Стивен Кинг - Кто нашел, берет себе /Что упало, то пропало/ Страница 39

— Не знаю, о чем вы. — Мальчик говорил скорее как автоответчик, чем живой человек.

— А о том, что записных книжек всего шесть, здесь тоже что-то не сходится. Ротстайн исчез из поля зрения критиков в 1960 году, после публикации своего последнего рассказа в «Нью-Йоркере». Убили его в 1978. Не верится, что за восемнадцать лет он исписал только шесть записных книжек по восемьдесят страниц. Бьюсь об заклад, что их больше. Намного больше.

— Вы ничего не сможете доказать. — Тот самый монотонный голос робота. Сауберс уже шатался, еще два-три удара, и он упадет. Это было довольно увлекательно.

— А что найдет полиция, если придет к тебе домой с обыском, мой юный друг?

Вместо того, чтобы упасть, Сауберс взял себя в руки. Если бы Дрю не стал раздражаться, он оценил бы это по достоинству.

— А вы, мистер Халлидей? У вас когда-то уже были неудовольствия из-за того, что вы продавали то, что вам не принадлежало.

Хорошо, попал … Только это был всего лишь скользящий удар, не больше. Дрю жизнерадостно кивнул.

— Поэтому ты ко мне и пришел, да? Узнал про историю с Эйджи и решил, что я могу помочь тебе сделать что-то противозаконное. Только тогда мои руки были чистые, как и сейчас. Он развел руки, показывая. — Скажем так, я некоторое время потратил на то, чтобы убедиться, что ты не пытаешься продать подделку, и, убедившись, признал, что мой гражданский долг — заявить в полицию.

— Неправда. Это неправда, и вы это знаете!

«Добро пожаловать в реальный мир, Питер», — подумал Дрю, но промолчал, дал парню оценить ловушку, в которую тот попал.

— Я могу их сжечь, — произнес Сауберс так, будто обращался не к Дрю, а думал вслух, оценивал важность этой идеи. — Я могу пойти … Туда, где они хранятся, и просто сжечь их.

— Сколько их всего? Восемьдесят? Сто двадцать? Сто сорок? Они найдут остатки, сынок. Пепел. А если бы и не нашли, у меня есть фотокопии страниц. Они начнут задавать вопросы, выведывать, как твоей семье удалось так хорошо пережить большой кризис, тем более с травмами твоего отца, поднимут счета за лечение. Я думаю, опытный бухгалтер обнаружит, что твоя семья тратила гораздо больше, чем зарабатывала.

Дрю понятия не имел, так ли это, но этого не знал и мальчишка. Он уже был близок к панике, и это хорошо. Паникуя, люди трезво не раздумывайте.

— Нет доказательств, — с трудом, шепотом, прошептал Сауберс. — Денег больше нет.

— Не сомневаюсь, иначе ты бы не оказался здесь. Но финансовый след остается. И кто по нему пойдет, кроме полиции? ВВС! Кто знает, может, твои родители тоже сядут за неуплату налогов. И тогда твоя сестра — Тина, кажется? — Останется совсем одна. Хотя, может, у нее есть какая-то старая тетушка, у которой ей придется пожить, пока вы, господа, будете срок мотать.

— Чего вы хотите?

— Не тормози. Мне нужны записные книжки. Все.

— Если я вам их отдам, что я получу?

— Уверенность в том, что ты останешься чистым и на свободе. А в твоем положении это бесценное сокровище.

— Вы это серьезно?

— Сынок …

— Не называйте меня так! — Мальчик сжал кулаки.

— Питер, сам подумай. Допустим, ты отказываешься отдать записные книжки мне. Тогда я сливаю тебя полиции. Но, если ты отдаешь их мне, я сразу теряю власть над то бою. Ведь я завладею краденым имуществом. Ты будешь в безопасности.

Пока Дрю это говорил, его правый указательный палец приближался к бесшумной тревожной кнопки под стойкой. Нажимать ее ему хотелось меньше всего на свете, но эти сжатые кулаки ему не нравились. В панике Сауберсу могло прийти в голову, что есть только один способ заткнуть рот Дрю Халлидей. Сейчас их записывала камера видеонаблюдения, но парень мог и не догадываться об этом.

— А вы получите сотни тысяч долларов, — с горечью в голосе воскликнул Сауберс. — Может, даже миллион.

— Ты помог своей семье в трудное время, — сказал Дрю, и чуть было не добавил: «Не надо быть таким жадным», — но потом решил, что при данных обстоятельствах это было бы как-то … неуместно. — Думаю, тебе и этого должно быть достаточно.

Ответ мальчика можно было прочитать по его лицу: легко вам говорить.

— Мне надо подумать.

Дрю кивнул. Но не в знак согласия.

— Я понимаю, что ты чувствуешь, но нет. Если ты сейчас уйдешь, обещаю тебе, когда ты придешь домой, тебя уже ждет полицейская машина.

— А вы потеряете большой куш.

Дрю пожал плечами.

— Впервые, что ли? — Хотя, сказать по правде, такими слишком высокими ставки еще никогда не были.

— Мой папа занимается недвижимостью, вы это знаете?

Неожиданная смена темы слегка сбила шаг Дрю.

— Да, я это видел, когда брал справки. Он завел свое маленькое дело, и молодец. Хотя у меня есть подозрения, что подняться ему помогли деньги Джона Ротстайна.

— Я попросил его собрать сведения обо всех книжных магазинах в городе, — сказал Сауберс. — Сказал, что пишу работу о том, как электронные книги влияют на торговлю обычными книгами. Это было еще до того, как я пришел к вам, когда я еще решал, стоит рискнуть. Он выяснил, что в прошлом году вы в третий раз заложили это место, и вам это удалось только из-за его расположения. Лейсмейкер-лейн считается самой дорогой улицей.

— Я не думаю, что это имеет какое-то отношение к …

— Вы правы, у нас был тяжелый период, и знаете что? Это дает человеку нюх на тех, у кого проблемы. Возможно, преимущественно детям. Мне кажется, у вас с деньгами совсем туго.

Дрю поднял палец, который тянулся к тревожной кнопке, и направил его на Сауберса.

— Не трахай мне мозги, парень.

Кровь прилила к лицу Сауберса большими красными пятнами, и Дрю увидел что-то такое, что ему не понравилось и чего он, безусловно, не добивался: он теряет мальчика.

— Я знаю, вы меня намеренно торопите. Но ничего не получится. Да, действительно, его записные книжки у меня. Сто шестьдесят пять штук. Не все, но большинство списаны полностью. И знаете что? О Голде это была не трилогия, это был цикл. Есть еще два романа, оба в этих книгах. Так, первые черновики, ага, но довольно-таки чистые.

Мальчишка говорил все быстрее и быстрее, шаг за шагом очерчивая то, о чем, как надеялся Дрю, из-за страха он не должен был сейчас думать.

— Они спрятаны, но, наверное, вы правы, если вы вызовете полицию, они их найдут. Только мои родители ничего об этом не знают, и, думаю, полиция этому поверит. А я … Я еще несовершеннолетний. — Здесь он даже немного улыбнулся, будто только что до этого додумался. — Мне они ничего не сделают, потому что я не воровал ни денег, ни записных книжек. Я тогда еще даже не родился. Вы, конечно, выйдете чистеньким, но и ничего не получите. Когда банк займет этот магазин — папа сказал, что они это сделают рано или поздно, и здесь вместо него откроется «Обонпан», я сюда зайду и съем круассан за ваше здоровье.

— Ничего себе ты речь произнес, — сказал Дрю.

— Она закончилась. Я ухожу.

— Предупреждаю тебя, ты делаешь очень глупо.

— Я уже говорил, мне нужно время подумать. Неделю. Вам тоже нужно подумать, мистер Халлидей. Возможно, у нас все же что-то получится.

— Надеюсь, сынок. — Дрю намеренно вставил это слово. — Поскольку, если этого не произойдет, я позвоню в полицию, и я не блефую.

Здесь в упорстве мальчика все таки появилась трещина, глаза его наполнились слезами, и, прежде чем они успели скатиться по щекам, он развернулся и вышел из магазина.

А теперь приходит эта голосовое послание, которое Дрю выслушивает не только в ярости, но и со страхом, потому что мальчик говорит спокойно и собрано, но за этой хладнокровием слышится отчаяние.

«Завтра я не смогу прийти, как обещал. Совсем забыл о слете старост классов средней и высшей школы, а меня на следующий год избрали вице-президентом выпускного класса. Знаю, это звучит как отговорка, но это не отговорка. Это абсолютно вылетело у меня из головы — еще бы, когда вы стали угрожать мне тюрьмой и все такое».

«Сотри это немедленно», — полагает Дрю, его ногти впиваются в ладони.

«Взлет будет проходить на базе отдыха „Ривер-бэнд“, это в округе Виктор. Выезжаем автобусом завтра в восемь утра — это день повышения квалификации учителей, поэтому занятий не будет, — и возвращаемся в воскресенье вечером. Нас будет двадцать человек. Я хотел отмазаться, но родители и так уже меня волнуются. Сестра тоже. Если я пропущу сзлет, они поймут, что что-то происходит. Мне кажется, мама думает, что какая-то моя девушка забеременела».

Мальчик выдает короткий, истеричный смешок. Дрю думает, что в мире нет ничего страшнее семнадцатилетних подростков. Никогда не знаешь, на что они способны.

«Я зайду в понедельник днем, — продолжает Сауберс. — Если дождетесь, может, у нас что-то и получится. Компромисс. У меня есть одна идея. А если думаете, что про слет я вам морочу голову, позвоните в дом отдыха и проверьте бронирования. Студенческое правление Нортфилдской средней школы. Возможно, в понедельник увидимся. Если нет, то к по …»