеговика во дворе. Он уже достигал метра в высоту. Неплохо они потрудились за такое короткое время.

— Ты не зря потратил десять евро, — обратился он к шефу.

Фальконе наблюдал за тем, как они трудятся над холодной белой фигурой, вспоминая свои ощущения, когда ребенком часами в одиночку занимался этим возле дачного домика отца, стоящего в горах у швейцарской границы.

— Точно.

— Почему тебе в голову пришла такая мысль?

— В детстве я любил лепить снеговиков. Что тут странного?

— Нет, все нормально, — пробормотал Перони. — Просто… Ладно, забудем.

Фальконе вынул купюру из-под тарелки и протянул ее здоровяку:

— Отдашь ей. Ты лучше меня умеешь ладить с детьми. А потом поговори с ней вместе со своей подругой. Серьезно.

Перони моргнул.

— Серьезно?

— Моретти торопит меня, ему нужны результаты. Необычная спешка. Не спрашивай, в чем там дело. Мне надо отчитаться, а девчонке есть что рассказать нам. Нам необходимо знать о том, что произошло в Пантеоне.

Перони почувствовал прилив крови к голове.

— Мы знаем, что там произошло!

— Но нам неизвестны детали. Она все видела.

— Ей тринадцать лет — практически ребенок! Ты хочешь, чтобы я криками вытянул из нее всю правду?

— Да! — рявкнул в ответ Фальконе. — Если потребуется. Именно за это тебе платят. Ты не забыл?

Перони молчал. Фальконе знал, что перед ним хороший полицейский, один из лучших.

— Есть кое-что еще, — продолжал Фальконе. — Почему этот урод хочет убить девочку? По той причине, что она все видела? Тут мало смысла. Наши сведения о нем противоречат этому. Убийство лишь задержит его в городе, а ему надо бежать отсюда, и как можно скорее. Не понимаю.

Чайник закипел и выключился. Фальконе посмотрел на часы.

— О кофе придется забыть, — проговорил он. — У меня не остается времени. После того как я уеду, приведи сюда девочку и заставь ее говорить.

Перони не мог воспринимать Лейлу отстраненно. В этом заключалась его проблема, хотя, возможно, здесь же лежал ключ к ее решению.

— Мне совершенно безразлично, как ты вытянешь из нее необходимые сведения, — настаивал на своем Фальконе. — По-доброму или по-плохому. Я просто хочу все знать.

Перони охватывало чувство ярости.

— Хоть раз посмотри на себя со стороны. Ты уже становишься похожим на проклятых америкашек. В этом, что ли, твоя цель?

— Я твой начальник, Перони. Мне плевать, что ты думаешь обо мне.

— В самом деле? Что ж, а я, черт возьми, считал тебя другом. Мы уже двадцать лет знакомы. Мог бы уже стать твоим боссом, если бы обстоятельства сложились несколько иначе.

Фальконе лишь взглянул в глаза своему подчиненному, не в силах высказать наболевшее. Слова давно созрели в его сознании и просились наружу. «Однако судьба повернулась к тебе задом. Твоя некогда размеренная жизнь дала трещину, и все покатилось под откос».

— Отлично, — заключил Перони. — Только разреши столь мелкой сошке, как я, дать тебе один совет. Я знаю ход твоих мыслей. Тебе кажется, что ты можешь рулить по-своему, оставляя Моретти и других вариться в собственном соку. Фальконе способен всех обвести вокруг пальца, не так ли? Только вот что я тебе скажу. На этот раз твоя магия не сработает. Засранец американец держит при себе нанятых писак. У него в услужении немало порядочных господ в дорогих костюмах. Если ты начнешь задираться с ними…

— Мы не на Диком Западе, — огрызнулся Фальконе. — На моей стороне закон. Он значит больше, чем какая-то бумага из палаццо Чиги.

Перони покачал своей большой некрасивой головой:

— Закон? Ты, наверное, отстал от жизни и не замечаешь, какие дела творятся в наше время. Разве ты не заметил, что только такие идиоты, как мы, все еще полагаются на закон? Сейчас, друг, все стараются чего-нибудь хапнуть по-быстрому и отвалить в сторонку. По одежке протягивай ножки. И плевать всем на ближнего. Только начни вякать что-то относительно закона людям, с которыми ты в данное время имеешь дело, и они засмеют тебя. — Он умолк, пытаясь разглядеть, понял ли собеседник суть его слов. — Послушай меня, Лео. Ты сейчас сморозил страшную глупость. Странно слышать такую чушь от неглупого в принципе человека.

Фальконе не мог отвести взгляд от двух фигур за окном: Тереза Лупо наблюдала за девочкой, без остановки лепящей снеговика. Он чувствовал запах гор, слышал голоса умерших родителей. Лео был единственным ребенком в семье, и годы, проведенные в одиночестве, словно призраки, преследуют его всю жизнь.

— Ты так считаешь? — спросил он.

Милый, милый Билли Каспар, ты хорошо обошелся с белой малышкой…

Он видел, как автомобиль съехал вниз по ступеням Испанской лестницы (прямо по той линии, которая ведет мимо Пантеона через реку к Ватикану; горящая и дымящаяся траектория просто идеальна). Он все еще слышал голоса, не понимая, почему они не оставляют его, почему дразнили его всю ночь, с тех пор как он убил эту женщину. Каспару казалось, что они тоже играют какую-то роль в убийствах, хотя вовсе не старался снять с себя всю ответственность за преступления. Нет, что-то явно не так. Последний кусочек составной картинки-загадки должен лечь на свое место. Теперь уже все члены команды Стили Дэна Дикона мертвы. Красный Дракон умер еще до того, как Каспар убил самого Дикона в Китае. Тут нет никаких сомнений. Он в тюрьме разработал всю комбинацию и сложил по кусочкам. Только кое-что надо подчистить. Уладить некоторые счета и вернуть весьма важную собственность — ценные священные воспоминания.

Но голоса…

«Ты слышишь меня, Каспар. Что тогда сказал Дэн?»

Голоса не хотят замолкать. Они звучат где-то совсем рядом, будто демоны из мультфильмов сидят у него на плече и шепчут прямо в ухо.

«Что же он сказал, парень?»

То же самое, вспоминал Каспар. Дважды. С разницей в тринадцать лет. Когда они работали над операцией «Вавилонские сестры» и сидели вместе в тихом уголке. Никто в таком месте не мог их подслушать. И только однажды Дикон выразил некое сомнение.

«Говори же!»

Каспар громко произнес эти слова:

— Ты встречался с человеком, живущим на пьяцца Матеи?

Стоял ноябрь 1990 года. Месяц назад они собрались приехать сюда. Каспар ничего не понимал. Он так и сказал. У них не было времени задействовать кого-то еще. Все представлялось таким глупым. Ненадежным. А у него в душе зрело некое тайное подозрение. Ему казалось, что Дикон проверяет его.

Потом разговор утратил всякий смысл. С тех пор прошло тринадцать лет, и вот Каспар затянул веревку вокруг костлявой шеи Дэна Дикона в Пекине, стараясь выдавить из него последние признания.

Их не последовало. Дэн Дикон покачал головой и сказал…

«Что?»

«Тебе надо было встретиться с человеком с пьяцца Матеи».

Да он и пытался. Позднее, когда освободился. Но все пошло не в ту сторону. Его чуть не поймали.

Существовало два варианта, как узнать секрет. Можно открыто искать его при свете дня. Или постепенно докапываться до истины и ждать, пока она не покажется из-под груды лжи. Надо работать. Уверенность росла в его голове и обретала прекрасную форму, словно рисунки на полу зиккурата, которые он видел много лет назад. Так и должно быть. Иначе голоса никогда не умолкнут.

«Сколько нам еще ждать, Билли К.?»

— Не знаю, — прошептал он сквозь зубы.

Старый черный голос звучит все громче, словно дразнит его. Тут еще нахлынули всякие воспоминания. Есть важные дела, о которых стоит подумать. Прежде всего нужны деньги. Без них он становится совершенно беспомощным. Все насущные дела… покупка авиабилетов, заказ фальшивых паспортов, оружие, инструменты, информация. Без денег ничего этого не будет, а они у него стремительно заканчиваются.