Стив Берри - Третий секрет Страница 39

Если престол займет Альберто Валендреа, то его секретарем почти наверняка станет Паоло Амбрози. Тогда ватиканская карьера Мишнера прервется сразу и его услуги станут не нужны. Оно и к лучшему. Колину не хотелось помогать Амбрози.

Он продолжал просматривать почту, прочитывая и удаляя письмо за письмом. Некоторые он оставлял, сопровождая их краткими пояснительными записками. На три письма с соболезнованиями от друзей-епископов Мишнер написал короткие ответы. Может быть, кому-то из них потребуется помощник? Но он сразу отмел эту мысль. С него хватит. Как сказала в Бухаресте Катерина?

«Неужели ты живешь только для того, чтобы угождать папам?»

Возможно, если бы он посвятил себя делу вроде того, которое составило призвание отца Тибора, тем самым он бы помог душе Климента XV обрести спасение. Тогда его жертва станет искуплением грехов его друга.

При мысли об этом Мишнеру стало легче.

На экране появилась программа мероприятий с участием Папы на предстоящее Рождество. Черновик программы пересылали в Кастель-Гандольфо. Климент, просмотрев, утвердил его. В программе значилось, что Папа должен отслужить традиционную рождественскую мессу в соборе Святого Петра, а на следующий день произнести с его балкона рождественскую речь.

Мишнер обратил внимание на время отправления сообщения из Кастель-Гандольфо. Суббота, 10.15. Примерно в это время он вернулся в Рим из Бухареста, и это было задолго до его разговора с Климентом. Климент еще не знал об убийстве отца Тибора. Странно, что, намереваясь совершить самоубийство, понтифик стал тратить время на просмотр и утверждение программы, выполнять которую не собирался.

Мишнер перешел к последнему письму, на котором не была указана тема. Иногда Папа получал анонимные письма, авторы которых каким-то образом узнавали его электронный адрес. Большей частью это были безобидные выражения преданности от верующих, хотевших засвидетельствовать свое уважение и любовь к Папе.

Мишнер дважды щелкнул мышкой, и открылось письмо, присланное накануне вечером из Кастель-Гандольфо. Получено в 23.56.

«Колин, сейчас ты уже знаешь, что я совершил. Ты вряд ли поймешь меня. Но знай, что мне снова явилась Дева и сказала, что мое время пришло. С Ней был отец Тибор. Я ожидал, что Она заберет меня, но Она сказала, что я должен взять свою жизнь собственной рукой. Отец Тибор сказал, что это моя обязанность, мое покаяние за неповиновение и что я все узнаю потом. Я спросил, что станет с моей душой, но мне ответили, что Дева ждет меня. Я слишком долго игнорировал волю небес. Теперь я исполню ее. Ты не раз спрашивал меня, что меня беспокоит. Я отвечу. В 1978 году Валендреа выкрал из хранилища часть третьего Фатимского откровения Девы. О том, что первоначально было в футляре, знали лишь пять человек. Четверых из них — сестры Люсии, Иоанна XXIII, Павла VI и отца Тибора — уже нет в живых. Остался один Валендреа. Он, конечно, будет все отрицать, и то, что ты сейчас читаешь, назовут бредом самоубийцы. Но знай, что, когда Иоанн Павел прочел третье откровение и обнародовал его, он не был посвящен во все послание. Тебе предстоит исправить ошибку. Отправляйся в Меджугорье. Это очень важно. Не для одного меня — для церкви. Считай это моей последней просьбой.

Я уверен, что сейчас в Ватикане готовятся к моему погребению. Нгови хорошо справится со своими обязанностями. Распоряжайтесь моим телом по своему усмотрению. Все помпезные церемонии не имеют никакого отношения к истинному благочестию. Однако я сам предпочел бы лежать в любимом мною соборе в Бамберге над рекой. Я жалею, что не смог в последний раз полюбоваться его красотой. Но, может быть, мою последнюю волю все же можно будет выполнить. Впрочем, пусть это решают другие. Да пребудет с тобой Господь. Помни, Колин, что я очень любил тебя — как отец сына».

В глазах Мишнера стояли слезы.

Простая и ясная предсмертная записка, написанная несчастным и, очевидно, страдающим психическим расстройством человеком. Верховный понтифик Католической церкви сообщает, что Дева Мария приказала ему совершить самоубийство. Но при чем здесь Валендреа и третье откровение? Можно ли этому верить? Не сообщить ли об этом Нгови? Нет, чем меньше людей будет знать о письме, тем лучше. Тело Климента забальзамировано, его внутренности преданы огню, а причину смерти никто никогда не узнает. Слова, высветившиеся на экране, лишь подтверждали, что, скорее всего, покойный понтифик был просто душевнобольным.

Чтобы не сказать одержимым.

Климент настаивает на поездке Мишнера в Боснию! Но Мишнер не собирался выполнять его просьбу. В чем смысл? У него сохранилось подписанное Климентом письмо к очевидцу видения, но теперь это распоряжение должно быть подтверждено камерленго и священной коллегией. Альберто Валендреа ни в коем случае не позволит ему отправиться в Боснию на поиски откровений Марии. Тем самым он совершит уступку Папе, которого открыто презирает.

Не говоря уже о том, что для официального разрешения на любую поездку потребуется рассказать кардиналам все об отце Тиборе, явлениях Девы Папе и одержимости Климента третьим Фатимским откровением. Это вызовет целый шквал вопросов. Нельзя рисковать репутацией Климента. То, что о самоубийстве Папы знают четыре человека, — это уже слишком много. Мишнер не хотел своими руками бросать тень на память этого выдающегося человека. Но, может быть, Нгови все же стоит прочесть последние слова Климента? Мишнер вспомнил слова, сказанные Папой в Турине.

«Моя самая надежная опора — Маурис Нгови. Не забывай об этом».

Он еще раз прочитал письмо.

Затем стер файл и выключил компьютер.

Глава XXXVII

Ватикан

27 ноября, понедельник

11.00

Мишнер вошел в Ватикан через площадь Святого Петра вместе с толпами туристов, выходящих из автобусов. Он освободил свои апартаменты в Апостольском дворце десять дней назад, перед похоронами Климента XV. У него оставался действующий пропуск, но когда он выполнит это последнее административное поручение, его полномочия при Святом престоле официально прекратятся.

Кардинал Нгови попросил его остаться в Риме до созыва конклава. Он даже предложил ему вакансию в Конгрегации католического образования, но не мог ничего обещать после завершения конклава. Со смертью Климента полномочия Нгови в Ватикане тоже официально прекращались, и камерленго уже объявил, что, если Папой станет Валендреа, он вернется в Африку.

Похороны Климента прошли скромно, на площади перед отреставрированным фасадом базилики Святого Петра. Площадь заполнили тысячи людей. Пламя единственной свечи, горевшей около гроба, дрожало от постоянного ветра. Мишнеру не отвели место рядом с князьями церкви, хотя он мог бы оказаться среди них, если бы обстоятельства сложились иначе. Он стоял вместе с другими служащими, тридцать четыре месяца верно служившими Папе. На церемонию прибыло более ста глав государств, похороны транслировались в прямом эфире по телевидению и радио во все страны мира.

Нгови не стал возглавлять церемонию. Вместо этого он распределил порядок выступлений среди других кардиналов. Предусмотрительный шаг, дающий кардиналу-камерленго возможность расположить к себе своих потенциальных сторонников. Конечно, этого недостаточно, чтобы гарантировать ему победу на конклаве. Но в этой ситуации каждый правильный шаг делает его позиции более весомыми.

Неудивительно, что Валендреа остался без выступления. Такое невнимание к нему легко объяснялось. Государственный секретарь занимается международными делами Святого престола во время междуцарствия. Все его внимание поглощают внешнеполитические дела. Восхвалять усопшего Климента и произносить прощальные речи полагается другим.

Валендреа отнесся к своим обязанностям серьезно. Последние две недели не сходил с экранов телевизоров и полос газет, давая интервью всем крупнейшим мировым информационным агентствам. Однако тосканец был немногословен и тщательно подбирал слова.

Церемония закончилась. Двенадцать гвардейцев торжественно пронесли гроб через Врата Смерти в грот. На этом поспешно сделанном каменном саркофаге высекли папский герб Климента XV и изображение Климента II. Этот Папа родом из Германии, которым так восхищался Якоб Фолкнер, занимал престол святого Петра в двенадцатом веке. Могила Фолкнера находилась рядом с захоронением Иоанна XXIII, что тоже было бы ему приятно. Он будет лежать рядом со ста сорока восемью своими братьями.

— Колин!

Услышав свое имя, Мишнер обернулся. Катерина! Последний раз они виделись в Бухаресте три недели назад.

— Ты вернулась в Рим? — спросил он.

Сегодня она была одета необычно. Хлопчатобумажные брюки, шоколадно-коричневая замшевая с вязаными вставками рубашка и охотничья куртка. Ультрамодно. Менее консервативно, чем она одевалась раньше, но очень привлекательно.