Юрий Костин - Убить Горби Страница 37

Словосочетание «с хорошим парнем» Пашке понравилось. Он уже собрался предложить девушке продолжить общение после окончания ее смены, но она первая нарушила молчание и, внимательно посмотрев на него, спросила на чистом русском:

– С Украины, говоришь?

– Вы русская, что ли?

«Как я сразу-то не понял?»

– Да, – спокойно ответила она. – И ты ведь тоже?

– Верно. Насчет Украины – сам не понимаю, почему…

– Ничего страшного. Американцам все равно. Ответишь, откуда ты родом, и они через пять минут забывают. Никаких предрассудков. Не важно, кто ты по национальности, важно, хватает ли у тебя сил направо и налево твердить, что все «окей».

– Согласен. А вы давно здесь?

– На «ты» лучше будет.

– Не против.

– Уже три года.

Они помолчали. В бар вошел затрапезного вида посетитель, попросил шот виски, выпил и, расплатившись, покинул помещение.

– А ты какими судьбами в Нью-Йорке? – поинтересовалась девушка.

– Именно что судьба занесла.

– Ну после расскажешь.

Он вопросительно взглянул на нее и, когда их взгляды встретились, понял, что краснеет.

– Кстати, зовут меня Павел.

– Это я уже поняла. Я Настя. Местные кличут Anastasia. Всем нравится это имя. А мне иногда хочется, чтобы называли, как я привыкла. Страсть как иногда надоедают американцы. Все предсказуемо, корректно до тошноты. Так бы и пнула. – Девушка рассмеялась, продемонстрировал белоснежные зубы.

«Хорошая ты, Настя» – подумал Пашка, наблюдая за ее работой.

Их непринужденная беседа спровоцировала Пашку на поступок. Точнее, на прямое нарушение инструкций начальства. Он выведал у девушки время окончания смены и несказанно удивил ее своим появлением у входа в бар. После непродолжительных сомнений она позволила проводить себя до дома.

Настя жила в Ист-сайде, пришлось брать такси. Выскочив из машины, она помахала ему рукой и скрылась в подъезде высотки.

Пашка снимал комнату у бывшего соотечественника, иммигрировавшего из Союза еще в начале семидесятых. Тот постоянно отсутствовал, так как работал представителем страховой фирмы и по долгу службы вынужден был проводить большую часть времени в командировках и на нескончаемых корпоративных семинарах. Таким образом, Пашке за полцены досталась вполне приличная квартирка на Манхэттене, на углу Бродвея и Восемьдесят восьмой улицы.

Соотечественника товарищи по работе «пробили» по всем возможным архивам – выходило, мужик абсолютно чист по линии Конторы.

В тот вечер, вернувшись в квартиру бывшего земляка, Павел Семенов впал в непривычную меланхолию, поминутно сменявшуюся навязчивым беспокойством. Так бывает, когда человек, идущий на вечеринку, где его давно ждут, вдруг попадает в дорожный затор или застревает в лифте. Облом на пике предвкушения.

Пашка налил себе виски, выпил. Не помогло. Налил еще – получил опять отсутствие эффекта. Из головы не выходила Настя. Пожалел, что не попросил у нее номер телефона. Походил из угла в угол по комнате, постоял у окна, барабаня пальцами по стеклу.

– Настя, Настя… – повторял он.

Пашка включил телевизор, но не получилось сконцентрироваться ни на одной программе. Аппетита тоже не было. Виски больше не хотелось, он лишь курил уже ставшие привычными фирменные американские сигареты и поминутно вздыхал.

Павел и сам не понял, как оказался на улице. Поймал такси, попытался объяснить водителю, судя по зеленым флагам и колоритному внешнему виду – ирландцу – куда ехать. Наконец они договорились искать многоэтажный дом в Ист-сайде по Пашкиной памяти.

Чудо произошло. Дом нашли быстро. Расплатившись и получив вдогонку согревающее «гуд лак», Пашка направился к подъезду. У двери было очень много кнопок с разными фамилиями. Но как среди этого списка отыскать ее квартиру? Фамилии-то он не знает…

Его заметил консьерж и отворил дверь.

– Я могу вам помочь? – поинтересовался он.

– Я ищу девушку, ее имя Настя. Anastasia. Она недавно вернулась с работы. Мы приехали вместе, но я потом уехал… А теперь мне нужно с ней поговорить.

– A? Anastasia? Нет проблем, сэр, подождите, пожалуйста.

Сняв трубку, он набрал номер.

– Как ваше имя?

– Пол.

– Его зовут Пол. Ок, мэм. Поднимайтесь на восьмой этаж. Квартира тридцать пять.

Девушка встретила его на пороге квартиры.

– Павел? Что-то случилось?

Пашка глядел на нее во все глаза, и волна головокружительных ощущений будто подхватила его на руки и вознесла над узорчатой плиткой межквартирного пространства. Он предчувствовал счастье, до него было рукой подать, надо только не колебаться, не смущаться и не врать. Ну, почти.

– Я бы и рад тебе что-то наплести, Настя, но не могу, – с напускной грустью в голосе, но вполне решительно заявил Пашка. – Я хочу еще немного побыть с тобой сегодня. В общем, домой приехал, а места себе не нахожу. Вот, выпил немного – не помогло. Поэтому я тут. Короче, тебя мне на сегодня не хватило. Давай посидим немного, поговорим, а после я уйду. Ок?

Она смотрела на него, будто изучая. Теперь они глядели друг на друга.

«Гляжусь в тебя, как в зеркало, до головокружения», – вспомнилось Павлу.

– Да ну тебя с этим «окей»! Хоть ты-то не говори со мной по-английски. Страсть как надоело. Ну-ка, давай, заходи в квартиру, – скомандовала девушка. – А то я всем нутром чувствую, соседи уже в «глазки» пялятся.

«Сейчас или выговор сделает и выгонит или будем пить чай и общаться, – подумал Пашка, переступая порог. – И то, хорошо бы».

Лишь только он оказался на ее территории и за ними захлопнулась хлипкая нью-йоркская дверца, Настя бросилась ему на шею и, приближаясь своими губами к его губам, со страстью в голосе прошептала на великолепном английском:

– No more words, darling, no more words…

Оказавшись в крепких объятиях Насти, Пашка понял, что погибает от безумного счастья, а еще – что ему в который раз повезло.

* * *

Его отношения с барменшей крепли день ото дня. Это была обоюдная любовь с первого взгляда. А может, просто выброс страстей двух одиноких людей, по разным причинам оказавшихся на чужбине, да еще и как-то уж слишком, до пронзительной тоски, далеко от дома.

Они проводили вместе все свободное время. Пашка частенько оставался у нее ночевать. В общем, чего греха таить, он хорошо устроился, как сказал бы Олег.

Он часто вспоминал друзей. До командировки Пашка поддерживал связь с Вовкой и Олегом. Они встречались, выпивали, ездили на природу. Друзья переживали за Павла, считая, что его правда навсегда «списали на берег». Потом он просто исчез, никого ни о чем не предупредив. Улетая в Штаты из Шереметьево, не сдержался, позвонил Вовке – сообщил, что едет в командировку по линии КМО.

Похоже, именно его отъезд нарушил устоявшийся порядок вещей. Вовке, видать, захотелось побегать по лесам и горам – он подался в спецназ. А вот чем занимался Олег, Пашка не знал.

Однажды, еще до отбытия в логово потенциального противника, им намекнули, что история с часами американского «дон Жуана» вышла для всех боком. Партийный босс обещания свои подзабыл, а те, кто не был связан обещаниями или чувством благодарности, решили служебный рост «мушкетеров» притормозить.

Вовкина карьера могла быть куда стремительней и перспективней. Но их с Пашкой решили упрятать подальше от высокого начальства. Хорошо еще, что дело кончилось так… Пашке вообще повезло – загранкомандировка, нелегальная работа. Мечта любого советского человека. Кабы не перестройка, да не борьба Горбачева с железным занавесом, все было бы еще круче. Атак, конечно, имелись у него сомнения, не в ссылку ли отправили его старшие товарищи, когда теперь стало в миллион раз проще путешествовать по миру?

Олега репрессии не коснулись. Ему вроде как удалось отмазаться. Не было его с ними на Арбате при похищении племянника Рейгана, поскольку он дежурил в аэропорту. Формально привязаться было не к чему.

Вечерами попивая виски с колой в нью-йоркской квартире, он размышлял про их дружбу, вспоминал Вовкину свадьбу и бегство на моторной лодке от речной милиции, другие похождения, Батю, подарившего молодоженам песню с ансамблем. Но никогда он не думал о судьбе Родины, о том, что происходит сейчас в руководстве и как дальше будет развиваться его карьера. Он привык к образу жизни американского рантье.

Контора напомнила о себе неожиданно и жестко. В магазине «Zabars», что на Бродвее, к нему подвалил восточного вида мужик в кожаной куртке и, толкнув в бок кулаком, на чистом русском предложил выйти на улицу поговорить. Пашка сделал удивленное лицо, но не сумел испугаться и, отставив в сторону корзинку, проследовал за ним.

Миновав аппетитные прилавки с фруктами и овощами, незнакомец остановился у газетного киоска.

– В почтовом ящике на авеню Колумба возьмешь конверт. Прямо сейчас. Потом соберешь вещи и отправишься на вокзал, где сядешь в поезд до Вашингтона. В корпункте ТАСС спросишь Анатолия Сергеевича Хоботова. Он сообщит, что делать дальше. И еще: девке своей не звони, не пиши, прощаться даже не думай. Забудь. Все ясно?