Майкл Смит - Слуга смерти Страница 39

— Где он был?

— Во Флориде. У своей бывшей жены.

Я знал, что брак Зандта распался после похищения их дочери. Я также знал, что он побывал в гостях у жены после того, как мы нашли останки Карен полтора года спустя, и я помнил, как он рассказывал мне предшествовавшей тому ночью, что убийцы — не единственное, что является для него главным в жизни.

— Два дня назад он тоже был там.

— Я знаю. Он прислал мне сообщение.

— Думаешь, он хочет вернуться к ней?

— Не знаю. Но не думаю. Сейчас его волнует лишь одно — найти Человека прямоходящего. На все остальное ему наплевать.

— Забавно. Мне он сказал как раз обратное.

— Джон лжет, — с горечью сказала Нина. — Иногда. Но иногда он говорит и правду.

— Что ж, боюсь, сыщицкое чутье начинает его подводить. Все, что ему удалось найти с тех пор, как мы побывали в Якиме, — какая-то странная и малоинформативная история про колонию Роанок конца шестнадцатого века.

— Что?

Я рассказал ей все, что смог вспомнить из урока истории, который преподал мне Джон. Когда я закончил, вид у нее был совершенно безрадостный, и некоторое время мы сидели молча.

Наконец она встала.

— Мне нужно на работу. Ты никуда не спешишь?

Я пожал плечами.

— Мне особо некуда идти.

— Вот и хорошо. Я бы хотела попросить тебя еще об одной услуге.

После того как Нина ушла, я приготовил себе еще кофе. Хорошо было находиться в доме, даже в таком неприспособленном для жилья, как у нее. В доме не нужно постоянно тратить деньги или соблюдать нормы приличия. Можно просто спокойно посидеть (что не так-то часто удается в сегодняшнем мире), зная, что никто за тобой не наблюдает и никто тебе не досаждает. Даже несколько странно. Так что я сразу же согласился выполнить просьбу Нины.

До ее ухода я скопировал все файлы с диска, который ей дал Грег Маккейн. Сам диск она собиралась передать полицейским вместе с тем, который извлекли изо рта Джессики. Я не знал, как она намеревается объяснить им, где до этого был вышеупомянутый диск, и мне не нравился риск, на который она преднамеренно шла. Она была единственной из нас, еще сохранявшей какую-то связь с реальным миром, и у меня возникало ощущение, что в ней что-то неуловимо меняется, как в пробке, которую медленно вытаскивают из гнезда. По своему опыту я знал, что форма ее может стать слегка другой и вставить ее обратно уже не удастся. Сгорбленные фигуры на каждом углу и в каждой провонявшей мочой подворотне наглядно демонстрируют, что музыка цивилизации часто умолкает и мест в зрительном зале никогда не хватает.

Первым делом я просмотрел видеозаписи. Это было не настоящее видео, лишь длинные последовательности неподвижных кадров, сменяющих друг друга через равные промежутки времени. Их было шесть. Три из них показывали Джессику, занимавшуюся беспорядочным пьяным сексом с тремя разными мужчинами: два раза на кушетке, занимавшей большую часть ее спальни, и один раз — на кровати. Кадры были зернистые, плохо освещенные, а однажды — снятые в почти полной темноте. Никто не пытался играть перед камерой, положение которой не менялось. Их позы напоминали Кена и Барби, которых какой-то ребенок сцепил вместе, не имея никакого понятия о том, что это должно означать. Судя по временным отметкам, все три записи были сделаны в самом конце вечеров, проведенных в барах. Еще одна запись включала в себя четыре часа, в течение которых Джессика смотрела телевизор, занималась уборкой, немного играла на гитаре и без особого энтузиазма пыталась собрать не слишком сложную этажерку. Большую часть этого времени на ней не было ничего, кроме оранжевых шорт. Еще одно изображение показывало ее сидящей неподвижно с залитым слезами лицом. Последняя запись была сделана со значительно большими интервалами, минут в пять-десять, и демонстрировала Джессику спящей на кушетке, под одеялом, в мерцающем свете телевизора. В конце ее она проснулась и некоторое время смотрела телевизор с чашкой кофе. Нина сказала мне, что Джессике не было еще и тридцати, но здесь она выглядела на все сорок пять.

Потом я начал просматривать неподвижные изображения, которых было огромное множество. Маккейн сбросил их все в одну большую папку. Вызвав программу просмотра, я щелкнул по нескольким первым попавшимся картинкам. Они изображали Джессику, занимавшуюся тем же, что и на видео, но без секса. Обнаженную или частично обнаженную. Читающую журнал. За едой. У компьютера. С чашкой кофе или стаканом «Джека Дэниелса». Спящую. Курящую. Просто уставившуюся в никуда. Общее впечатление показалось мне несколько странным, но я начал понимать, чем Джессика так привлекала Маккейна. Я и сам был хорошо знаком с вебкамерами, долгими часами наблюдая за улицами Нового Орлеана, или берегом озера Макдоналд, или витринами компьютерных магазинов на главных улицах неприметных городков Среднего Запада. Чтобы обработать полученную информацию, требовалось немало времени и трудов. Наблюдать приходилось вовсе не в надежде увидеть нечто экстраординарное, скорее наоборот. Именно благодаря отсутствию какой-либо активности картина выглядит более реальной. Когда наблюдаешь за чем-то конкретным, то только это и видишь. Ты видишь конкретное событие, конкретный момент, и это отвлекает от кажущегося малозначительным фона, на котором разворачивается действие. Если же ты не наблюдаешь ни за чем конкретным — то в итоге видишь все. Ты видишь реальность такой, какая она есть.

Множество случайных изображений Джессики вызывало точно такой же эффект. Ни для одного из них момент не выбирался специально. На многих она оказывалась за кадром или не в фокусе. Они не показывали ничего конкретного и вместе с тем демонстрировали все, что только можно. Отображение ее жизни напоминало саму эту жизнь — бесконечный ряд случайных, непреднамеренных и довольно скучных мгновений. Собранная Маккейном коллекция создавала намного более реальный образ этой женщины, чем можно было бы себе представить, раскладывая ее на мельчайшие пиксели. Пятнадцать мегабайт ее славы.

Лишь просмотрев то, что относилось к последним дням ее жизни, я взглянул на фотографии, которые дала мне Нина. На них была изображена квартира Джессики в тот день, когда полицейские обнаружили труп. Они тоже были достаточно невыразительными, но на этот раз далеко не случайными. Каждый их квадратный миллиметр говорил о том, что девушки, жившей здесь, нет в живых, и именно поэтому мне сперва хотелось просмотреть изображения с камеры.

Некоторое время я внимательно разглядывал фото. Потом снова вернулся к файлам на жестком диске, расположил их в хронологическом порядке и просмотрел еще раз.

Мне потребовалось немало времени, прежде чем я кое-что заметил.

— Видишь?

Нина кивнула.

— Получше картинки нет?

— Это самое лучшее, что удалось найти. Я увеличил ее, но… — Я переключился на окно, скрытое под первым: — Мы все-таки живем не в кинофильме, и увеличенное изображение выглядит хуже некуда.

Нина наклонилась, глядя на картинку на экране, зернистую и нерезкую, на которой была изображена лежащая на кровати Джессика от груди и выше. Над ней нависало мужское лицо.

Ни меня, ни ее этот человек не интересовал. Полиция Лос-Анджелеса действовала быстро: они уже сделали фотографии всех троих мужчин, встречавшихся в видеозаписях Маккейна, и показывали их знакомым Джессики, начиная с бара «У Джимми». Тамошний бармен сказал, что никто из них не похож на того, кто был с ней в вечер ее смерти. Все это в числе прочего Нина успела выяснить до своего возвращения домой в середине дня. Мы же смотрели на столик рядом с кроватью Джессики, который был виден в промежутке между размытыми лицами Джессики и ее очередного приятеля. На столике стояли лампа, дешевый радиобудильник, стопка книг с яркими корешками, три кофейные чашки и небольшая фотография в рамке.

Нина взяла фотографию, изображавшую спальню, и внимательно посмотрела на нее.

— Ты прав, — сказала она. — Ее там нет. И я не видела ничего похожего в квартире.

Едва заметив несоответствие, я позвонил ей, дав точное описание кадра, и она заглянула в квартиру Джессики, чтобы проверить еще раз.

— Когда это было снято?

— Чуть меньше чем за неделю до ее смерти.

— Если предположить, что дата верна.

— Верна. Она совпадает с датой создания файла.

— Неделя. Значит, за это время она могла куда-нибудь ее переставить.

— Не думаю. Если фотография достаточно важна для тебя, чтобы держать ее на столике у кровати, вряд ли тебе придет в голову идея вообще от нее избавиться.

— Вполне возможно, если это фото бывшего приятеля.

— Верно. Но вот, посмотри… — Я переключился на третью картинку, изображавшую одну лишь фотографию на столике. — Она увеличена еще сильнее. Я использовал интерполяционную программу, которая проверяет цвет каждого пикселя, сравнивает его с окружающими и пытается предположить возможное изображение на картинке. Да, выглядит, конечно, отвратительно, но кое-что интересное заметить можно.