Сергей Бакшеев - Череп Тимура Страница 36

– Я запросил, получишь позже. Пока могу сообщить, что эстонец худощавый, светловолосый, ростом выше среднего, движения слегка замедленные.

– Так они все такие, Сергей Иванович.

– Да? Давненько я не был в Прибалтике… Ладно, фамилия эстонца известна, твои ребята на месте разберутся.

– Так точно. Все под контролем.

– Действуй! – дружелюбно попрощался полковник и положил трубку.

Андрей Валерьевич Кошелев записал фамилию и имя эстонца и с досадой вспомнил о пропавшем майоре Пучкове. Ведь приказал же усатому черту отзваниваться с докладом регулярно. Ну взгрею непокорного Чапая, когда объявится! И усы заставлю сбрить!

Ждать подполковнику долго не пришлось. Взволнованный голос Василия Ивановича Пучкова он услышал через пять минут. Но сообщение подчиненного его совсем не обрадовало.

36. Загадочная монета

Зеваки, собравшиеся на площади под минаретом Калян, дружно ахнули, увидев, как один из «актеров» скатывается с крыши самого высокого сооружения Бухары. Их взгляды метнулись вниз, ожидая увидеть страховочный батут или иное киношное приспособление у подножия башни, но, не обнаружив ровным счетом ничего, кроме каменных плит, их глаза округлились, а раскрытые рты разом приняли форму заглавной буквы О.

После беспощадного удара Тихон Заколов сорвался с крыши минарета. Под ногами пустота. Полет. Поток воздуха раздул просторную узбекскую рубашку, испуганные глаза заметили свисающую веревку, руки инстинктивно схлопнулись, жадно вцепившись в кончик тонкого троса, тело дернулось и зависло в двух-трех метрах ниже карниза.

«Как в кино!», «Каскадеры!» – одобрительно загудела толпа.

Крепыш в турецких шароварах, ожидавший услышать звук падения, осторожно заглянул вниз. Тихон висел на веревке, которую в самом начале накинул на маковку шпиля минарета. Веревка была короткой и не доставала до окон ротонды. Тело парня беспомощно моталось между выступающим карнизом и углублениями арочных проемов. Стена минарета располагалась в полутора метрах от Тихона. Раскачавшись, он мог бы коснуться ее, но что бы это дало: фонарь-ротонда сталактитовыми уступами сужался к окнам, упереться или зацепиться было не за что.

Крепыш раздраженно топнул по веревке, его волосатые руки схватились за нее и попытались сдернуть со шпиля. Петля на каменном шпиле сдвинулась вверх и зажала самый кончик маковки минарета. Тихон почувствовал рывок и прекрасно понял, что еще пара таких усилий, веревка соскочит, и ничто его не спасет от короткого полета и безрадостной встречи с древними плитами, видавшими за долгие века и не такие ужасы.

Мозг заработал с лихорадочной скоростью. Единственный путь к спасению – это арочное окно в двух метрах под ногами. Но как в него попасть? Тело слегка раскачивалось на веревке, то приближаясь, то удаляясь от стены. Приближаясь и удаляясь… Заколов понял, что эти колебания оставляют хороший шанс на спасение.

Тихон сознательно увеличил амплитуду раскачивания. Теперь в одной крайней точке он касался кончиками ног стены минарета, а в другой на полтора метра отклонялся от вертикали в сторону площади. Оставалось ждать, в какой момент оборвется веревка. Если при приближении к стене, то он влетит в окно, если при удалении от стены, то… Лучше об этом не думать. Шансы пятьдесят на пятьдесят, а это великое чудо в данной ситуации.

Крепыш с кавказским лицом что есть силы дернул веревку. Петля обломила маковку шпиля и вместе с зажатым обломком устремилась вниз. Заколов почувствовал возобновившееся падение в момент, когда двигался к стене. Он сгруппировался и, стукнувшись плечом, влетел в оконный проем. Первое, что он увидел, была связанная Тамара Кушнир с втиснутым в рот в качестве кляпа теннисным мячом. Она сидела, привалившись к стене, и ошарашенным взглядом встретила появление Тихона.

Заколов втянул веревку, которая его спасла, и бросился на помощь девушке. Он выдернул мячик изо рта и развязал ей руки.

– Тома, как ты? Цела?

– А ты? Я так боялась за тебя. Их двое, а ты один. Они же могли столкнуть тебя с крыши.

– У них не получилось.

Девушка потерла красные полосы от веревок на запястьях, кивнула вверх:

– Они еще там?

– Да. Поэтому нам лучше уйти.

– Хорошо. – Она привстала, глаза удивленно распахнулись, Тамара указала за спину Тихона. – Ой! А что это?

Заколов нервно поежился. Подобную уловку он совсем недавно применил против гибкого янычара на крыше минарета. Когда постоянно находишься в опасности, невольно подозреваешь всех и вся. Тихон в укор себе мотнул головой и проследил за взглядом девушки.

Она смотрела на камень с вершины минарета, расколовшийся при ударе об пол и вывалившийся из петли веревки. Из камня высовывался желтый круг большой монеты. Заколов выдернул ее, сдул пыль и поднес к лицу.

– Это то, что мы искали! – воскликнул он.

– Ты уверен?

– Петля была закреплена на самой вершине шпиля. На Темени Бухары!

– Вот так удача! Что на монете?

– С одной стороны лучи, исходящие из центра, с другой…

– Дай посмотрю. – Тамара выхватила монету, повертела, радостно подняла глаза, и ее лицо тут же преобразилось. Девушка испуганно указала на силуэт, появившийся в проеме. – Тихон. Они!

– Бежим! Дело сделано. Все что нужно у нас есть.

Студент повернулся к выходу, но успел заметить только полу длинного плаща. Незнакомец, только что поднявшийся в ротонду, двинул Заколова чем-то тяжелым по голове, с силой оттолкнул девушку, подобрал выпавшую из ее руки монету и юркнул вниз на лестницу.

Сверху спрыгнули переодетые янычары. Тот, что повыше, поднял разбитый камень, увидел ровный круглый след на сколе и рявкнул на девушку:

– Что там было?

Тамара стойко молчала.

– Убью и выкину в окно! – пригрозил янычар, замахиваясь осколком камня.

– Монета, – пискнула девушка, защищаясь сжатыми руками.

– Он забрал? – Янычар кивнул на выход с ротонды.

– Да. Ударил и забрал.

Но янычара слова девушки больше не интересовали. Он выглянул в окно, беззвучно прожестикулировал и подтолкнул крепыша к выходу. Крепыш торопливо пнул лежащего Заколова и с видимой неохотой последовал к лестнице.

Внизу, на площади, высокий лысый господин с бакенбардами отделился от толпы, прошел к выходу из мечети, откуда начинался путь к вершине минарета. Там он вжался в стену, притаился и стал ждать. Когда из проема наружу шагнул человек в плаще, лысый господин ткнул его маленьким шприцем в шею. Человек в плаще попытался сопротивляться, но сил его хватило только на безумное удивление и зверский оскал. Выпучив глаза, он и свалился.

Лысый господин с бакенбардами торопливо обшарил карманы упавшего, вытащил большую желтую монету, рассмотрел ее и многозначительно улыбнулся.

37. Дружба народов

Вечером все двери туристического поезда были открыты. Из динамика, специально вывешенного на вагоне-ресторане, звучали песни популярных исполнителей советской эстрады. Хотя предпочтение отдавалось стерильным песенкам «Самоцветов» и новой голосистой звезде Алле Пугачевой, репертуар был подобран так, что не были забыты и все известные певцы из союзных республик. Софию Ротару сменяли «Песняры», за ними наступала очередь Тыниса Мяги, Розы Рымбаевой и Вахтанга Кикабидзе.

Туристы, представлявшие большинство союзных республик, беспрестанно сновали из вагонов на платформу. В купе они дружно подкреплялись спиртными напитками, а на плохо освещенной платформе выплескивали хмельную энергию в разнообразных танцах. Публика была достаточно пестрой, и танцевали кто во что горазд. Во время медленных танцев происходило тесное братание народов. Здесь быстро наметились взаимные предпочтения. Энергичные кавказцы расхватывали румяных и фигуристых славянок, а чопорные прибалты предпочитали миниатюрных казашек с застывшими улыбками на широких лицах.

Тихон Заколов и Тамара Кушнир вернулись к поезду, когда окончательно стемнело. Они опасались заходить в вагон и пристроились на самой крайней скамеечке, рассчитывая увидеть Евтушенко, чтобы выведать у него обстановку.

К этому времени для многих парочек танцы уже выполнили функцию непринужденного знакомства. Обнявшиеся люди не расходились в перерывах между песнями и жаждали чего-то иного. На данном этапе взаимные интересы сторон приняли разноплановый характер. Мужчины под банальным предлогом: «Я хочу… угостить тебя шампанским», настойчиво тянули женщин в купе, а у женщин, и без того захмелевших, душа требовала песен.

Прекрасная половина, как водится, одержала временную победу. Радио заглушили, откуда ни возьмись появился длинноволосый поддатый хлопец с гитарой, готовый без устали наигрывать любой мотив. Больше десятка женщин сначала вразнобой, а затем все слаженнее распевали «Катюшу», «Подмосковные вечера», «Вот кто-то с горочки спустился». Мужчины тоже время от времени подключали всю мощь своих голосовых связок, но их энергии, как правило, хватало только на припев. Наконец разгоряченный народный хор вспомнил о государственном празднике и дружно грянул «Широка страна моя родная». Люди пели искренне и воодушевленно.