Эндрю Дэвидсон - Горгулья Страница 34

— Некоторые полагают, — добавила Марианн Энгел, — что Матильда, которую Данте встречает в Чистилище, на самом деле и есть Мехтильда.

— А ты тоже так думаешь? — спросил я.

— Я считаю, — чуть улыбнулась она, — что в свои работы Данте часто вводил образы тех, кто оказал на него сильное влияние.

Чем дальше она читала, тем более знакомыми казались мне странствия Данте и тем сильней они мне нравились, несмотря на то (или, может быть, благодаря тому?) что я лежал в ожоговой палате. Я как-то успокаивался, слушая голос Марианн Энгел, чувствуя сплетение наших пальцев. Я любовался этим смещением, слиянием ее прекрасной и моей чудовищной руки и хотел, чтобы чтение никогда не прекращалось — меня, быть может, пугало, что, когда все закончится, Марианн Энгел уже не пойдет со мной; рука об руку, по моему личному аду.

Едва я поделился с Марианн Энгел этой своей теорией о том, что вряд ли нужно читать «Божественную комедию», чтобы представить себе Ад, она меня поправила:

— Может, это и верно для большинства, но тебе все так хорошо знакомо, потому что я тебе читала свой немецкий перевод.

— О-го… — Такого я не ожидал. — Когда ты это перевела?

— Кажется, лет через десять или двадцать после того, как Данте закончил писать. Мне понадобилось довольно много времени. Я почти уверена, что была первой переводчицей «Inferno», но наверняка такое никогда не угадаешь.

— А когда ты мне читала «Ад»? — поинтересовался я.

— Когда ты в первый раз залечивал свои ожоги.

«Ад» впервые опубликовали в 1314 году. Если Марианн Энгел закончила перевод двадцать лет спустя, значит, мы имеем примерно 1334 год. Учитывая ее прежние утверждения, что она родилась в 1300 году, в то время ей было бы немного за тридцать.

Я расписываю эти даты, однако не забываю, какая это нелепость и, на самом-то деле, небывальщина. Я просто хочу подчеркнуть, что невозможные события происходили по крайней мере во вполне возможной хронологии. Вот что удивляет меня в душевном состоянии Марианн Энгел: безумные утверждения связаны вполне стройной последовательностью.

Поскольку я не жил в средние века, мне потребовалось подробно изучить историю создания этой книги и перепроверить слова Марианн, по крайней мере ту информацию, что я запомнил, на основании фактов.

Любопытно, что события, о которых Марианн Энгел говорила как об исторических фактах, могли бы происходить именно так, как она описывала, если бы только рассказ о древних временах не велся от первого лица.

Несмотря на контроль со стороны Церкви, Энгельталь являлся по-настоящему демократичным заведением, с выборами настоятельницы. Все ежедневные занятия были расписаны в Уложениях ордена.

Описания архитектуры, молитв, изучаемых книг, ритуалов принятия пищи были очень точны. Кристина Эбнер действительно жила в том монастыре и действительно написала «Книгу сестер Энгельталя» и «Откровения». Отец Сандер и впрямь был местным священником, исповедовал монахинь и написал «Gnaden-vita». Книга под названием «Житие сестры Гертруды из Энгельталя» существовала взаправду и была написана с помощью брата Хайнриха и Конрада Фридриха.

Допустим, записей о том, что Хайнрих Сузо посещал Энгельталь, не осталось, но ведь и опровергнуть это утверждение никак нельзя. Если Сузо на самом деле побывал в монастыре в начале 1320-х годов, как говорила Марианн Энгел, так ведь в это время он действительно путешествовал из Страсбурга в Кельн, учиться у Мейстера Экхарта. Так кто же попробует возразить, что по пути он посетил монастырь, который в самых широких кругах считался одним из ведущих в Германии центров мистицизма?

И все равно. Как бы тщательно она ни выстраивала свою хронологию, сколько бы ни изучала немецких религиозных персонажей, Марианн Энгел страдала то ли шизофренией, то ли маниакально-депрессивным психозом, то ли всем сразу. Этого я забыть не могу. Подобным людям свойственно придумывать и населять воображаемые миры: для них это не просто склонность, но натура. А в изложении Марианн Энгел и впрямь, кажется, наличествовали определенные противоречия; к примеру, ни в одном из сохранившихся до наших дней текстов из Энгельталя не упоминается сестра Марианн, нет также сведений по «Die Gertrud Bibel». Указанием на эти упущения я пытался заставить Марианн Энгел признать, что рассказ ее — выдумка.

— Ты усердно искал, правда? — спросила она. — Не волнуйся, это не случайно, что ни обо мне, ни о Библии Гертруды нельзя ничего найти. Мы до этого доберемся, обещаю.

Больницу навестили певцы рождественских гимнов на общественных началах — спели, что «ночь тиха, ночь свята». Санта из Армии спасения притащил печенье и книжки. В коридорах появились украшения.

Нетерпеливое ожидание праздников казалось мне ужасно странным. Обычно я терпеть не мог Рождество; от него во рту всегда оставался привкус заплесневелого пирога с цукатами (и под «заплесневелым пирогом» я не имею в виду престарелую японскую девственницу). В детстве много праздников подряд Грейсы тратили отложенные мне на подарки деньги на метамфетамин, а когда я вырос, Рождество превратилось в банальный перетрах с теткой в красном колпаке.

Я по-прежнему был занят тренировками, регулярными медицинскими процедурами, но интереснее всего было ждать предстоящую встречу с самыми главными женщинами в моей жизни: Нэн, Саюри и Марианн Энгел. Я понятия не имел о программе, и, как ни странно, никто не хотел мне рассказывать. Я эгоцентрично представлял себе вечеринку-сюрприз. Как же я ошибался!

Первой появилась Саюри. Я уже упоминал, что она всегда как будто несла себя вслед широкой улыбке, но в тот день в палату вошло лишь тело, улыбки с ним не было. Я спросил, не случилось ли чего, и Саюри неубедительно пробормотала, что все в порядке. Я не стал развивать тему и поинтересовался, принесла ли она мой подарок для Грегора. Она ответила утвердительно, и, по крайней мере, в это я поверил. Хотел было спросить что-то еще, но в палату, как гарцующие кони, ворвались Нэн и Марианн Энгел. Марианн Энгел посмотрела прямо на меня и заявила:

— Когда тебя выпишут, ты поедешь со мной.

— Не так быстро! — резко перебила Нэн, а потом обратилась ко мне: — Как вы знаете, вас должны выписывать уже через несколько месяцев…

— …И ты будешь жить в моем доме! — Нетерпение в голосе Марианн Энгел выдавало, насколько недовольна она этой встречей.

— Успокойтесь! — Нэн сердито вскинула руку. — Это не вам решать.

— Ему больше некуда идти!

Нэн возразила:

— Я уже договорилась с реабилитационным центром «Феникс-холл».

— Он не хочет там жить! — Верно, я не хотел, но доктор Эдвардс давно уже советовала этот вариант, расписывая очень квалифицированный персонал, программы трудоустройства и качественное медицинское оборудование. Вдобавок в «Фениксе» имелись консультанты, не говоря уж о других пациентах с ожогами, которые справлялись с теми же сложностями, что предстояло преодолевать и мне.

— Я работаю с пациентами из «Феникса», — подала голос Саюри. — И если вы туда поедете, мы сможем продолжить учить вас ходить.

— Я вас найму! — объявила Марианн Энгел. — Деньги не проблема! Заниматься можно у меня дома.

Саюри с беспокойством оглянулась на доктора Эдвардс.

— Я не знаю, разрешит ли администрация больницы…

Нэн ответила, что независимо от мнения администрации в «Феникс-холле» работает целая команда профессионалов, целиком и полностью готовая предложить свои услуги.

Марианн Энгел повторила: она сумеет предоставить все, что мне требуется.

— Если Мицумото-сан слишком занята., мы наймем другого терапевта. Но мы бы предпочли ее, потому что она нам нравится!

Марианн Энгел посмотрела прямо на меня и наконец-то поинтересовалась моим мнением.

— Ты хочешь ехать в этот, как его, «Феникс»?

— Нет.

— Хочешь домой ко мне?

— Да.

Марианн Энгел снова обратила внимание на доктора Эдвардс.

— Вот! И обсуждать больше нечего.

Может, разумнее было бы попросить время на раздумья. В конце концов, я только что предпочел Марианн Энгел врачу, которая уже долгие месяцы профессионально руководила моим лечением.

Поспешный ответ был по меньшей мере нелогичен.

Впрочем, в одном я ни минуты не сомневался: все в этой комнате заботятся лишь о моих интересах. Я не знал, что Марианн Энгел и Нэн уже много недель спорят о том, где мне жить, но, поскольку я обеих видел чуть не каждый день, такое могло получиться лишь в том случае, если обе старательно все скрывали, чтобы ни в коем случае меня не волновать.

— Времени еще вполне достаточно, чтобы принять взвешенное решение, — заключила Нэн, давая понять, что обсуждать тут есть еще ого-го сколько.

Ни от кого не укрылось, как она выделила слово «взвешенное».