Леонид Могилев - Тройное Дно Страница 35

Дело было утром, проговорили они полдня, о чем — неведомо, а вечером Владимир Иванович уехал в. «Красной стреле» в город Ленинград. И если он согласился «ставить» безопасность артисту Иоаннову, апологету педерастии и распада, «Внучку разврата», как он именовал себя на афишах, значит, на то были важные государственные причины.

Официально безопасность Иоаннову обеспечивала вся триада полицейско-фискальных служб Питера. Харламов должен был внести в процесс элемент творчества, именно того, чем мастерски владели убийцы, непойманные и жестокие. Это был террор. И острие его, направленное на солдат идеологической армии пока еще шаткой, но уже твердеющей государственной машины, на противоестественных и бесталанных баловней и баловниц судьбы, наносило удары в самое сердце этой машины, в ее пламенный мотор. И тем более страшна была безнаказанность террористов и бессилие власти, о чем уже не надрывалась даже, а хрипела, сорвав голос, четвертая власть.

Отговорить артиста от выступления оказалось невозможно. О том, что он получил предупреждение, знала вся страна. Аншлаг был полным. Билеты продавались с рук по тысяче долларов. Прямую трансляцию по телевидению удалось запретить, радио собралось присутствовать в полном составе — все каналы, все ведущие, свои и чужие. «Информ-ТВ», так удачно присутствовавшее при кончине плясунов-пейнтболистов во Всеволожске, считалось фаворитом. Предполагалось, что через СМИ в конце концов будет передан манифест, или взята ответственность, или что-то в этом роде. То есть совершенно никто не сомневался, что, несмотря на все меры предосторожности, Иоаннов будет убит, убит талантливо и именно в «Праздничном», как и было обещано в предупреждении.

На совещании, которое собрал лично начальник УВД города в кабинете директора «Праздничного», Владимир Иванович обнаружил кое-кого из своих старых знакомых, но виду не подал, сел скромно в свое кресло.

«Праздничный» — дворец для зрелищ и мероприятий, построенный много лет тому назад именно к празднику. Полторы тысячи мест, оснастка и оборудование несколько устаревшие, но надежные. Персонал устоявшийся, зарплаты не большие, но и не маленькие. От звезд кое-что перепадает. Администрация — прожженные эстрадные деятели. Акционеры и учредители. Прокачивались версии их участия в деле. Связи и знакомства. Более того. Всех начальников «Праздничного» генералы шоу-бизнеса и их покровители вывозили на «стрелку». И не один раз. В ФСБ лежали распечатки всех разборок, допросов и переговоров. После чего вопрос и стал, собственно говоря, решаться на правительственном уровне. Видимо, на «политбюро» и было решено «просвечивать» дело, «решать вопросы», но оставить в «бригадирах» Зверева, формально поставив над ним множество наблюдающих и начальников, естественно, давать и выделять все, что он ни попросит. Когда доходит до настоящего дела, то все решают капитаны и лейтенанты, а чаще всего рядовые.

По списку обслуживающего персонала числилось восемнадцать человек. Почти все — ветераны в своих специальностях. Тотальной проверке подвергли всех, включая старушек билетерш и их знакомых и родственников как на территории России, так и за ее пределами, насколько это было возможно. Какая-то аура преданности делу и культурной чистоты. Редко, но все же случается. В семье не без урода, впрочем, и кое за кем из списка уже в сотни три человек была установлена наружка и почти все телефоны прослушивались. Результата достигнуто не было. Если предположить, что никто из персонала на допросах не врал, убийца проник в день выступления Магазинника со стороны. Проник, впрочем, сказать было бы сильно. Никто Магазинника по большому счету не охранял.

Следовало также полагать, что убийца знал расположение распределительных щитков, лючков для запитки прожекторов, расположение и принципы работы сценического оборудования. То есть это или бывший электроосветитель, или машинист сцены, или монтировщик декораций, или завпост. Подробный многовариантный список с проверкой потенциального алиби был составлен, и работа велась. Такие мероприятия скрыть было уже невозможно. По городу поползли слухи. Театральные электрики и монтировщики свернули себе мозги, пытаясь вычислить злоумышленника. Потом они запивали насмерть.

«Праздничный» готовился к поединку со смертью. Прежде всего был введен строгий пропускной режим. Были, впрочем, сторонники варианта открытого. То есть свободно позволить преступнику войти в здание, сосредоточившись на самом моменте покушения, даже допустив, что заслуженного педераста постигнет участь его предшественников. Однако последовал грозный окрик с такого верха, что больше никто и не заикался даже о возможности подобного исхода. Иоаннова приказано было сберечь, преступника взять по возможности живым. Пепел «Возьми-возьми» еще не остыл в урнах. Их кремировали недавно, присутствовало совсем немного народа. Для предотвращения возможных новых массовых убийств было рекомендовано вообще каким бы то ни было артистам не собираться не только в общественных местах, но и на частных квартирах, независимо от того, получили они какое-нибудь предупреждение, ждут его или это им только кажется. Тем более что большинство бывших героев телеэкранов и сценических площадок давно можно было найти только у теплых морей и очень хорошо при этом потрудившись. Но охотников найти и поговорить было достаточно. Находили и говорили.

Итак, три кольца охраны. Три внешних кольца. Никаких пакетов, сумок, ридикюлей. Никаких бутылок из стекла. Никаких пластиковых баллонов. В буфетах достаточно бумажных тарелочек и стаканчиков. Было предложение вообще закрыть буфеты, но оно не прошло. Все-таки это эстрада, а не тюрьма. Установили турникеты с металлоиндикаторами. Харламов спросил про камеры слежения. В зале их было шесть, в холлах и вестибюле одиннадцать. Сейчас заканчивался монтаж пульта слежения в одном из кабинетов. За кулисами видеокамер решили не ставить. Это было уже бессмысленным, учитывая интенсивное движение артистов, техсостава, администрации. Проверили всю проводку, все лючки и шкафчики выкрасили яркой голубой краской. Бригада электроосветителей четырежды продемонстрировала маршруты передвижения каждого работника в соответствии со световым сценарием. Маршруты движения и действия, производимые при этом, были зафиксированы, а охране, которой за кулисами планировалось восемнадцать человек, предписывалось в случае изменения маршрута или начала действий, не соответствующих определенным в сценарии, пресекать эти действия. То же касалось и монтировщиков декораций, и машинистов сцены, и всех и вся. Накануне представления охрана осталась в помещении, где уже стояли на положенных местах треноги с прожекторами, висели готовые к работе лазеры, стробоскоп, ПРК и прочее и так далее. Один из членов штаба по проведению мероприятия поинтересовался тем, не смогут ли Иоаннова перерезать лазером, как в «Гиперболоиде инженера Гарина». После этого аппаратуру еще раз проверяли на предмет спецнасадок, усиливающих импульсы. Боевых лазеров и иных источников энергии обнаружено не было. Прошла рутинная проверка на наличие взрывчатых веществ. Было бы заманчиво найти под сценой килограмма два тола. Но увы… После занялись механическими устройствами и предметами. Из-за кулис были убраны ломы, молотки, чугунные чушки противовесов. При проверке штанкетов один из них упал, подняв кучу пыли и оставив выбоину на досках сцены. Немедленно были опущены все остальные штанкеты вместе со сценической одеждой. Внутри стальных труб ничего не обнаружилось, черный вельвет одежды проверили на токсичность, избавили от пыли, а заодно смазали все блоки. Укрепили фиксаторы — стальные крюки, и охрана получила новый объект для наблюдения. Никаких манипуляций со штанкетами не предполагалось и не предусматривалось. Единожды поднимался занавес, единожды опускался. Все остальное — свет, фонограммы, танцы, пение и жеманство. Длительность зрелища — два часа двадцать минут.

К четырнадцати часам «Праздничный» был готов к труду и обороне. Штаб обороны отправился на обед, проходил последний инструктаж на пульте наблюдения. Смысл его сводился к тому, что на экранах мониторов видно абсолютно все и всех. В заключение под расписку коллектив «Праздничного» был ознакомлен с приказом, по которому на время представления внутри всех помещений действовали законы военного времени и в нештатной ситуации охрана, прошедшая все «горячие точки» и войны мирного времени, могла применять оружие без предупреждения…

Зверев при «постановке» безопасности не присутствовал, как не собирался присутствовать и вечером на самом мероприятии. Не его это была работа. Он должен был найти и обезвредить, искать и не сдаваться. Такой демарш не понравился многочисленному руководству, и если бы оно не было уверено в успехе, Юрию Ивановичу не было бы сделано сие предложено быть. А так он оставался как бы ни при чем. Иоаннов не пострадает. Преступник не решится действовать в мышеловке. А если решится, будет взят. И Зверев как бы ни при чем. Впрочем, его люди в «Праздничном» присутствовали в лице Вакулина. А пока началась работа Харламова. Он знал, что покушение будет, не сомневался в этом. Стрелять удобней всего было из регуляторной, из-за спины зрителей, из амбразуры, где сейчас различались электрики. На случай отключения всего дворца от источника тока должен был быть использован дизель-генератор. Две машины, основная и резервная, стояли во дворе. Кабели уже были заведены в регуляторную, смонтирован ввод. Если мешкал старший осветитель, ближайший оперативник включал рычаг. Полного затемнения на спектакле не предусматривалось. Те несколько секунд возможной темноты, которые могли возникнуть и в которые можно было что-то сделать с Иоанновым, перекрывались также включением аккумуляторных батарей. Одна в тумбочке помрежа справа, другая в ящике с песком слева. Лампы, проводка, выключатель и люди около. В этом случае четыре бойца охраны должны были броситься к Иоаннову, повалить его, прикрыть телами. Тогда начиналась работа в боевом режиме.