Мартин Лэнгфилд - Ларец Зла Страница 33

Не вменяйте мне в вину ненависть, ибо меня переполняет любовь. Я научился ценить свободу, но Господа я люблю больше. Я научился уважать Америку, но весь мир я люблю больше.

Я убежден, что Америку необходимо подчинить воле Божьей. Она содрогнется и рухнет, а потом возродится из руин чистой и обновленной. Америке придется понять, что истинная свобода — в подчинении Богу, а не в своеволии и заносчивости.

И поэтому я принял решение разрушить Нью-Йорк.

2. Испытание воды

Литл-Фолс,

27 августа 2004 года

Кэтрин вернулась домой после полуночи и сразу же направилась в спальню. Она лежала с Робертом в тишине и в темноте, всего в нескольких дюймах от него, а казалось, что на расстоянии целой жизни. Семь лет назад она отказалась от карьеры, шесть лет назад они вновь встретились и влюбились друг в друга.

Нечасто так случалось, чтобы они были вместе и даже не разговаривали. Уж не говоря о сексе. Она легла рядышком и просто заснула. И он заснул следом за ней. А перед этим они всем своим видом показывали, что им надоело взаимное отчуждение. Но что поделать, если оно существовало…

Роберту снилось, что они занимаются любовью.

И удовольствие, которое они получили, было безграничным…

А потом он во сне открыл глаза и понял, что это не Кэтрин, а Терри. Не размыкая объятий, он зажмурился, всем сердцем желая, чтобы видение исчезло и чтобы жена вернулась. Но этого не произошло. Терри улыбалась ему и не отводила глаз. А Кэтрин стояла около постели и качала головой.

— Тебя трудно в чем-то винить… — произнесла она задумчиво. — Все хотят Терри.

А потом он, рассердившись, вскочил, убежал в ванную и, поймав свое отражение в зеркале, вдруг понял, что он — это не он, а Адам…

Он проснулся в холодном поту. Кэтрин рядом не было. За окном лишь чуть-чуть розовело. Он дождался рассвета, напряженно глядя в сумрак перед собой.

14 августа 2003 года

День Великого затмения

Адам охотился за Зверем несколько месяцев кряду — когда в одиночестве, когда при помощи и содействии Сторожа. И вот он стоял на пересечении Тесла-стрит и Робинсон-стрит в Шорхэме, штат Лонг-Айленд, и пристально разглядывал заброшенные здания. Прямо перед ним поднималась к небу кирпичная башня. Он знал, что там располагается его лаборатория, как знал и то, что сейчас он находится в ней.

Пальцы Адама сомкнулись на талисмане, подаренном Терри. Он поднес его к губам и поцеловал. Адам был спокоен, совершенно невозмутим и предельно мобилизован. Никогда еще в своей жизни он не был настолько готов к схватке, как сейчас.

На часах было без пяти четыре.

Охранник мирно дремал у парадного входа. Прикрыв на минуту глаза и сосредоточившись, Адам увидел внутренним зрением все, что происходило тут сегодня до его прихода. Вот он приехал, вот прошел к дыре в заборе и нырнул в нее…

Адам чувствовал в себе не только свою силу, но и силу Кэтрин. Именно ей он был обязан тем, что успел вовремя, — Кэт предупредила, что атака состоится как раз сегодня.

Адам воспользовался той же дырой в заборе, которой до него воспользовался враг. Он быстро пересек двор и подошел к нужному окну первого этажа…

Плоский барабан лежал на обычном деревянном столе и излучал легкое золотистое свечение. В другом конце комнаты сгорбился в кресле пожилой мужчина. Его глаза были сомкнуты, он находился в состоянии глубокой медитации. Мужчина сидел недвижно и лишь медленно крутил в пальцах совсем крошечный барабанчик из того же светло-желтого металла — миниатюрную копию большого. Адам вновь перевел глаза на стол и увидел, что верхняя и нижняя грани его вращались в противоположных направлениях, а геометрические фигуры, высеченные на боках, светились оттенками мутно-белого и золотого. Он напряг зрение и различил едва заметную дымку, висевшую над барабаном, а внутри ее некое маленькое тело, которое то становилось четче, то исчезало… Больше всего оно было похоже на глаз.

Адам беззвучно шевелил губами, вознося к небу молитву. А потом пробормотал еле слышно:

— Господи, дай мне силу остановить его. Пусть даже ценой жизни…

Пожилой мужчина вдруг поднялся с кресла и сделал шаг к устройству. Адам увидел, что его враг плачет. У него было лицо человека, понесшего тяжелую утрату. Адам не стал больше ждать, распахнул дверь и вошел в помещение. Мужчина, погруженный в свои мысли, его не замечал.

Адам приблизился было к нему, но в последний момент тот не оборачиваясь выставил перед ним руку. В это мгновение над барабаном вновь выплыло из тумана Око. Оно будто полыхнуло в сторону пришельца огнем, и Адам, вдруг ставший легким как перышко, отделился от земли, пролетев метров пять назад, врезался спиной в дверь и неуклюже сполз на пол.

Пока он, кряхтя и стеная от боли, пытался подняться, пожилой мужчина подошел к столу и занес руку над барабаном.

— Стой! — крикнул Адам.

— Нет. О нет, я не могу. Да и зачем? — ответил враг.

С этими словами он водрузил на крышку большого барабана свой маленький, и вращение граней резко ускорилось. Более того — большой барабан стал издавать низкий, едва слышный звук, напоминавший приглушенный расстоянием рев двигателей пассажирского лайнера, летящего на умопомрачительной высоте. Воздух вокруг барабана начал плавиться. Подождав с полминуты, пожилой мужчина снял маленький барабанчик и зажал в кулаке правой руки. Гул прервался, и движение граней большого барабана вновь замедлилось.

— Вот теперь он заряжен. Ты не в силах мне помешать. Сейчас я отвезу Марифат в Манхэттен, где он быстрее и вернее всего сможет напитаться силой, взятой у людей. Их жадностью, их страхами, их лицемерием. Затем я вновь вставлю в него ключ, и он сдетонирует.

Адам наконец поднялся на ноги и вновь попытался приблизиться к столу. В движении и свечении барабана, стоявшего на столе, ничего не изменилось. Адам усмехнулся.

— Оно не реагирует на меня, — произнес он. — А знаешь почему? Во мне нет страха и ненависти.

— Назад, — предупредил его враг.

Адам и не думал останавливаться.

— Ни страха, ни ненависти…

— Я сказал — назад!

Адам бросился на него и попытался сразу же отобрать ключ, но тот выскользнул из рук и покатился по полу. Противники кинулись за ним. Адам оказался первым, но враг напал сзади и, оглушив его, вновь завладел маленьким барабаном. Вскочив на ноги, он вернулся к столу и вновь водрузил ключ на крышку большого.

Марифат завертелся быстрее, а золотистое свечение сменилось яркими сполохами красного и синего, бившими изнутри. Воздух вновь мгновенно наэлектризовался, и на уши стал давить низкий, зловещий гул.

Адам рванул врага, стоявшего к нему спиной, на себя, и оба покатились по полу, вцепившись друг другу в горло. Они бились не на жизнь, а на смерть, и никто не желал сдаваться. И вот, когда силы уже начали оставлять Адама, он резко подбил ножку стола. Марифат соскользнул с него, рухнул на бетонный пол и сдетонировал.

— Нет мне прощения… — прошептал его создатель.

Пространство и время взорвались перед лицом Адама… Над поврежденным устройством на краткий миг вспыхнуло неумолимое, беспощадное Око, брызнув во все стороны нестерпимым для человеческого зрения желтым светом. Адам успел защититься от этого удара молитвой-зеркалом, а его противник истлел в считанные секунды прямо на глазах.

После этого Адам потерял сознание.

Искривляя материю вокруг, слепо шаря повсюду в поисках подпитки, энергии, которую можно было бы вобрать в себя, Марифат наткнулся лишь на своего создателя — на его боль, ненависть и ярость… Этого было мало для вселенской катастрофы, но вполне достаточно для «большого фейерверка». Высосав из своего творца все его предсмертные переживания и преобразовав их в своем чреве, Марифат выплеснул яд наружу.

Адам, даже бесчувственный, мешал устройству. Его спокойствие, отсутствие даже тени страха преградили путь невидимому лучу. Впрочем, ненадолго. Энергия Марифата, подобная искривленной молнии, все же вырвалась на свет божий и поразила первое, что подвернулось под руку, — линии силовых передач. Короткое замыкание стало распространяться с невероятной скоростью по принципу цепной реакции, и на всем северо-востоке Соединенных Штатов в одночасье вырубился свет…

Литл-Фолс,

27 августа 2004 года

За завтраком Роберт сочинил для Кэтрин довольно неуклюжую басню о том, что он не очень ловко пытался разнять драку таксиста с недовольным клиентом и в итоге сам был избит.

— Ни одно доброе дело не остается безнаказанным, — философски изрекла его жена.

Кэтрин страдала, зная, что не может открыться Роберту. Приказ Сторожа был отдан, и ее тайная миссия началась. Она презирала саму себя за то, что вынуждена обманывать мужа, но у нее не было сейчас иного выхода.