Чарльз Вильямс - Девушка с холмов Страница 32

— Это не так просто. Неужели ты не понимаешь, я уже и так столько пережил, что если бы мог, то оставил бы ее в покое. Но я не могу. Просто зная, что она здесь…

— Тебе не надо уезжать. Уедем мы. Он покачал головой:

— Нет, для меня это единственный выход. Я слишком много натворил здесь. У всех уже давно лопнуло терпение. А вчерашняя история оказалась последней каплей. Я совсем не спал, думая об этом. Меня здесь ничего не удерживает.

Я промолчал. Он взглянул на меня, потом на свои руки на руле, достал сигарету и закурил.

— Ну что ж, прощай, Боб!

— Прощай!

— Я обо всем сожалею.

— Ну что поделаешь! Такое бывает.

— Я хотел бы заехать и попросить прощения у Анджелины. Заодно и попрощаться.

— Нет, — отрезал я.

— Почему?

— Мне-то все равно, но она не хочет тебя видеть.

— Знаю, но я все же попробую. Мне станет лучше.

— Ну что ж, попробуй.

Немного поколебавшись. Ли включил зажигание и снова взглянул на меня.

— Ну, ладно. Больше не увидимся, Боб, — проговорил он, как будто чего-то ожидая. Я не пошевелился, только натянул вожжи:

— Прощай!

Он отпустил сцепление и медленно тронулся с места. Перед подъемом он оглянулся и потом прибавил газа.

Я смотрел ему вслед, пока он не исчез из поля зрения, стараясь не думать о том, как мы относились друг к другу прежде.

Глава 24

Я медленно преодолел холм и пересек Черный ручей в верховье по бетонному мосту. Солнце к этому времени зашло, и воздух в долине был довольно холодным.

Хорошо, что нам теперь не надо уезжать, раз уедет Ли. Я и радовался этому, и одновременно испытывал грусть. Мне думалось о том, куда он теперь поедет и что будет делать. Но мне, вероятно, никогда этого не узнать, потому что он не пишет писем. Он, конечно, будет поддерживать связь с банком и с юристами по поводу развода и урегулирования имущественных вопросов, но мне он никогда не напишет. Далеко отсюда, на новом месте, где его не знают, он может измениться. Далеко отсюда… Я сознательно обманывал себя, но было приятно хотя бы попытаться поверить в это.

На следующее лето мы, возможно, съездим на неделю в Галвестон. Я снова вспомнил о костре на берегу и о том, как ревел прибой, и какой она была, когда я поцеловал ее, держа в объятиях, там, на купальном халате у гаснущего огня.

Я был примерно в миле от перекрестка, где наша деревенская дорога соединяется с шоссе, когда увидел ехавший мне навстречу «форд». Когда он приблизился, я узнал мою машину. Я остановился, и Джейк открыл дверцу и вылез на дорогу. Хелен была с ним, одетая для поездки в город. Джейк неуверенно перевел взгляд с Хелен на меня:

— Мы со старушкой хотели съездить на представление.

— Прекрасно, — ответил я.

Я не мог понять, почему в его голосе чувствуется какое-то замешательство. Он не должен был спрашивать у меня разрешения на поездку куда бы то ни было, и я всегда с удовольствием предоставлял ему свою машину.

— Если тебе все равно, то я лучше поехал бы в фургоне, а ты возвращайся домой на машине. Он не смотрел на меня.

— Нет, — сказал я, — вы же опоздаете на представление, если ты еще будешь распрягать мулов.

— Я просто думал, что, может быть, ты торопишься домой к ужину.

— Ужин подождет.

Он продолжал смотреть на свои воскресные ботинки, сразу же покрывшиеся на дороге красной пылью.

— Ты видел Ли? — спросил я.

— Да, — ответил он и взглянул на Хелен. Я не мог видеть ее лица под крышей машины.

— Он уезжает, — продолжал я.

Впрочем, какое дело Джейку до того, что собирается делать Ли, подумал я. Мне просто надо было что-то сказать, потому что молчание становилось тягостным.

— Я знаю, — кивнул он. — Я видел его за минуту до того, как мы выехали.

Он замолчал. Я ждал. Джейк явно хотел сказать что-то еще, но передумал и повернулся к машине. Почти сев, он снова высунулся и на этот раз посмотрел на меня в упор:

— Ты уверен, что не хочешь, чтобы я отвел мулов. Боб? Мне это ничего не стоит.

Тут только я уловил его обеспокоенный взгляд. Я перелез через раму с хлопком и спустился вниз. Бессмысленно было задавать ему вопросы. Но он явно хотел, чтобы я ехал домой.

Хелен вылезла из машины:

— Я, пожалуй, поеду с Джейком, если ты не против. Боб. Сегодня такая великолепная ночь и так приятно будет ехать на сене со своим прекрасным кавалером. — Она попыталась рассмеяться своей шутке, но это не очень получилось.

— Когда вы управитесь со скотиной, я уже освобожу машину. Вы еще успеете на второе отделение.

Никто ничего не произнес. Все уже забыли о представлении. Я быстро сел в машину и развернулся. Сумерки сгущались, и я включил фары. Когда я свернул с главной дороги и начал подниматься вверх по холму, мне пришлось снизить скорость. Огни фар горели все ярче по мере того, как двигатель увеличивал обороты. На дороге стало светлее.

То, что испугало Джейка, еще не случилось. Иначе бы он, конечно, сказал об этом. На что-то все же могло произойти. На верху холма я снова переключил «форд» на большую скорость и всю дорогу жал на газ.

После последнего поворота я вздохнул спокойно. В кухне горел свет. Нет ничего более успокаивающего и вселяющего надежду, чем свет, который льется из кухонного окна фермерского дома.

Совсем стемнело, когда я свернул с дороги. Огни моих фар высветили «родстер» Ли, припаркованный перед домом. Почему-то, я не мог понять почему, я выключил фары и двигатель и остановил свой «форд». Одновременно с тем, как заглох двигатель, исчезли всякие звуки — наступила тишина. Я был один в ночи и только слышал, как колотится мое сердце. Я обошел дом сбоку, а не вошел напрямую. Тоже не знаю почему, будто боялся темноты и хотел идти там, где было светло.

Поднявшись на заднее крыльцо, я услышал чей-то голос. Это был Ли. Я не мог разобрать слов, так как он говорил тихо и медленно. Не похоже, что он пьян.

Лампа под темным абажуром освещала только стол, а все остальное в комнате утопало во мраке. Ли сидел по одну сторону стола, положив на него руки, а Анджелина — напротив, совершенно неподвижно. Двигались только ее глаза.

Перед Ли стояла бутылка виски и полупустой стакан, около левой руки. Но он не был очень пьян, во всяком случае не в такой степени, как накануне. Если бы он не скосил глаза в мою сторону, я мог бы подумать, что он совсем трезв. Но глаза его пьяно блестели.

— Сядь, Боб, около двери.

— Спасибо, но если ты собираешься уезжать, я тебя не задерживаю.

Когда я после темноты привык к свету, то холод пробежал по моим плечам и спине. Его руки лежали на столе в тени лампы, но из-под правой руки выглядывала рукоятка плоского уродливого ружья сорок пятого калибра. Это было мое ружье, и я знал, что оно заряжено.

Я сел медленно, как человек, который держит в руках корзину с яйцами. Казалось, в желтом конусе света лампы было некое хрупкое равновесие и любое неосторожное движение в ту или иную сторону может вызвать хаос. У меня перехватило дыхание, хотя Ли не был очень пьян, не ругался и не потрясал автоматом. Любая такая вещь напугала бы меня, потому что никогда не знаешь, как может поступить пьяный с оружием в руках. Но ничто не испугало бы меня так, как эта ситуация.

Я приложил все силы, чтобы мой голос не выдал испуга.

— Ладно, — сказал я, — все это очень драматично. Но не мог бы я теперь поужинать? Или мы будем продолжать разыгрывать эту пьесу из репертуара средней школы?

Он не ответил. Непонятно, услышал ли он меня и вообще помнил ли, что я вошел. Затем он заговорил, неизвестно к кому обращаясь, то ли к Анджелине, то ли к самому себе:

— У тебя теперь другие волосы, после того как ты постриглась. Но они все равно прекрасны и блестят под светом лампы. Не понимаю, почему я до сих пор не написал о них популярную песенку, назвав ее «Прекрасная ведьма с волосами, освещенными лампой». Я бы мог повсюду прославиться. И когда бы умер, моим именем назвали бы банановый ликер. Так было бы лучше, чем хранить прядь твоих волос, как девчонка из средней школы или сексуальный маньяк. А еще я стал бы хранить твою изношенную одежду. Для людей, которые так поступают, есть специальное название, но я не могу его вспомнить и не хочу напрягаться. Боже, сколько времени я провожу, заставляя себя не думать об этом!

Глаза Анджелины были прикованы к его лицу. Только один раз она бегло бросила взгляд в мою сторону, как бы прося быть осторожным. Я сидел очень тихо, ненавидя себя за это. Я ненавидел это спокойствие так же, как в ту ночь, когда здесь был Сэм. В этой же комнате. Всегда легче, когда шумно. Вокруг лампы глупо вертелась мошка, неистово махая серыми крылышками. Когда она наконец упала в лампу и сгорела. Ли с мрачным видом долго смотрел на нее сквозь стекло, а затем рассмеялся, будто над какой-то, одному ему понятной, шуткой. Мне никогда не хотелось бы слышать подобного смеха. Капля пота, упав со лба, попала мне в угол глаза, и я невольно моргнул от ее соли.