Крис Кузнецки - Крестное знамение Страница 32

— В Австрии? Довольно странно.

Гид согласился.

— Еще более странно расположение памятника. Взгляните на другие статуи вокруг нас. Сразу бросается в глаза, насколько он чужд им. Они изображают многотрудный поиск человеком Бога. Притом простым человеком. Но он — все, что угодно, только не простолюдин. И все-таки кому-то из служителей церкви пришло в голову поместить его именно здесь. Почему было принято такое решение, нам неизвестно.

Мария закрыла глаза и вспомнила о катакомбах. И там, точно так же, как здесь, смеющийся человек казался абсолютно неуместным. Вначале он со своей сатанинской улыбкой появлялся в середине сцены распятия. Потом та же улыбка на ящике, в котором лежал свиток Тиберия. И вот теперь его необъяснимое появление на крыше собора.

У этого человека какая-то загадочная манера появляться там, где его меньше всего ждут. Но почему? Или, точнее, все-таки кто же он?

— Один вопрос, прежде чем я вас отпущу. У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, кем он может быть?

Гид пожал плечами.

— Единственная зацепка — буква у него на кольце.

— Буква? Какая буква?

Экскурсовод указал на руку статуи.

— Вам все равно ее отсюда не разглядеть. Человек, убирающий здесь и чистящий статуи, заметил ее в прошлом году. Тем не менее у нас нет полной уверенности относительно того, является ли буква инициалом запечатленной в статуе личности, или самого скульптора, или… ни того ни другого.

— А какая буква? — спросила Мария.

— Буква «пэ», как в имени Павел.

Или в имени Пакциус, подумала девушка. В восторге от своей гипотезы она расцеловала гида в обе щеки.

— Спасибо! Огромное спасибо! Я и рассчитывала, что вы назовете именно эту букву.

— Вот как? Почему же?

Вместо ответа Мария бросилась к доктору Бойду, чтобы сообщить ему о своем открытии.

Глава 29

Ник Дайал открыл портфель и осторожно извлек из него содержимое. Внутри находилась переносная доска, на которую он постоянно наклеивал фотографии, заметки, карты.

Повесив ее на стену в полицейском участке здесь, в Ливии, Ник попытался установить, что еще ему нужно добавить. Очевидно, фотографии Нарайяна. А еще, по-видимому, несколько крупных планов окровавленной арки. Кроме того, следует начать отыскивать связи с делом Янсена, находя сходство между двумя убийствами, каким абсурдным бы это сходство ни казалось на первый взгляд. Дайал прекрасно знал, что порой за самой большой нелепостью может скрываться истина.

Взглянув на ту часть доски, которая была посвящена Янсену, он сразу обратил внимание на его идеально чистую кожу. Почему вторую жертву избили, не оставив на теле живого места, изодрав всю кожу в клочья, а первую оставили нетронутой? В случае с Янсеном у убийц не хватило времени? Или что-то их спугнуло? Или Дайал вновь столкнулся с той закономерностью, с которой не раз уже встречался в прошлом: чем больше убийств совершает преступник, тем наглее становится?

Или, подумал Дайал, это все-таки не имеет отношения к наглости. А скорее к религии. Какая-то связь, которую он не заметил. Чтобы поставить все точки над i, он решил позвонить Анри Тулону в центр Интерпола и получить от него дополнительную информацию относительно смерти Христа.

— Анри, — начал Дайал, — как ты себя чувствуешь после ночи, проведенной за рюмкой вина?

— А откуда ты знаешь, что я пил? — ответил Тулон заплетающимся языком. — Ты что, вернулся во Францию?

— Да нет, я просто знаю, что ты пьешь всегда.

— Oui, это верно.

— У тебя была возможность разъяснить вопрос, связанный с Шекспиром, который мы обсуждали прошлый раз?

На другом конце телефонной линии Тулон кивнул, по-лошадиному мотнув гривой волос, завязанных в хвост.

— Да, я кое-что посмотрел и пришел к выводу, что нас просто пытаются отвлечь таким маневром.

— Я так и думал, откровенно говоря. Нутром чувствовал, что нужно следовать за религиозной нитью, что я, собственно, и делал. Если бы в дело еще вмешался и «Гамлет», оно бы окончательно запуталось.

Тулон улыбнулся и сунул в рот потухшую сигарету.

— Что-нибудь еще?

Дайал бросил взгляд на фотографии вскрытия Нарайяна.

— Да, кое-что есть. Здешняя жертва очень отличается от Янсена. Я подумал, что ты можешь предложить свои соображения и на сей счет.

— И в чем же отличия?

Дайал пальцем провел по отметинам на спине Нарайяна.

— Здешнюю жертву били какой-то плетью. И очень сильно били. На нем осталось больше крови, чем кожи.

— Жертву бичевали?

— Бичевали? В Библии употребляется это слово?

— Не только в Библии. В те времена подобное наказание было настолько распространено, что святой Иоанн даже не стал разъяснять его в своем Евангелии. В Евангелии от Иоанна говорится: «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бичевать Его».[14] Без всяких дальнейших подробностей. Все прекрасно понимали, о чем идет речь.

— Все, кроме меня, — пробормотал Дайал. — Как выглядело орудие названной процедуры?

— Они пользовались плетью, называвшейся «флагеллум». По-латыни это значит «маленький бич».

— Раны на теле Нарайяна совсем не маленькие. У него все мышцы разорваны.

Тулон кивнул.

— К чему и стремились бичеватели. Флагеллум — кожаный бич с крошечными шариками на конце. Они изготавливались из кости или металла. В некоторых из них еще имелись крохотные коготки, подобные заостренным рыболовным крючкам. С каждым ударом плетки из тела вырывали куски плоти.

— Настоящее варварство!

— И тем не менее очень распространенное. В конечном итоге это делалось, чтобы ослабить преступника и чтобы он не так долго мучился на кресте. В каком-то извращенном смысле они наносили ему подобные увечья из жалости.

Дайал только головой покачал, услыхав такую логику. В ранах, которые он видел на жертве, не было ни малейшего намека на сострадание. Сквозь разрывы в коже Нарайяна виднелась грудная клетка.

— И сколько времени длилось бичевание?

— Римский закон ограничивал его сорока уларами. Большинство солдат заканчивали на тридцать девятом ударе.

— Еще один способ продемонстрировать человеколюбие?

— Именно. После чего патибулум — горизонтальная перекладина креста — привязывалась к плечам жертвы прямо за шеей.

— Словно спортсмен штангу?

— Да, только намного тяжелее. Весом примерно пятьдесят пять килограммов.

Дайал записал в свой блокнот: «Примерно 125 фунтов».

— И что потом?

— Жертву заставляли тащить ее до stipes crucis,[15] которое было уже вкопано в землю.

— И сколько оно весило?

— Вдвое больше патибулума.

Дайал отметил, что целый крест был слишком тяжел, чтобы его мог протащить один человек.

— Кстати, а почему все-таки художники изображают Христа несущим весь крест, а не перекладину?

— Потому что так все смотрится гораздо более выразительно. Даже Мел Гибсон в своем фильме показал Христа несущим крест, хотя после бичевания это для него было бы просто физически немыслимо. Как известно, он трижды падал по пути на Голгофу.

— Верно! Я совсем забыл. И ведь руки у него были связаны. Поэтому, начав падать, он никак не мог удержаться. И падал на землю лицом вниз.

— Несомненно. Ведь именно ранами на лице из-за падений многие объясняют искажения на лике Туринской плащаницы. На ней четко заметен сломанный нос.

Дайал покачал головой. Его совсем не устраивало то, в каком направлении движется расследование дела. Он находится в Ливии, в двадцать первом веке, а беседует о распятии, о Туринской плащанице и шрамах на лице Христа, словно они могут иметь серьезное значение для расследования. И самое поразительное то, что они действительно имеют — и не только серьезное, но решающее значение. Наконец-то Ник понял, почему у Янсена был сломан нос. Скорее всего это не было случайностью. Возможно, убийцы стремились к тому, чтобы он как можно больше походил на Христа.

— Что-нибудь еще, Ник? Я умираю без очередной дозы никотина.

— Только еще один последний вопрос. Что тебе известно об истории распятий?

Тулон лизал сигарету, пытаясь получить удовольствие от ее вкуса.

— Предположительно их изобрели персы и передали карфагенянам, а те — римлянам. Большинство полагает, что распятие придумали римляне, однако это заблуждение. Римляне просто довели его до совершенства. Они настолько поднаторели в нем, что даже делали ставки на то, сколько времени протянет жертва на кресте в зависимости от погоды, возраста распятого и пищи, которую он употреблял перед казнью. «Повесь его повыше и растяни пошире» — была у них такая поговорка. После чего они начинали заключать пари.

— Все, что ты говоришь, отвратительно.

— Для тебя. А для них распятие было всего лишь необходимым злом в несправедливом мире. Самым быстрым и эффективным способом решения проблем.