Виктор Пронин - Победителей не судят Страница 33

— А вот и хозяин, — раздался громкий голос.

— Открывай, пидор поганый, а то хуже будет! — добавил басовитый голос негромко.

— Хотя, казалось бы, куда уж хуже! — на площадке захохотали.

— Накрывай на стол, смертник! Нам нравится бифштекс с кровью.

«Убивать пришли», — подумал Касьянин, но нисколько не испугался этой мысли. Ну что ж, раз пришли убивать, дело житейское, надо сопротивляться, больше ничего не остается.

Увидев, что дыра в двери снова наполнилась светом — значит, от нее отошли, Касьянин поднес к дыре баллончик и нажал кнопку. Упругая струя газа ударила из маленького сопла. Газ с шипением вырывался сквозь дыру в двери и распьшялся по площадке. Наверное, не менее полминуты Касьянин давил на кнопку, пока струя совсем не обессилела. Но этого времени хватило, чтобы вся площадка наполнилась жгучими, невыносимыми испарениями.

Крики, мат, ругань донеслись снаружи — газ не парализовал бандитов, не лишил их ни злости, ни решимости расправиться с Касьяниным, но находиться на площадке стало невозможно. Все спустились на этаж ниже, и уже оттуда слышался сдержанный говор — видимо, решали, как быть дальше. Касьянин знал, что его атака не может быть слишком продолжительной. Сейчас бандиты сообразят, что делать, — откроют окна на лестничных пролетах, устроят сквозняк, и минут через десять от газа не останется и следа.

Значит, у него есть минут десять, не больше, за это время нужно что-то предпринять.

Касьянин рванулся из прихожей, остановился в растерянности посреди комнаты. Квартира выходила на обе стороны дома, и на обеих сторонах были балконы. Выйдя на балкон, нависавший над подъездом, Касьянин увидел внизу, в свете фонарей сверкавшую перламутром алую открытую машину. Она стояла прямо под балконом, и Касьянин мог даже плюнуть вниз — плевок опустился бы как раз на роскошные сиденья машины. — Может, все-таки покричать с балкона? — снова предложила Марина — видимо, ничего другого ей в голову не приходило. Касьянин посмотрел на нее, словно не понимая, о чем онатоворит, и вдруг невнятная, но обнадеживающая мысль мелькнула в его сознании.

— Где Степан? — спросил он.

— У себя... А что?

— Степан!

Мальчишка выглянул из своей комнаты.

— Пошли, — и Касьянин первым шагнул к балкону.

— Что ты хочешь делать? — спросила Марина, но он не услышал ее вопроса.

Пропустив впереди себя Степана, Касьянин вышел на балкон и тут же закрыл за собой дверь на шпингалет.

— Значит, так, — сказал он негромко, словно самому себе. — Значит, так...

Значит, так... Сейчас я опущу тебя вниз.

— Что?! — Степан метнулся к двери.

— Слушай... Если они ворвутся, то перестреляют всех... Понял? Яшку я опускал сотни раз. И все было отлично.

— Но я же не Яшка!

— Степан... У нас нет другого выхода. Через десять минут на площадке выветрится газ, и тогда они поднимутся, стрельнут пару раз по замкам и войдут в квартиру. Ничто им не помешает.

— Они хотят тебя убить?

— Да.

— За что?

— Когда-нибудь я расскажу тебе об этом очень подробно. Но не сейчас.

— Почему? — Потому что у меня нет на это времени. Я спущу тебя вниз, ты постучишь в любую дверь, войдешь в любую квартиру и позвонишь в милицию. Ноль-два.

— И что сказать?

— Скажи, что в квартиру рвутся убийцы. Они вооружены, стреляют в дверь, телефонные провода перерезаны.

— И все?

— Сообщи наш адрес... Я спущу тебя за три минуты, а через пять минут ты уже сможешь позвонить.

— А ты... Не уронишь меня?

— Нет!

Вынув из тумбочки капроновый канат, Касьянин обмотал ею сына — обвязал по поясу, протянул над плечами, пропустил канат между ног, чтобы Степан во время спуска не перевернулся вниз головой, конец завязал на поясе. Теперь оставалось только зацепить стальной карабин.

— А тросик не оборвется?

— Этот тросик выдержит не только нас с тобой, но... Он все выдержит.

Касьянин помог сыну перешагнуть через перила и взялся за рукоять блочка.

— Я боюсь, — сказал Степан.

— Я тоже, — Касьянин поцеловал парнишку в щеку. — Ну, Степанушка, ни пуха... Отпускай перила... Видишь, я держу трос, он закреплен... Видишь?

— Вижу, — Степан решился наконец отпустить перила и, тихонько ойкнув, повис над пропастью. Он слегка раскачивался, поскуливал, ухватившись руками за тонкий стальной трос.

Что-то кричала по ту сторону двери Марина, колотила ладошками в стекло, но Касьянин не обращал на нее внимания. У него просто не было времени ответить ей хоть что-нибудь. Увидев, что Степан соскользнул вниз, за перила балкона, Марина прижала ладони к лицу и медленно осела на пол. Касьянин больше всего боялся, что круглое бревно, на которое был намотан трос, вырвется, выскользнет из его рук и, мгновенно раскрутившись, бросит Степана в свободное падение. Но все обошлось.

Ухватив двумя руками рукоятку, Касьянин медленно, оборот за оборотом, отпускал трос и по его натяжению чувствовал, что все идет хорошо, что Степан уже миновал несколько этажей и неуклонно приближается к земле.

У Касьянина не было даже возможности глянуть вниз, убедиться, что со Степаном все в порядке. Бревно, насаженное на стальной штырь квадратного сечения, поскрипывало от непривычной тяжести, но справлялось, справлялось со своей задачей. По количеству оставшегося на бревне троса Касьянин мог судить, где сейчас находится Степан — он наверняка уже миновал третий этаж. Еще десяток оборотов и — коснется ногами травы. Наконец наступил момент, когда трос ослаб.

Значит, Степан должен быть на земле.

Отпустив рукоятку, Касьянин прижался грудью к перилам и посмотрел вниз.

— Степан! — крикнул он. — Степан!

— Все в порядке! — донеслось снизу.

— Молодец!

— Я не могу развязать веревки...

— Не надо их развязывать! Отцепи карабин!

— Понял! Отцепил!

— Беги, Степан!

Увидев, как метнулась вдоль дома маленькая фигурка сына, Касьянин снова намотал трос на барабан и обессиленно опустился на пол балкона.

— О боже, — выдохнул он, — о боже...

Странное состояние охватило Касьян ина. Он уже не ждал милицию, это стало для него как бы и не важно. Придут — хорошо, не придут — тоже не слишком страшно. Главное сделано — Степан в безопасности, и теперь пусть ломятся, пусть стреляют, это уже не имело слишком большого значения.

Вспомнив, как колотилась в стекло Марина, он отодвинул шпингалет в сторону и вошел в комнату. Марина уже пришла в себя и сидела на полу, откинув голову на кресло и уставившись прямо перед собой в голую стену.

— Ты в порядке? — спросил Касьянин.

— Послушай, — сказала она каким-то непривычно низким, надломленным голосом, какой бывает, наверное, у людей, только что перенесших страшные потрясения. — Ты что же, опустил его вниз на тросике, как собаку?

— Да, — кивнул Касьянин. — Как собаку.

— И после этого ты сможешь спрашивать что-то у меня, общаться со мной, общаться с сыном?

— Смогу. Если останусь в живых, если ты останешься в живых, то смогу...

Что касается Степана, то за него я спокоен, он в безопасности. Его мне удалось спасти. Если хочешь... могу и тебя спустить. Как собаку.

— Как суку, — поправила Марина.

— Тебе виднее, дорогая. Тебе виднее.

Касьянин разговаривал с Мариной, а сам настороженно прислушивался к малейшим звукам, доносившимся со двора сквозь открытую балконную дверь.

Потом он пробрался в прихожую и осторожно посмотрел через дыру на площадку. В мертвящей тишине, которая установилась в подъезде после выстрела, он хорошо услышал голос с нижней площадки. Касьянин всю жизнь работал журналистом, провел годы, разговаривая по телефону, и потому прекрасно разбирался в интонациях человеческой речи. И сейчас вот по едва слышному голосу понял, что человек говорит в трубку. Телефона общего пользования в подъезде не было, значит, говорили по сотовому.

— Понял, — проговорил голос, который пятнадцать минут назад предлагал ему встречать гостей, накрывать стол и называл его смертником. — Спасибо, что предупредил, мы уходим. С меня причитается.

И лишь когда Касьянин уже с балкона увидел, как из подъезда выскочили несколько человек и один за Другим расселись в алой машине, когда она, сорвавшись с места, скрылась за углом, он понял, откуда звонили бандитам. Да, из милиции предупреждали о выезде группы захвата. Для Касьянина это стало очевидным, когда через две-три минуты к подъезду подъехал милицейский «газик».

Жидковато хлопнули дребезжащие дверцы, и несколько парней с автоматами и в вязаных шапочках с прорезями бросились в подъезд.

— Приехали.

— Кто приехал? — спросила Марина отрешенно, все еще пребывая в горестно-расслабленном состоянии.

— Степан милицию привез.

— Да? Надо же...

— Сейчас они зайдут в квартиру. Может быть, ты пойдешь приляжешь? Видик у тебя еще тот...

— Да. Ты прав. Видик у меня еще тот. Пойду прилягу.