Джон Гришем - Шантаж Страница 35

Даже для страны, которая довольно часто хоронит погибших за ее пределами сограждан, подобное количество гробов было слишком большим. Восемьдесят американцев, восемь англичан, столько же немцев и ни одного француза (Франция давно бойкотировала работу западных дипломатических ведомств в Каире).

Всех присутствующих волновало одно: почему в посольстве оказалось так много американцев после десяти часов вечера? Этот вопрос неоднократно задавали и вездесущие журналисты, но сколь-нибудь вразумительного ответа на него так никто и не получил. Да и кто мог дать разъяснения, если организаторы злополучной вечеринки лежали сейчас в гробах под национальными флагами? Однако в столичном округе Колумбия уже распространился слух, что устроенный руководством посольства прием затянулся из-за того, что, дескать, продукты подвезли очень поздно, а оркестр прибыл еще позже. А из этого неизбежно вытекал еще один непростой вопрос: почему служба безопасности не позаботилась о тщательной проверке всех въезжающих на территорию посольства машин? Ведь все должны были понимать, что террористы проводят акции в любое время суток.

Через некоторое время всех стал занимать еще один вопрос, на который никто из официальных лиц не мог или не хотел ответить: почему в американском посольстве в Каире оказалось так много сотрудников? Восемьдесят человек в столице государства, которое заведомо не могло обеспечить безопасность дипломатического корпуса! Даже представители государственного департамента сочли этот вопрос не только уместным, но и жизненно важным для судеб многих сотен других дипломатических работников в странах Ближнего и Среднего Востока.

Как только утихли звуки траурной мелодии, с великим усердием исполненной оркестром военно-воздушных сил США, перед собравшимися выступил президент. Его голос то и дело срывался, а пару раз ему даже удалось выдавить скупую слезу, но после восьми лет бездарного правления такие театральные эффекты уже мало кого могли взволновать. По обыкновению, он пообещал отомстить преступникам, но и это не произвело должного впечатления, так как все прежние обещания президента остались невыполненными. Вероятно, понимая всю нелепость своего положения, он предпочел заострить внимание родных и близких на беспримерном самопожертвовании погибших и сулил им соответствующее воздаяние в загробной жизни. После этого выступил государственный секретарь, зачитавший имена жертв и вознесший хвалу профессионализму и мужеству погибших. Его выступление слегка разрядило обстановку и придало ей еще большую торжественность. В рядах родственников послышались громкие всхлипывания, которые тут же были приглушены звуками траурной музыки.

Дольше всех выступал вице-президент, уделивший особое внимание актуальности борьбы с международным терроризмом и повышению безопасности американских граждан за рубежом. Его речь была настолько воинственной, что, казалось, он готов вступить в эту борьбу, причем немедленно и даже несмотря на то что никогда не держал в руках оружия.

Это выступление многим показалось довольно странным, так как вице-президент прежде не демонстрировал подобных настроений. И только наиболее компетентные наблюдатели понимали, что активность президентской команды вызвана прежде всего неожиданным вступлением в предвыборную борьбу Аарона Лэйка, не скупившегося на угрозы в адрес террористов и всех прочих врагов Америки.

Лэйк молча наблюдал по телевизору за унылой церемонией похорон жертв террористического акта, находясь на борту своего персонального самолета, летевшего в Детройт, где его ожидала солидная аудитория. Кроме членов его довольно внушительной команды, в самолете находился еще и специалист по изучению общественного мнения, которого называли просто полстером. В то время как все с интересом следили за торжественным похоронным ритуалом, полстер, казалось, был единственным человеком, кто занимался своими непосредственными обязанностями. Он сидел за небольшим столом, склонившись над двумя портативными компьютерами, тремя телефонами и множеством каких-то странных аппаратов, о предназначении которых никто в самолете понятия не имел.

Предварительные выборы в штатах Аризона и Мичиган показали, что рейтинг Аарона Лэйка постепенно повышается, в особенности в его родном штате, где его противником был хорошо известный всей стране губернатор Индианы по фамилии Тэрри. В Аризоне Лэйк одержал внушительную победу, хотя это стоило немалых средств и сил. Что же до штата Мичиган, то здесь он уступил сопернику, проиграв примерно десять пунктов, но и это напоминало скорее победу, чем поражение.

В отличие от Тэрри Лэйк был более красноречив, более убедителен и вообще произвел неплохое впечатление на избирателей. Во всяком случае, местные обозревали единодушно отмечали, что если губернатора Тэрри просто слушали, то Аарона Лэйка слушали с неподдельным интересом, внимательно и вдумчиво. По всему было видно, что трагедия в Каире произвела на всех столь удручающее впечатление, что люди стали внимательнее относиться к словам человека, который давно предупреждал их о нарастании антиамериканских настроений и о разгуле международного терроризма.

Но и это еще было не все. Губернатор Тэрри вдруг понял, что денег на избирательную кампанию у него почти нет, чего нельзя было сказать о кассе кандидата Лэйка, к которому деньги поступали быстрее, чем он мог их потратить.

Когда вице-президент закончил свою напыщенную речь, Лэйк отошел от телевизора и вернулся к столу, где лежали не прочитанные им газеты. Один из помощников тут же подсуетился и принес шефу чашку крепкого кофе. Лэйк сделал глоток и посмотрел с высоты почти восьми миль на расстилающуюся внизу плодородную равнину Канзаса. Как все-таки приятно, когда подчиненные угадывают любое твое желание и выполняют его беспрекословно! В этот момент Лэйка потревожил еще один помощник, вручивший ему послание с просьбой как можно быстрее связаться по указанному телефону. Кандидат в президенты быстро окинул взглядом салон самолета и насчитал тринадцать человек. На смену приятным мыслям о комфорте пришла не очень утешительная мысль о том, что, получив многочисленные льготы и привилегии, он утратил возможность побыть наедине с собой, без свидетелей и посторонних. Лэйк все время проводил со своими помощниками, со своей командой, с многочисленными и до смерти надоевшими ему журналистами; все свои выступления он так или иначе должен был согласовывать с экспертами, каждый шаг должен был оценивать с точки зрения его последствий для предвыборной борьбы и так далее и тому подобное.

Но и это было еще не самым неприятным в его нынешней жизни. Он спал не более шести часов в сутки, но даже глубокой ночью в какой-нибудь гостинице не мог чувствовать себя свободным, так как за дверью стояли агенты службы безопасности, незримое присутствие которых не давало ему покоя.

Конечно, Лэйк так уставал, что спал очень крепко, но когда просыпался рано утром и заходил в туалет или в ванную, его почему-то не покидало ощущение, что за ним следят и тут.

Надо сказать, он даже не успел как следует приспособиться к своему новому статусу и научиться нести на плечах огромный груз ответственности, который на него возложили. Действительно, он, Аарон Лэйк, тихий и почти незаметный конгрессмен из далекого штата Аризона, вдруг стал звездой первой величины, сенсацией на политическом поприще. Он набирает очки, в то время как его соперники теряют все завоеванные ранее преимущества; он получает все больше и больше денег, в то время как другие кандидаты уже почти выдохлись и вынуждены экономить даже на поездках; за ним постоянно тянется толпа журналистов, в то время как о других уже почти забыли. Но больше всего Лэйку нравилось, что сейчас практически каждое его слово доходило до избирателей. Его цитировали, пересказывали, подтверждали весомость своих слов ссылками на его авторитет.

Кроме того, за последнее время он обзавелся столь могущественными друзьями, что некогда казавшаяся ему утопичной идея стать президентом начала обретать вполне реальные очертания. А ведь еще месяц назад он не мог даже мечтать об этом.

Конечно, Аарон Лэйк старался трезво оценивать свои перспективы и не обольщаться понапрасну до поры до времени, но жизнь сама выводила его на финишную прямую. Поначалу избирательная кампания казалась ему настоящим дурдомом, но потом, когда он внимательно ко всему присмотрелся, оказалось, что в ней прослеживается определенная логика, недоступная, правда, постороннему человеку, но от этого не менее жесткая.

Рейган тоже был не самым удачливым политиком и не без труда пробился в Белый дом, но все же он нанес поражение Картеру и доказал стране, что она сделала правильный выбор.

Ему не помешало то, что он был выходцем из семьи алкоголика и ничего не смыслил ни в политике, ни в юриспруденции.