Записки мертвеца - Георгий Апальков Страница 34

Запись 6

Двадцать девятое августа. Тридцать второй день с начала вымирания.

Последняя запись хороша тем, что в ней можно подвести некоторые итоги и на контрасте сравнить происходившее в первые дни с сегодняшней ситуацией. Если брать картину в целом, то многое, конечно, поменялось. Мы прошли путь от отлова заражённых и заковывания их в наручники городской полицией до отстрела их толпами при помощи орудий на боевых бронированных машинах, силами армии. Прошли от пусть и единичных, но имевших место примеров взаимовыручки и взаимопомощи, до того самого «человек человеку — волк» со всеми вытекающими. Прошли, наконец, от «килограмма в одни руки» до «берите столько, сколько сможете проглотить». Да много тут ещё можно приводить противопоставлений для доказательства очевидной, аксиоматичной противоположности мира сегодняшнего и мира, который мы не уберегли, и который мы потеряли. Всего за месяц мы — именно мы — сделали всё возможное, чтобы разрушить прежнюю цивилизацию, а ожившие мертвецы нам в этом лишь немного помогли. Что же до меня самого, то, если взять мои условные крайние точки — день первый и день, например, двадцать первый, — то и там и там картина будет идентичная: что в первый, что в двадцать первый день я — это я, сидящий в стенах своей квартиры и до смерти напуганный даже мыслью о том, чтобы выйти наружу. Я — константен и в некотором смысле оправдываю имя, данное мне восемнадцать лет назад моими родителями, которых я больше никогда не увижу. Именно поэтому я умру. Ничего уже не поделаешь. Осталось только разобраться с одним небольшим дельцем: закончить свой рассказ, чтобы потом, с чувством завершённости и закрытого гештальта, наконец, уйти.

День 21

Мир без интернета был до тошноты реален и пугал невозможностью в мгновение ока найти какую-либо новую информацию. Я не мог даже спросить у поисковика рецепт манной каши — приходилось читать инструкцию по приготовлению на упаковке крупы. О, ужас! Целому поколению вечных детей тысяча-девятьсот-девяносто-любого и две-тысячи-какого-нибудь годов рождения насильно затолкали в рот красную таблетку и вышвырнули пинком под зад из матрицы. Лысые, склизкие и голые, мы оказались каждый в своём холодном и неприветливом метафорическом Навуходоносоре и вынуждены были теперь учиться жить так, как совершенно спокойно жили наши родители и прародители. Только вот очень часто случалось так, что их с нами не было, и опыт свой они нам передать не могли. И потому в потёмках новой реальности мы вынуждены были ориентироваться сами, наощупь.

Теперь я стал созваниваться с Ирой чаще, а не писать ей, как это было прежде. В тот день мы проболтали несколько часов кряду. Я выведывал у неё всё, что ей удалось выяснить перед тем, как отключился интернет. Она стала моим личным сортом Гугла, Яндекса, Бинга, Байду и всего такого прочего. Что-то из того, о чём мы говорили, для вас, скорее всего, будет уже не актуальным. Приведу лишь несколько вещей, которые могут быть полезны вам — мои гипотетические читатели, — и которые, возможно, сохранят вам жизнь.

Первое: мы стоим на пороге поры ядерных катастроф. Когда обслуживать станции станет некому или это станет невозможным по объективным причинам, начнутся взрывы и аварии. Всё это, надо понимать, не самым благоприятным образом скажется на экологии близлежащих районов: радиоактивные загрязнения или выбросы в атмосферу — уж не знаю доподлинно, чем это грозит, но уж точно ничего хорошего не предвещает. К сожалению, это обстоятельство касается и нас с вами: на севере от нас, в небольшом моногородке находится атомная электростанция, питающая чуть ли не весь город. Что мы будем делать, когда в небе станут летать гигантские радиоактивные облака — я не знаю. Знаю только, что мы совершенно точно узнаем об аварии все и сразу, без всякого интернета или смс-оповещений. Мы поймём, что из города пора убираться ровно тогда, когда не станет электричества. После этого у нас будет чуть менее двадцати дней прежде, чем прогремит взрыв.

Второе: в нашей стране, несмотря ни на что, осталось большое количество безопасных мест, в которых либо силовым структурам удалось взять контроль над ситуацией, либо ввиду малой заселённости или географического положения и вовсе отсутствует угроза нашествия живых мертвецов. О многих таких местах в интернете бытовали мифического характера рассказы, не подкреплённые явными доказательствами и базировавшиеся на голой теории и идеализированных предположениях рассказывающих. Информация как минимум о двух точках предоставлялась из первых уст и содержала в себе детальные описания и маршруты проезда к ним. Первой такой точкой был Кронштадт близ Санкт-Петербурга, а второй — остров Русский рядом с Владивостоком. Находящиеся в разных уголках страны, эти места были островками безопасности: «островками» в прямом и переносном смыслах. Именно там военным, полиции и прочим силам удалось то, что не удалось многим. Косвенно об этом — следующий пункт.

Третье: нашему городу конец. Военные, ранее закрепившиеся в центре, в районе администрации и прилегающих кварталов, вынуждены были отступить за реку, оставив свои прежние позиции. За рекой есть несколько дачных посёлков, и если нашим вооружённым гарантам мира и покоя удалось встать где-нибудь там — хорошо. Если нет — ладно. Искать встречи с ними теперь — всё равно что искать иголку в стоге сена, если только они сами не дадут каким-нибудь образом о себе знать: ныне — уже без интернета.

По всему выходило, что мы, оставшиеся в своих квартирах в пределах городской черты, совершенно точно умрём не от старости. Либо мы сгинем в борьбе за иссякающее продовольствие, либо нас сожрут ожившие мертвецы, что наиболее вероятно, либо мы попросту отравимся тем, что в атмосферу выбросит атомная электростанция через десять-пятнадцать дней после того, как обслуживание её прекратится. От отравления мы, быть может, умрём не сразу, и даже проживём несколько лет, прежде чем почувствуем последствия. Но те, кто в момент аварии будут в городе, совершенно точно не доживут до предпенсионного возраста и седых волос. Хотя кто его знает, как это сработает на самом деле. Одно могу сказать точно: если вы читаете эти записи спустя всего несколько дней после того, как меня не стало — бегите, глупцы! Куда бежать — решайте сами. Чуть выше я отметил два места, куда сам бы с удовольствием отправился в сентябре,