Тесс Герритсен - Гиблое место Страница 37

— Доктор… Доктор Бристол…

— В чем дело?

— Вы спрашивали про стоматолога, к которому ходила доктор Айлз. Я вдруг вспомнила, что она просила меня записать ее к зубному. Я проверила по календарю: это было примерно полгода назад.

— Вы нашли фамилию стоматолога?

— Даже лучше. — Луиза показала коричневый конверт. — Здесь снимки доктора Айлз. Когда я объяснила, зачем они нужны, врач сказал, что можно приехать и забрать их.

Бристол бросился к ней и выхватил из ее рук конверт. Йошима уже снимал с негатоскопа рентгеновские снимки черепа. Пленки в его руках неуклюже стукались друг о друга, когда он в спешке срывал их с прищепок, чтобы освободить место.

Бристол достал из конверта снимки зубов. Это были не посмертные панорамные снимки, а маленькие черные квадратики, казавшиеся совсем крохотными в мясистых руках Бристола. Когда он закрепил их на негатоскопе, Джейн заметила на бирке имя пациентки.

АЙЛЗ, МАУРА

— Это снимки за последние три года, — заметил Бристол. — Для установления личности нам этого хватит. Золотые коронки на нижних левом и правом моляре. И еще вот тут старый корневой канал…

— Я сделал панорамные снимки этого тела, — доложил Йошима. — Он порылся в рентгенограммах. — Вот. — И закрепил свои снимки рядом с теми, что предоставил стоматолог.

Все столпились около негатоскопа. С минуту все молчали, вглядываясь то в одну, то в другую группу снимков. Затем Бристол сказал:

— Думаю, тут все достаточно ясно. — Он повернулся к Джейн: — Тело на столе — не Маура.

Джейн ахнула. Йошима оперся руками о стол, как будто у него вдруг ослабли ноги.

— Если это тело Элейн Сэлинджер, — заметил Габриэль, — то вопрос остается открытым. Где Маура?

Джейн достала мобильный и набрала номер.

После трех гудков в трубке ответили:

— Детектив Куинан.

— Маура Айлз по-прежнему остается пропавшей без вести. Мы возвращаемся в Вайоминг.

23

Проснувшись, Маура услышала потрескивание дров, сквозь сомкнутые ресницы увидела отсветы пламени, уловила сладковатый запах черной патоки и бекона — варева из фасоли и свинины, побулькивающего на огне. Хотя она лежала очень тихо, похититель догадался, что она уже не спит. Он подошел ближе, шаркая сапогами, и склонился над ней — его тень заслонила костер.

— Поешьте лучше, — проворчал он и сунул ей под нос ложку фасоли со свининой.

От запаха еды Мауру затошнило, и она отвернулась.

— Зачем вы это делаете? — прошептала она.

— Чтобы сохранить вам жизнь.

— Там в поселке человеку плохо, ему нужно в больницу. Я должна помочь ему.

— Нет.

— Развяжите меня. Пожалуйста.

— Вы убежите. — Он оставил попытки покормить ее и сам съел варево с ложки.

Лицо похитителя, обращенное к ней, было в тени костра, и Маура не могла его толком рассмотреть. Видела только очертания головы, пугающе огромной в капюшоне с мехом. Где-то в темноте скулила и скреблась собака. Животное приблизилось. Маура почувствовала горячее дыхание, и мокрый собачий язык коснулся ее лица. Большой лохматый пес был очень похож на волка, и, хотя он казался дружелюбным, Маура отпрянула.

— Вы Волку понравились. Обычно он не любит людей.

— Может, он хочет сказать, что со мной все хорошо, и вы должны меня отпустить?

— Рано.

Незнакомец отошел от Мауры, подсел к огню и принялся есть прямо из котелка, жадно, как будто сто лет голодал. В дыму костра он был похож на первобытного человека, греющегося у доисторического костра.

— Что значит «рано»? — спросила она.

Незнакомец продолжал есть, чавкая и хлюпая, он всецело отдался поглощению пищи. Это был зверь, провонявший потом и дымом, человеческого в нем было не больше, чем в этой собаке. Запястья у Мауры саднило от веревки, в грязных спутанных волосах кишели блохи. От едкого дыма, висевшего густой пеленой, у нее слезились глаза, она днем и ночью кашляла. Она тут задыхается, а этот грязный дикарь спокойно сидит и набивает живот, и ему все равно, жива она или мертва.

— Будь ты проклят! — крикнула она. — Отпусти меня!

Собака зарычала и встала рядом с хозяином. Тот медленно обернулся к пленнице, и, хотя Маура по-прежнему не видела его лица, ее воображение живо дорисовало жуткую картину: искаженные злобой черты злодея. Незнакомец молча полез в рюкзак. Она оцепенела от ужаса, когда увидела, что он достал оттуда. Блики огня плясали на лезвии и волнами пробегали по зазубренному краю. Охотничий нож. Производя вскрытие, она видела, что такой нож может сделать с человеческой плотью. Она брала пробы с порезов, линейкой измеряла раны от ударов, рассекавших надвое мышцы, сухожилия, а иногда и кости. Сейчас Маура смотрела на нож, зависший над ней, и вся сжалась, когда он начал его опускать.

Быстрым взмахом он перерезал веревки, стягивавшие ее запястья, затем рассек путы на ногах. К ладоням прилила кровь. Маура отползла в темный угол и съежилась там, тяжело дыша. Сердце ухало, как после бега. Много дней она провела в неподвижности, ей разрешалось встать, только чтобы дойти до отхожего ведра. Сейчас она чувствовала слабость. Голова кружилась, а стены лачуги качались, словно корабль в бурю.

Похититель приближался к ней, пока не остановился почти вплотную, и Маура уловила тошнотворный запах мокрой шерсти. До сих пор его лицо всегда оставалось в тени. Теперь она наконец смогла разглядеть измазанные сажей впалые щеки, гладкий подбородок, голодные, глубоко посаженные глаза. Маура смотрела на это худое лицо и вдруг поняла, что перед ней паренек лет шестнадцати, может, чуть старше. Однако у мальчишки достаточно сил, чтобы убить ее одним ударом ножа.

Собака подошла ближе к хозяину, и он погладил ее по голове. Пес и человек рассматривали Мауру, словно случайно пойманного диковинного зверька.

— Тебе придется отпустить меня, — сказала Маура. — Меня будут искать.

— Больше не будут.

Мальчик сунул нож за пояс и вернулся к костру. Тот почти погас, снаружи повеяло холодом. Незнакомец подбросил в костер еще одно полено, и пламя снова заплясало в круге, выложенном из камней. Когда огонь разгорелся, Маура смогла лучше рассмотреть помещение, в котором была пленницей. «Сколько дней я здесь?» — задумалась она. Но ответа Маура не знала. В помещении без окон было непонятно, ночь снаружи или день. Стенами служили грубо обтесанные бревна, скрепленные глиной. Вместо постели — вязанка хвороста, на которую сверху набросали одеял. У огня стоял котелок, а рядом — сложенные пирамидой консервные банки. Маура заметила знакомую банку арахисового масла — ту самую, что лежала у нее в рюкзаке.

— Зачем ты это делаешь? — спросила она. — Что тебе от меня нужно?

— Хочу помочь.

— Поэтому поймал и не отпускаешь? — Маура не могла удержаться от смеха. — Что ты несешь? Ты что, псих?

Мальчик прищурился. От этого пристального взгляда Мауре стало не по себе, и она подумала, что, пожалуй, перегнула палку.

— Я спас вам жизнь, — возразил он.

— Меня будут искать. И не успокоятся, пока не найдут. Если ты меня не отпустишь…

— Никто вас не ищет, мэм. Потому что вы умерли.

Он сказал это так спокойно, что у нее мурашки по коже побежали. «Вы умерли». На одно безумное мгновение Мауре показалось, что это правда, что она действительно умерла. Ей почудилось, что она в аду, и таково ее наказание: теперь она навеки заперта в созданном ею самой холодном и бесприютном мире, со странным товарищем, не то мальчиком, не то мужчиной.

Похититель видел ее смятение, но молчал.

— Что ты имеешь в виду? — спросила Маура.

— Они нашли ваше тело.

— Но я же здесь. Я жива!

— По радио говорили другое.

Мальчик подбросил в костер еще одно полено. Пламя взметнулось, наполняя все углы дымом, от которого у Мауры защипало в глазах и запершило в горле. Потом он отошел в угол и склонился над кучей одежды и рюкзаков. Порывшись в вещах, он извлек маленький радиоприемник и включил его. Сквозь помехи звучала музыка. Кантри. Женщина пела под гитару что-то о любви и об измене. Мальчик протянул ей приемник.

— Подождите, сейчас будут новости.

Но Маура смотрела как зачарованная на кучу вещей, сваленную в углу. Там был рюкзак, который она взяла с собой, покидая долину. Но было там и еще нечто, сильно поразившее ее.

— Ты взял сумочку Элейн, — поняла Маура. — Украл.

— Я хотел узнать, кто в поселке.

— Значит, это ты был на снегоступах. Ты следил за нами!

— Ждал, когда они вернутся. Увидел свет в доме.

— А не мог просто подойти и спросить? Зачем прятаться?

— Я думал, это кто-то из его людей. Из этих.

— Из кого?!

— Из Собрания, — тихо ответил мальчик.

Маура вспомнила слова, тисненые золотом на кожаной обложке книги. «Слово нашего Пророка. Мудрость Собрания». А еще она вспомнила портреты, которые висели в каждом доме. Кто-то из его людей, сказал мальчик. Людей пророка.