Дэвид Осборн - Открытый сезон Страница 36

Вскоре появились первые признаки приближающегося рассвета. В зияющей дыре вверху, очерченной верхним краем дымохода, чернота ночи почти внезапно стала сереть.

Ему пришло в голову, что он уже столько времени не видел звезд и не знает, ясно на улице или облачно. Пока не станет светлей, чтобы увидеть, как небо засияло от восхода, или обрисуются несущиеся по небу облака, точно все равно не скажешь. Лучше было бы облачно. Будет, конечно, холодно, но не будет солнца, которое может ослепить, если придется стрелять против него или может отразиться от ствола его ружья, когда он будет прицеливаться.

Он упаковался, проверил ружье, сунул оптический прицел в специальный продолговатый карман, который сам пришил к задней стороне левой штанины, потом приложил глаз к одной из дыр в кирпиче, чтобы взглянуть на окрестности.

Погода действительно, наконец, изменилась. Осень кончилась. Высокие однообразные слоистые облака затянули небо. Через несколько дней они опустятся и пойдет снег. И наступит зима.

Он не отрывал глаз от щели. Обзор у него был горизонтальный, охватывая девяносто градусов и по вертикали столько же. Он захватывал хижину, опушку возле нее до самого озера и зону кустарника между ней и лесопилкой. Сразу внизу виднелась замшелая разломанная крыша лесопилки. Не было никаких признаков движения людей. Внизу пролетело несколько уток. Последние в мигрирующей стае птиц на этот год.

Он осторожно продвинулся по своей хрупкой платформе к противоположной стене. Здесь была еще одна щель. Она охватывала лес и скалу на севере, с которой он вчера, подстрелил Грэга. Сейчас там никого не было, но будут довольно скоро. Если они еще не догадались, то наверняка скоро поймут, что стреляли именно оттуда. Любопытство притянет их туда. Им придется подняться и посмотреть, не оставил ли он там каких-нибудь следов, и обнаружат пустую гильзу, которую он сунул в расщелину камня. Они выковырят ее, не такая уж легкая работа, и окажется, что это одна из их собственных, которую он подобрал в лесу. Сначала они решат, что у него ружье точно такого же калибра, как и у них. Вскоре, однако, они поймут, что звук выстрела был гораздо мощнее, чем от их ружей.

А память им подскажет, что глаза лгут. Они поймут, что гильза подложена им специально, чтобы встревожить их. Они станут притворяться, что это не произвело на них никакого впечатления, но урон уже будет нанесен.

Еще они найдут окурок сигареты. Из тех, что принадлежат Кену, которую он прихватил из серебряного ящичка на столе в гостиной Кена, когда заехал оставить Пити. Но Кен не будет знать этого и никак не сможет догадаться. Тем более Арт. Сначала они решат, что он курит сигареты того же сорта, чуть позже станут сомневаться, а не издевается ли он над ними. Сомнения будут подтачивать глубоко.

Они будут расшатывать, Терзать и распылять их сосредоточенность на выживание. Кто-этот охотник, который так хорошо знает их привычки; знает их ружья, их сигареты? И что ему еще известно? Неужели они где-то поскользнулись, сами того не заметив? Может быть у кого-то из них было что-то в прошлом, о чем неизвестно другому, что могло вызвать такую личную месть? Они станут украдкой поглядывать друг на друга и сомневаться, будут хвататься за любую ниточку света в своем мозгу, но это ни к чему не приведет. И под воздействием всего этого они будут не в состоянии оказать достойное сопротивление.

Однако, прежде чем подняться на скалу, им придется зайти в хижину. Арт ранен. Они, правда, наверняка взяли с собой медикаменты, но инстинктивное стремление Арта к безопасности заставит его выдумать какой-нибудь предлог, чтобы убедить Кена зайти туда. Арт — человек городской и четыре стены хижины покажутся крепостью и поднимут его боевой дух.

Он снова подвинулся по платформе, прижимая глаз к щели и стал ждать.

Это продолжалось недолго. Внезапно, справа, на самом краю его зрения, дрогнула верхушка серебристой ели. У задней части хижины появился Кен, пригнувшись, ружье у бедра готовое к выстрелу. Секунд десять он оставался в этой позе, потом метнулся к гораздо более надежному укрытию — стене хижины. Он отдышался и кивнул. Появился Арт, не менее осторожный, с подвешенной на перевязи раненой рукой, другой рукой прижимая к телу ружье. Он присоединился к Кену и осматривался по сторонам, пока Кен забирался внутрь. Потом он подал ружье и с помощью Кена сам забрался внутрь.

Охотник выжидал. Если бы он осмелился проделать дыру, достаточную для того, чтобы просунуть в нее ствол ружья, то смог бы подстрелить их обоих далее без оптического прицела. Но он сам в прошлом году отверг щель такого размера. Ее ведь могли и заметить. Печь годилась только для наблюдений.

Через четверть часа воздух над кухонной трубой стал мутнеть. Это означало, что пошло тепло, они греют воду, возможно обед. Так что некоторое время они останутся внутри. Он сел, закурил и постарался отключиться, специально не позволяя себе придумывать планы, непредвиденные случайности, потенциальные возможности. Нельзя размышлять слишком долго — можно довести себя до состояния постоянного предчувствия чего-то, когда ты уже не в состоянии больше действовать эффективно. Некоторые вещи надо оставлять на импровизацию.

От мыслей об Элис он старался удержаться, от мыслей, преследовавших его прошлой ночью, когда он мысленно видел ее глаза, такие живые и прекрасные в редкие минуты ее смеха. Он уже давно заставил себя не видеть ее мертвой, не вспоминать ее искаженное задушенное лицо в стерильном холодном свете морга при лечебнице, не вспоминать медленно наплывавшего беспомощного сознания того, что уже слишком поздно для чего-либо, что теперь он лишен возможности пытаться помочь ей. Сделал ли он все возможное? Самым болезненным было именно это неведение.

Он беспокойно приподнялся. Но было уже почти девять часов, когда терпение его вознаградилось.

Они вышли снова. Арт через переднюю дверь, Кен сзади. Они побрились, вымылись, Арт переменил одежду.

Они выглядели свежими и готовыми ко всему. Удивительно, на что способны немного домашней пищи и горячий завтрак, что они могут сделать с человеком, не спавшим всю ночь. Ему бы тоже не мешало, мелькнула вдруг мысль. Да, а почему бы и нет? Ему многое предстояло сделать. Он должен был провести один из самых холодных и возможно самых утомительных дней в жизни, пробыть на ногах каждую минуту. Почему бы не воспользоваться сначала небольшим комфортом? Он наблюдал, как они вошли в лес и исчезли, но наблюдения не прекратил.

Вскоре Кен снова появился с западной стороны лесопилки, там, где погибли Нэнси и Грэг. Он, видимо, решил удостовериться, не была ли прошлая ночь страшной ошибкой.

Арта он не видел, но продолжал пристально следить за Кеном, пока тот не направился к утесу, как он и предполагал.

Тогда он спустился по речной лестнице. Он решил рискнуть и не ждать, когда появится Арт, но по его предположению Арт огибал лесопилку с ее восточного конца и соединится с Кеном в лесу севернее. Сначала, естественно, как и поступил бы всякий нормальный человек, он оставался у кустарника, прикрывая Кена и наблюдая за лесопилкой. Это должна была быть простая формальность, маневр. Так оно, вероятно, и было. Арт долго не станет присматриваться. Ведь сейчас, скорее всего, рана вызывает у него, легкий жар и ему не вытерпеть этих, напоминающих войну, формальностей. Немного ожидания и он тоже поднимется на скалу. У него это займет больше времени, чем у Кена, по меньшей мере, минут на тридцать. Там, наверху, они будут чувствовать себя в безопасности и пробудут, наверное, час. Так что у него масса времени.

На дне печной трубы он аккуратно прикрыл ржавую дверцу и затер свои следы в замшелых опилках. Он поднялся на лесопилку, задержался среди заржавелых машин и осмотрелся. Никого. Они не подозревали лесопилку и не приготовили засаду. Не так далеко, на северной стороне, был дверной проем с полураскрытой разбитой дверью. Он держался чуть в стороне от нее, чтобы не быть замеченным и почти тут же увидел Арта. Тот стоял именно так, как он и предполагал, у того же букового дерева, что укрывало Грэга от Нэнси и разглядывал лесопилку без особого рвения и осторожности.

Он вернулся к южной стороне лесопилки, пролез через пролом в деревянной стене и направился к зарослям. Двигался он тихо, но пригибаться не стал. Внимание Кена будет направлено на вершину скалы, спиной сюда, а лесопилка прикроет его от Арта.

Он подошел к хижине, попробовал входную дверь. Открыта. Он вошел, прикрыл ее за собой и запер на всякий случай. На кухне он включил горелку и поставил кофе.

Спустя тридцать минут он уже освежился под душем, чисто выбрился и развалился в большой комнате хижины, потягивая кофе и поглощая поджаренную ветчину и яйца.

Раза два он выходил в кухню и направлял свое ружье с оптическим прицелом на скалу. Иногда различалось какое-то движение, но ничего, во что бы можно было выстрелить. Они держались у земли, но движение все же можно было различить. Он хотел знать, когда они начнут спускаться. Ведь тогда придется действовать быстро. Ему надо очень много успеть до того, как они достигнут низины.