Тесс Герритсен - Гиблое место Страница 39

— Чьи это были дома? — спросила она. — Кто жил в Лучшем Мире?

Мальчик опустил голову, скорбя по деревне, которую поглотил огонь.

— Моя мама. Моя сестра, — его голос сорвался. — Избранные.

24

Когда Джейн, Габриэль и Сансоне прибыли на место аварии, на обочине их уже ждала поисковая группа. Джейн узнала шерифа Фейи и заместителя шерифа Мартино, а также старого чудака Монтгомери Лофтуса, владельца этих земель, который мрачно кивнул новоприбывшим. Слава богу, на этот раз хоть ружьем не размахивал.

— Вещи привезли? — спросил Фейи.

Джейн достала из машины сумку.

— Мы прихватили кое-что из ее дома. Тут наволочки и кое-какая одежда из бельевой корзины. Этого хватит, чтобы взять след.

— А еще раз можно будет ими воспользоваться?

— Конечно. Храните их у себя. До тех пор, пока мы ее не найдем.

— Логичнее всего начать поиски отсюда. — Фейи передал сумку Мартино. — Если она выжила после аварии и заблудилась, то ее след можно взять внизу.

Джейн и Габриэль подошли к краю дороги и посмотрели с обрыва вниз. Разбитый внедорожник все еще лежал на дне оврага, его черный кузов был почти полностью покрыт снегом. Джейн не верила, что вообще можно было выжить после такой аварии, да еще и самостоятельно уйти с места катастрофы. Но в машине был чемодан Мауры, так что по логике вещей и сама Маура должна была находиться в злополучном внедорожнике, когда тот падал с обрыва. Джейн попыталась представить, как могло произойти это чудесное спасение. Может, Мауру выбросило из машины еще до того, как внедорожник ударился о землю и загорелся? Может, она машинально побрела прочь от горящей машины на дрожащих ногах, потеряв память после аварии? Джейн посмотрела вокруг, на крутые каменистые склоны, расщелины и овраги, и подумала, что у них мало шансов найти Мауру живой. Именно поэтому она ничего не сказала Даниэлу Брофи о своем решении вернуться в Вайоминг. Даже если бы ей удалось пробиться сквозь стену отчуждения, которой он отгородился от мира, ей нечем было его обнадежить: не было ни малейшего шанса, что эти поиски дадут какой-то новый результат. Если Маура находилась в этой машине, сейчас она почти наверняка мертва. И все, что им остается, — найти тело.

Люди с поисковыми собаками начали спускаться в овраг. Через каждые несколько метров они останавливались, чтобы животные могли взять след. Сансоне спустился следом, но встал в сторонке, словно подчеркивая, что он тут сам по себе. Неудивительно, что люди сторонились его. Он редко улыбался, был угрюмым и необщительным, — как будто все случившиеся с ним беды окутали его мрачным плащом.

— Тот парень что, тоже священник?

Джейн обернулась и увидела рядом Лофтуса — тот хмуро рассматривал чужаков, вторгшихся на его земли.

— Нет, просто друг, — сказала она.

— Заместитель шерифа Мартино говорил, в прошлый раз вы приезжали со священником. А теперь этот тип. — Лофтус хмыкнул. — Странные у нее были друзья.

— Маура и сама была неординарной личностью.

— Догадываюсь. Но конец для всех один. — Лофтус примял рукой широкополую шляпу, кивнул и пошел назад к своему пикапу, оставив Джейн и Габриэля одних у края дороги.

— Нелегко ему придется, когда найдут ее тело, — сказал Габриэль, глядя на Сансоне.

— Думаешь, она там, внизу?

— Надо готовиться к неизбежному. — Габриэль проследил взглядом за Сансоне, который ходил как неприкаянный внизу, на дне оврага. — Он ведь в нее влюблен, да?

Джейн печально усмехнулась.

— Думаешь?

— Ладно, зачем бы он ни приехал, я рад, что он здесь. С ним все как-то легче.

— С деньгами всегда так.

Они прилетели из Бостона в Джексон-Хоул на частном самолете Сансоне, сэкономив время, которое ушло бы на заказ билетов, ожидание в аэропорту и заполнение бумаг для перевозки оружия в багаже. Да, с деньгами все гораздо проще. Но деньги не делают вас счастливее, подумала Джейн, глядя на Сансоне, который стоял мрачный, как гробовщик, у разбитого внедорожника.

Поисковая группа двигалась вокруг автомобиля, и круги становились все шире и шире. Они явно еще не взяли след. Когда наконец Мартино и Фейи начали взбираться наверх с вещами Мауры, Джейн уже знала, что они сдались.

— Ничего не нашли? — спросил Габриэль, когда двое мужчин, тяжело дыша, выбрались на дорогу.

— Абсолютно ничего. — Мартино кинул сумку на сиденье своей машины и захлопнул дверцу.

— Слишком много времени прошло? — спросила Джейн. — Может, ее запах выветрился?

— Одна из собак натаскана искать трупы, но она тоже ничего не почуяла. Ее владелец думает, это из-за пожара. Запах бензина и дыма подавляет обоняние. Вдобавок снегом все завалено. — Он посмотрел вниз — люди с собаками уже поднимались наверх по тропинке. — Если она там, мы ее до весны не найдем.

— Вы прекращаете поиски? — спросила Джейн.

— А что мы еще можем сделать? Собаки ничего не нашли.

— То есть мы просто оставим ее тело там, внизу, на растерзание падальщикам?

Фейи в ответ на это лишь развел руками и устало вздохнул.

— И где же, по-вашему, нам следует раскапывать снег, мэм? Покажите место, и мы начнем. Вы же понимаете, что это поисковая операция, а не спасательная. Даже если она выжила после аварии, то на таком морозе долго не протянешь. Слишком много времени прошло.

Люди из поисковой группы вернулись на дорогу. Они выглядели подавленными, Джейн видела их растерянные, печальные лица. Даже собаки, почувствовав настроение людей, уже не виляли хвостами.

Последним по тропе поднялся Сансоне, вид у него был самый мрачный.

— Слишком рано прекратили поиски, — сказал он сердито.

— Даже если бы собаки нашли ее, это ничего не изменило бы, — тихо заметил Фейи.

— Но по крайней мере мы бы знали наверняка. У нас было бы тело, которое можно предать земле, — возразил Сансоне.

— Я понимаю, как тяжело, когда остается неясность. Но в этих местах, сэр, подобное часто бывает. То у охотника случится сердечный приступ, то туристы заблудятся, то прогулочный самолет разобьется. Иногда мы годами не можем найти останки. Природа сама решает, когда их вернуть. — Фейи поглядел вдаль: с неба снова начал сыпать легкий снежок, сухой и мелкий, как тальк. — Она еще не готова отдать нам это тело. Сегодня — не готова.

Ему было шестнадцать лет. Он родился и вырос в Вайоминге. Его звали Джулиан Генри Перкинс. Но так его называли только взрослые — учителя, приемные родители, социальный работник, присматривавший за ним. В школе в лучшие дни одноклассники называли его Джули-Анной. А когда все было плохо, Дурковатой Анной. Он терпеть не мог свое имя, мать назвала его так, посмотрев фильм, где героя звали Джулиан. Это вполне в ее духе — сделать какую-нибудь глупость, например, дать ребенку имя, которого нет ни у кого. Или подбросить младенцев деду и сбежать с ударником из рок-группы. Или вдруг вернуться через десять лет и забрать детей, потому что истинный смысл жизни ей открыл пророк Иеремия Гуд.

Мальчик рассказал все это Мауре, пока они медленно спускались по склону в долину, а собака шла за ними по пятам, тяжело дыша. С тех пор, как они смотрели на пылающий Лучший Мир, прошел день. Только теперь мальчик решил, что опасность миновала и можно спуститься в долину. На Мауре были самодельные снегоступы. Мальчик смастерил их сам, а инструменты «позаимствовал» в домах у доверчивых жителей Сосновой долины, где двери по традиции не запирались. Маура хотела объяснить ему, что это воровство, а не заимствование, но подумала, что ему это без разницы.

— И как же тебя называть, если тебе не нравится имя Джулиан? — спросила Маура, шагая вместе с ним по снегу к Лучшему Миру.

— Мне все равно.

— Обычно людям важно, как их зовут.

— Не понимаю, зачем вообще нужны имена.

— Поэтому ты упорно зовешь меня «мэм»?

— Звери друг друга никак не называют, и что же, им неплохо живется. Уж лучше, чем некоторым людям.

— Но мне неудобно все время звать тебя «эй, ты».

Они все шли и шли, снег поскрипывал под снегоступами. Мальчик возглавлял их маленькую процессию — нелепый, странный, да еще с косматой собакой, следующей за ним по пятам. Маура была замыкающей. Она по собственной воле следовала за этими дикими и грязными существами. Может, именно это и называется стокгольмский синдром — во всяком случае она вдруг поймала себя на мысли, что уже не хочет сбежать от них. Маура полагалась на мальчика, понимая, что он не даст ей погибнуть от голода и холода, и если не считать того, что он в самом начале стукнул ее по голове, чтобы утихомирить, больше ничего плохого он ей не сделал. Более того, с тех пор он и пальцем ее не тронул. Так что она чувствовал себя отчасти пленницей, отчасти гостьей. В этой смешанной роли она и спускалась следом за ним в долину.

— Крыс, — вдруг бросил он через плечо.