Антон Леонтьев - Город ведьм Страница 36

– Ого, а рыжий клоун в себя пришел! И кажется, хочет что-то нам сказать!

Максиму наконец удалось высвободить руки, и он попытался ударить одного из типов, но ничего у него не вышло: рука затекла.

Поэтому типам не составило никакого труда снова связать его, на этот раз так, что освободиться от веревки у Максима не было ни малейшей возможности. Парень дергался, мычал, и один из типов нерешительно сказал:

– Может, отпустить его все-таки?

– Отпустить? А он к ментам побежит, нас повяжут, и мы все в итоге получим по «пятнашке»? Ты соображаешь, что говоришь! От него надо избавиться!

Не надо, не надо, твердил про себя Максим, надеясь, что, по крайней мере, в одном из типов проснется совесть. Однако не проснулась – они выволокли его из фургона, и Максим понял, что они находятся на Старом кладбище, расположенном на отшибе и являющемся своего рода городской достопримечательностью. Кладбище было давно не действующее, на нем сохранились старинные склепы и могилы, отчасти еще с дореволюционных времен, и об этом месте ходила масса жутких легенд.

Максиму и раньше приходилось раза два-три бывать на Старом кладбище, над легендами он смеялся, а в сверхъестественное не верил. Однако предпочел бы, чтобы в эту ночь (на черном небе горела желтая полная луна) откуда-нибудь из-за покосившихся надгробий выскочил гигантский оборотень и, ударившись оземь, обратился в костлявого зубастого бессмертного любителя чужой крови.

Но никто не пришел к нему на помощь – даже нечистая сила решила бросить Максима на произвол судьбы.

Типы, отдуваясь, куда-то его понесли. Максим изо всех сил извивался, стараясь как можно сильнее усложнить им эту задачу. Тогда типы бросили его на грязную мокрую землю и начали избивать ногами.

– Сам выбирай, рыжий клоун, что предпочтительнее: умереть спокойно, в склепе, или прямо сейчас, от побоев, в ужасных мучениях!

Максим затих. Умирать ни так ни эдак не хотелось, однако делать было нечего. Если они его изобьют и, искалеченного, кровоточащего, с внутренними травмами, бросят ночью на Старом кладбище, то долго он не протянет.

А сколько он протянет в склепе?

Его оттранспортировали к величественному гранитному зданию, оказавшемуся одним из реликтов царских времен. Один из типов вынул ключ и раскрыл металлическую дверь. Максим не сомневался, что студенты-сектанты проводили свои черные мессы в соответствующей обстановке, например, на Старом кладбище, не исключено, что в этом самом склепе, где ему предстояло умереть.

Но кто сказал, что предстояло? Пусть они оставят его на полу этого мавзолея, а сами уйдут. Он уж изловчится, сумеет сбросить путы, какими бы тугими они ни были. И останется в живых!

Парни затащили его в склеп, и в нос Максиму ударил запах плесени и сырости. Он сделал вид, что снова потерял сознание.

Его опять куда-то поволокли, на этот раз по каменной лестнице вниз, видимо, на подземный уровень кладбищенского склепа. Причем похитители не церемонились с Максимом, ноги которого ударялись о ступени.

Наконец, они оказались в небольшом помещении, в котором отвратительно пахло разложением. Огоньки мобильных заплясали по стене.

– Давай помоги. Тут вот лом имеется. Надо крышку поддеть.

До Максима донесся зубодробительный скрежет, а потом он ощутил, что его снова подхватили на руки.

– Давай, прямо туда и засовывай! Так, хорошо!

Максим вдруг понял – эти садисты запихивали его в огромный гранитный саркофаг! Юноша снова попытался оказать сопротивление, однако типы просунули его в черное жерло, и Максим бухнулся на что-то острое и хрустящее. Повернув голову, он увидел хитроватый оскал гладкого желтого черепа и закричал. Точнее, попытался закричать, однако по причине заклеенного рта это вышло плохо.

– Так, а теперь давай закрывай! Нет, идиот, не к тебе, а ко мне. И лом не отпускай, действуй им как рычагом.

Максим, извиваясь, как червь, попытался привстать, понимая, что лежит на останках какого-то почтенного жителя города стародавних времен, но ничего у него не вышло. А типы между тем завершили свое ужасное дело и накрыли саркофаг, в котором он покоился вместе с чьими-то останками, тяжеленной гранитной крышкой.

Молодой человек очутился в темноте. В щель между не совсем плотно прикрытой крышкой и саркофагом он видел призрачные блики включенных мобильников, до него доносились возбужденные голоса – и вдруг все это стихло, а источник света исчез. Максим снова заплакал, попытался привстать, но у него ничего не вышло. Да если бы и вышло, то разве был бы он в состоянии сдвинуть с места тяжеленную гранитную крышку, которая покоилась над нам?

Вот именно, не смог бы.

А это значило, что его конец был предопределен. Его никто и никогда не найдет здесь. Разве что через много лет, а то и десятилетий. Точнее, не его, а его бренные останки.

Максим пошевелился и услышал отвратительный хруст. Похоже, под тяжестью его тела крошились кости прежнего обитателя саркофага. Что же, тот тоже не мог себе представить, что место его последнего успокоения по злой воле превратится в своего рода коммунальную могилу.

Максим ощутил холод, который пронзил его, словно кинжалом. Воздух в саркофаг вроде бы поступал, так что задохнуться ему не грозило. Но лучше бы уж он задохнулся, тем более что смерть от асфиксии не была бы мучительной. Он бы просто с каждым вздохом погружался в дрему, которая перешла бы в вечный сон.

А так он мог протянуть долго и скончаться… От жажды? От голода? От двухстороннего воспаления легких, которое он уже наверняка подхватил, лежа до этого на холодном полу, а теперь в гранитном саркофаге?

Тут он ощутил в ногах какое-то копошение и испуганно дернулся. Неужели мертвец, невольный сосед по коммунальной могиле, дотронулся до него своей костлявой дланью?

Это был не мертвец, а нечто вполне живое, теплое, мохнатое – и очень любопытное. Крыса! Максим протяжно застонал. Господи, только не это, только не это! Они же сожрут его живьем, как в третьесортном фильме ужасов.

И в самом деле, скоро у него в ногах копошилась уже не одна, а целый выводок крыс, которые весьма заинтересовались его кроссовками.

Хорошо, что пока что кроссовками. А если крысам придет в их крысиные головы полакомиться его плотью? Максим вспомнил о том, что крысы вполне способны отгрызть у спящих в тюрьмах или подземельях нос, уши и даже гениталии.

В районе паха что-то прошмыгнуло. Максим судорожно забился, распугивая проклятых грызунов, и те с писком бежали прочь. Однако он не сомневался, что рано или поздно мохнатые твари вернутся, потому что коммунальная могила представляла собой крысиную столовую. Столовую, в которой появился новый, большой и вкусный деликатес.

Максим зарыдал. Лучше бы типы забили его до смерти ногами там, наверху. По крайней мере, он был бы сейчас уже мертв. А так ему предстояло пройти через все круги ада.

И за что ему такое наказание? Ведь в своей жизни он не совершил ничего плохого. Ну разве что за ним водилась пара или тройка юношеских грешков. Максим зарыдал еще сильнее. Ему так хотелось жить! А что, если это плата за содеянное?

Он принялся усиленно молиться, предлагая любым силам, хоть света, хоть тьмы, за свое спасение все что угодно. Он никогда не будет больше вести себя плохо, он никогда никому не доставит неприятностей, он покается и начнет совершенно новую жизнь!

Женится на Наде, заведет с ней детей, станет детским врачом…

Максим рыдал и рыдал и, видимо, под остаточным действием наркотиков стал проваливаться в зыбкое беспамятство. Да, он готов забыть обо всем, что было, он готов…

Лишь бы остаться в живых!

В себя Максим пришел оттого, что кто-то самым бесцеремонным образом прополз по его вихрам. Крысы! Юноша не ведал, как долго он провел в забытьи – минуту, час или сутки. Он ощутил резкую боль где-то в легких и в районе почек. Так и есть, он уже переохладился, подхватил разнообразные воспаления, которые сведут его в могилу.

С учетом того, что он уже находился в могиле, тем более коммунальной, выражение было более чем неподходящее.

Но даже смерть от воспаления легких или, что было более вероятно, множественного отказа внутренних органов представлялась предпочтительной и даже желанной по сравнению с кончиной в результате нападения крыс.

А те осмелели, ползали по Максиму, у которого уже не было сил шевелиться, и ему показалось, что он ощутил мелкие укусы в районе ягодиц и лодыжки.

Начинается…

Максим попытался перевернуться, однако крыс это не отпугнуло. Внезапно сквозь неплотно прикрытую крышку саркофага он заметил потоки яркого света.

Похоже, конец наступил раньше, чем он думал, и он уже скончался, хотя еще воображал себя живым, и перед ним разверзлись врата потустороннего мира. И его встречал свет, яркий свет, в который ему предстояло вступить.