Стивен Лезер - Жесткая посадка Страница 38

Латиноамериканцы сразу отправились в секцию для тяжеловесов, где собрались их товарищи. Они поздоровались, обменявшись ударами ладоней и кулаков, и начали беседовать. Тяжести, похоже, никого не интересовали.

Поскольку Карпентер еще не появился, Шеферд подошел к силовому тренажеру и приступил к легкой разминке. Вдоль одной стены тянулся балкон, и по нему расхаживал скучающий охранник, рассеяно поглядывая вниз.

Карпентер появился в зале и направился к беговой дорожке. Шеферд не хотел выглядеть слишком настырным и продолжал тренироваться на силовой скамье, разрабатывая руки и грудные мышцы. Ратбон беседовал у входа с другим надзирателем. Барнс забрался на велосипед и изо всех сил крутил педали.

Шеферд наслаждался тренировкой. В камере он всегда старался делать отжимания и пресс, пока Ли лежал на койке, но в работе с хромированными рычагами и стальными гирями гимнастической машины было что-то особенно бодрящее и в то же время методичное. Он последовательно размял свои бицепсы и трицепсы, потом занялся плечевыми мускулами и упражнениями для ног.

Иногда он поглядывал на беговые дорожки. Карпентер по-прежнему был там, он легко бежал, сохраняя ровное дыхание, на шее у него висело полотенце, а в руке подрагивала бутылка с минералкой. На соседней дорожке занимался тучный араб с густыми усами — он весь обливался потом, хотя его движения смахивали на ходьбу, а не на бег. Как только араб слез с тренажера, Шеферд занял его место.

Он кивнул Карпентеру и начал с медленной трусцы, чтобы дать разогреться мышцам. Карпентер увеличил скорость машины, но на его коже по-прежнему не выступило ни капли пота. Он сделал глоток из своей бутылки. Его взгляд был устремлен куда-то вперед, словно он видел перед собой не белые стены тюремного спортзала, а зеленеющие поля. Шеферд увеличил темп. Он не бегал больше недели, и в его мышцах быстро нарастала боль, но бежать было приятно. Через несколько минут Шеферд прибавил скорость, чувствуя, как подошвы кроссовок крепко впечатываются в резиновую дорожку. Он покосился на контрольную панель Карпентера. Тот бежал почти вдвое быстрее, и не по ровной поверхности, как Шеферд, а с наклоном в десять градусов. На соседство Шеферда он, казалось, не обращал внимания.

Шеферд изменил наклон дорожки, поставив тот же градус, что и Карпентер. Машина загудела, и он почувствовал, что ему трудно поддерживать прежний темп. В кровь хлынул адреналин, и Шеферду стало наплевать, как его кроссовки стучат по резине. Он вновь увеличил скорость, чтобы догнать Карпентера. Теперь они бежали вровень.

Карпентер посмотрел на панель Шеферда и тронул кнопки на своей машине. Дорожка приподнялась, и бегун шумно задышал. Шеферд мысленно улыбнулся — Карпентер явно был азартным. Ну что ж, он раззадорит его как следует. Шеферд поднял наклон и скорость, чтобы попасть в темп соседа. Минут десять они бежали в одном ритме. Потом Карпентер снова увеличил скорость. Его рот открылся, он резко размахивал руками.

Шеферд уравнял скорость и приспособился к новой нагрузке. Он сознавал, что близок к своему пределу: его коньком были длинные дистанции, а не спринтерские рывки. Но и Карпентер уже выбился из сил, в его движениях ощущалось все больше усталости.

Шеферд знал, что может побить Карпентера, — выносливость всегда была его сильной стороной, — но хотел завоевать доверие наркоторговца, а не продемонстрировать ему свое превосходство. По лицу Карпентера обильно струился пот, его красный «Лакост» облепил спину. Шеферд начал неровно дышать и сделал вид, что споткнулся. Он выпрямился, но его ноги тяжело шлепали о дорожку, а колени подгибались от усталости. Задыхаясь, он протянул руку к кнопке и замедлил скорость. Шеферд незаметно покосился на Карпентера — тот довольно улыбался.

Шеферд замедлил движение дорожки до прогулочного шага, утер ладонями лицо, в полном изнеможении остановил машину и слез на пол. Карпентер бежал еще минуту, затем перешел на легкую трусцу. Шеферд согнулся в поясе и оперся ладонями на колени. Карпентер улыбнулся и остановил машину. Он сошел с дорожки, вытирая полотенцем лицо.

— Классно бегаешь, — сказал Шеферд.

— Просто много практиковался, — промолвил Карпентер, растирая ноги.

— Знаешь, в старых тюрьмах бег использовали как наказание. А теперь это считается привилегией. Замечательный прогресс, правда?

Карпентер хмыкнул.

— Говорят, ты почти каждый день ходишь в спортзал? — спросил Шеферд.

— Почти каждый.

Шеферд выпрямился.

— Как тебе это удалось?

Карпентер сделал большой глоток из бутылки, продолжая смотреть на Шеферда. Тот выдержал его взгляд и дружелюбно улыбнулся, зная, что в этот момент его оценивают. Карпентер вытер губы полотенцем.

— Ты знаешь, как мне это удалось, — ответил он.

— Через Диггера?

— Нужные люди и сломанные ноги — хорошие помощники, — заметил Карпентер.

— В спортзал берут только по восемь человек из секции?

— Таковы правила.

— И Диггер может каждый день включать меня в список?

Карпентер усмехнулся:

— Спроси его сам. Но учти — мое место занято.

Шеферд наморщил лоб:

— Я не хочу, чтобы у тебя были из-за меня неприятности.

— На этот счет можешь не волноваться.

Карпентер подошел к велотренажеру и сел в седло. Когда он закрутил педалями, Шеферд устроился рядом.

Некоторое время они двигались в унисон, но гонки уже не было.

— Есть новости от жены? — поинтересовался Карпентер.

Шеферд покачал головой.

— Очевидно, теперь я услышу новости только от ее адвоката.

— Она выглядела очень рассерженной.

— На свободе все было бы по-другому, — промолвил Шеферд. — Если бы поговорить с ней без чертовых охранников... Обстановка настраивает ее против меня. Все эти замки, решетки, обыски, собаки на цепи.

— Я попросил детей ко мне не приходить, — поведал Карпентер. — Не хочу, чтобы они видели меня в тюрьме.

— А я жалею, что жена привела моего парня. Особенно если он видел меня в последний раз. Хорошенькое у него останется воспоминание. Папочка за решеткой, с дурацкой бляхой на груди.

— Ты его еще увидишь, — пообещал Карпентер. — У отцов есть свои права.

— Только не у тех, кого сажают на двадцать лет, — возразил Шеферд. — Когда я выйду, сын меня уже забудет.

Карпентер промолчал. Он снова отхлебнул из бутылки.

— Похоже, твое положение тебя мало беспокоит, — сказал Шеферд.

Карпентер пожал плечами.

— Не вижу смысла зря тратить нервы, — объяснил он. — Начнешь беситься — и вколют тебе успокоительное, посадив в камеру с картонной мебелью.

— Если мне дадут двадцатку, я повешусь.

— Привыкнешь.

— К чертям собачьим! — выругался Шеферд.

— Убьешь себя, и кому от этого станет легче?

— Ты рассуждаешь, как Эд Харрис. Я лучше сдохну.

Некоторое время они молча крутили педали. Шеферд хотел продолжить разговор, но боялся показаться чересчур навязчивым. Латиноамериканцы разделились на две группы и поднимали тяжести.

— Твоя жена молодец, — заметил Шеферд. — Все-таки пришла тебя проведать.

— Она знает, что это ненадолго.

— А если не выкрутишься?

Карпентер пренебрежительно фыркнул.

— Я не собираюсь выкручиваться. Когда дело дойдет до суда, будет уже поздно.

— Как же ты намерен отсюда выбраться?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что если я что-нибудь не придумаю, мне крышка.

Карпентер бросил на него цепкий взгляд. Потом он медленно кивнул, словно решив, что Шеферду можно доверять.

— У тебя есть деньги на воле?

— Кое-что найдется.

— Тебе необходимо больше, чем «кое-что». Свобода стоит дорого.

— Я храню несколько сотен штук в офшорной зоне. Даже жене о них не известно.

— Что у них против тебя?

— Меня взяли с поличным. Оружия при мне не было, но в здании нашли обрез.

— Свидетели?

— Похоже, один из наших оказался стукачом.

— С этого и надо начинать, — сказал Карпентер. — Ты должен о нем позаботиться.

— Откупиться?

— Позаботиться.

У Шеферда забилось сердце. Он почувствовал, что близок к цели. Ради этого он и торчал в тюрьме.

— Ты имеешь в виду — любыми способами?

— Да, любыми способами.

— А как насчет улик?

— Это можно уладить.

— Как? Запутать следствие?

— Заплатить кому-нибудь, кто все устроит.

— А ты сумел бы?

— Каждый может. Главное, иметь деньги и дать их нужному человеку.

Шеферд сбавил скорость.

— У полицейских мое ружье, — промолвил он.

— Значит, тебе поможет полицейский.

— А у тебя есть люди, которые занимаются подобными вещами?

— Мы говорим не обо мне, а о тебе. Надо выяснить, где хранится ружье, и отыскать нужного человека в полиции. Или детектива, занимающегося твоим делом.

— Ну нет, — запротестовал Шеферд. — Это сказки.