Коллин Хувер - Безнадежность Страница 37

Я откидываюсь на спинку и молча проклинаю свою тупость.

Ненавижу все гаджеты в мире!

Весь остаток вечера я пытаюсь выбросить из головы эсэмэску, с которой сама себя подставила. Помогаю Карен упаковать товары для блошиного рынка и наконец укладываюсь в постель с читалкой. Но как только я её включаю, звонит мобильник.

«Иду к твоему дому. Знаю, уже поздно и твоя мама ещё не уехала, но я не могу ждать завтрашнего утра — мне нужно тебя поцеловать. Проверь, не заперто ли окно».

Прочитав сообщение, я спрыгиваю с кровати и запираю дверь. Какое счастье, что Карен решила улечься пораньше — пару часов назад. Бросаюсь с ванную, чищу зубы и причёсываюсь, потом выключаю свет и укладываюсь в постель. Уже за полночь, и прежде Холдер не забирался в мою спальню, если Карен была дома. Я нервничаю и одновременно взволнована. И ни капельки не чувствую себя виноватой — а значит, наверняка попаду в ад. Какая же я плохая дочь!

Через несколько минут открывается окно, и я слышу, как в комнату влезает Холдер. Я так рада его приходу, что вскакиваю, бегу к нему навстречу, запрыгиваю на него, целую. Крепко обхватив ладонями мой зад, он несёт меня обратно к кровати и бережно на неё опускает.

— Тебе тоже привет, — произносит он с широкой улыбкой. Чуть заметно спотыкается, падает на меня и приближает свои губы к моим. Пытается стянуть туфли — не получается, и тогда он разражается смехом.

— Ты что, напился? — спрашиваю я.

Он прижимает пальцы к моим губам, безуспешно стараясь подавить смех.

— Нет. Да.

— И сильно?

Он склоняет голову к моей шее и легонько проводит губами по ключице, посылая по моему телу волну жара.

— Достаточно для того, чтобы хотеть учинить над тобой всякие неприличности, но недостаточно, чтобы учинять их в пьяном виде, — говорит он. — И всё же пьян, но умеренно — и наверняка завтра вспомню, учинил я их или нет.

Я смеюсь, ужасно смущённая и одновременно взбудораженная его ответом.

— Ты потому и пришёл, что напился?

Он мотает головой.

— Я пришёл потому, что хотел поцелуя на ночь, и, к счастью, не мог найти свои ключи. Но мне так хотелось прийти, малышка! Я по тебе скучал.

Он целует меня, и на его губах — вкус лимонада.

— А почему от тебя пахнет лимонадом?

— У них были только манерные фруктовые коктейли, — смеётся он. — Я надрался сладким девчачьим пойлом. Знаю, это печально и совершенно отталкивающе.

— Ну почему же, так ты ещё вкуснее, — заявляю я и притягиваю его к себе. Он со стоном прижимается ко мне и всё глубже погружает язык в мой рот. Как только наши тела соединяются, он разрывает объятия и встаёт, оставляя меня в постели — бездыханную и одинокую.

— Мне пора, — говорит он. — Ясно, к чему это ведёт, а я слишком пьян, чтобы двигаться в эту сторону. Увидимся завтра вечером.

Я вскакиваю и загораживаю собой окно. Он останавливается передо мной и скрещивает на груди руки.

— Останься, — прошу я. — Пожалуйста. Мы просто полежим. Можем положить между нами подушки, и я обещаю тебя не соблазнять, раз уж ты напился. Останься хотя бы на часок, я не хочу, чтобы ты уходил.

Он немедленно разворачивается и возвращается к кровати.

— Ладно, — говорит он просто, падает на постель и вытягивает из-под себя одеяло.

Вот хорошо, долго упрашивать не пришлось.

Подхожу к кровати и укладываюсь рядом с ним. Подушки между собой мы не положили, наоборот, я устраиваю руку на его груди и переплетаю его ноги со своими.

— Спокойной ночи, — говорит он, отбрасывая волосы с моего лба, целует меня и закрывает глаза.

Я прижимаю голову к его груди и слушаю биение его сердца. Через несколько минут его дыхание и сердечный ритм выравниваются — кажется, заснул. Я осторожно поднимаю затёкшую руку и тихонько поворачиваюсь на другой бок. Как только моя голова устраивается на подушке, он обхватывает меня за талию и кладёт ногу на моё бедро.

— Я люблю тебя, Хоуп, — бормочет он.

Хм-м…

Дыши, Скай.

Просто дыши.

Это несложно.

Сделай вдох.

Я зажмуриваюсь и пытаюсь убедить себя, что эти слова мне послышались. Но он же произнёс их вполне отчётливо. И честно говоря, я не знаю, что больше разрывает мне сердце: то, что он назвал меня чужим именем, или то, что он сказал «люблю» вместо «живу».

Уговариваю себя: только бы не развернуться и не залепить ему пощёчину. Он напился и произнёс это имя в полусне. Может, она ему приснилась и там она что-то для него значила. С этим я могу смириться. Но… чёрт возьми, кто такая эта Хоуп?! И почему он её любит?

Тринадцатью годами ранее

Я вся мокрая от пота, потому что под одеялом жарко, но я не хочу высовывать из-под него голову. Знаю, что если дверь откроется, будет неважно, укрыта я одеялом или нет, но всё равно — с ним как-то надёжнее. Я просовываю наружу пальчики и приподнимаю край одеяла. И смотрю на ручку входной двери —  как всегда, каждую ночь.

Не поворачивайся. Не поворачивайся. Пожалуйста, не поворачивайся.

В моей комнате всегда так тихо, и я терпеть это не могу. Иногда мне слышатся разные звуки, как будто поворачивается дверная ручка, и тогда моё сердце очень тяжело и очень быстро бьётся. Прямо сейчас моё сердце бьётся очень тяжело и очень быстро, только потому, что я смотрю на ручку. Но я не могу на неё не смотреть. Я не хочу, чтобы она поворачивалась. Я не хочу, чтобы дверь открывалась, не хочу.

Тут так тихо.

Так тихо.

Ручка не поворачивается.

Моё сердце бьётся уже не так быстро, потому что ручка не поворачивается.

У меня тяжелеют веки, и я закрываю глаза.

Я ужасно рада, что сегодня не та ночь, когда поворачивается ручка.

Тут так тихо.

Так тихо.

А потом уже нет, потому что ручка поворачивается.

Суббота, 27 октября, 2012

Посредине ночи.

— Скай!

Мне так тяжело. Всё такое тяжёлое. Мне не нравится это ощущение. На моей груди как будто бы ничего не лежит, но что-то страшное давит на меня, как никогда прежде не давило. И печаль. Всепоглощающая печаль владеет мной, и я не знаю, почему. У меня сотрясаются плечи, и где-то в комнате звучат всхлипы. Кто-то плачет?

Это я плáчу?

— Скай, проснись.

Чувствую обнимающую меня руку. Он лежит сзади, прижимается своей щекой к моей и крепко притискивает меня к своей груди. Я хватаю его запястье и отвожу руку. Сажусь и оглядываюсь. Снаружи темно. Не понимаю. Я плáчу.

Он садится рядом и поворачивает меня к себе, вытирая большими пальцами у меня под глазами.

— Ты меня пугаешь. — Он смотрит с тревогой.

Я зажмуриваюсь и пытаюсь взять себя в руки, потому что я понятия не имею, что, чёрт возьми, происходит. Не могу дышать. Я слышу собственный плач и из-за него не могу глотнуть воздуха.

Бросаю взгляд на часы — три ночи. Предметы вокруг приобретают более ясные очертания, но… почему я плáчу?

— Почему ты плачешь? — спрашивает Холдер. Он притягивает меня к себе, и я ему позволяю. С ним безопасно. Когда он укутывает меня в объятиях, я чувствую себя так, словно оказалась дома. Он держит меня, поглаживает по спине и время от времени целует в висок. Повторяет: «Успокойся, всё хорошо», и держит меня, кажется, целую вечность.

Постепенно тяжесть с моей груди спадает, печаль растворяется, и я наконец перестаю плакать.

И всё-таки я испугана, потому что раньше со мной не случалось ничего подобного. Никогда прежде я не чувствовала столь невыносимой тоски. И почему она кажется такой реальной, если пришла из сновидения?

— Ты в порядке? — шепчет он.

Я киваю, прижимаясь к его груди.

— Что произошло?

— Не знаю, —  качаю головой я. — Наверное, дурной сон.

— Хочешь о нём поговорить? — Он успокаивающе гладит мои волосы.

— Нет, — снова качаю головой я. — Не хочу вспоминать.

Он ещё долго обнимает меня, потом целует в лоб.

— Не хочется тебя оставлять, но мне нужно уходить. Иначе могу навлечь на тебя неприятности.

Я киваю, но не отпускаю его. Я готова умолять его остаться, не бросать меня одну, но боюсь, что он услышит в моём голосе отчаяние и страх. Всех людей время от времени посещают кошмары; и я не понимаю, почему я так отреагировала.

— Ложись спать, Скай. Всё хорошо, ты всего лишь увидела дурной сон.

Я укладываюсь на кровать и закрываю глаза. Его губы прикасаются к моему лбу, и потом он уходит.

Суббота, 27 октября, 2012

20:20

На парковке у галереи я обнимаю Брекина и Макса. Выставка закончилась, и мы с Холдером едем к нему домой. Конечно, мне полагалось бы нервничать по поводу того, что может произойти сегодня между нами, но я совсем не нервничаю. Всё, что имеет отношение к Холдеру, кажется правильным. Ну, всё, кроме фразы, которая постоянно вертится в моей голове.