Кукла из вечной тьмы - Артур Гедеон Страница 39

– Кирилл Евгеньевич…

– Ждите, – сурово приказал тот.

Прошла минута, другая, и вдруг по лицу мужчины стала разливаться едва заметная краска. Порозовело лицо, дрогнули веки.

– Что? – потянулся вперед доктор. – Вы это видите?! Лена, Клара? – Он обращался к медсестрам.

Первая из них сказала:

– Ага.

Вторая перекрестилась и отступила.

– Оживает, – добавила первая.

И тут пациент открыл глаза. Он оглядел собравшихся вокруг него. Лиза подсела на край кровати и вытащила у больного изо рта трубку искусственного дыхания.

– Она ему больше не пригодится, – и взяла его за руку.

Только тут пациент встретился взглядом с Кириллом Евгеньевичем Панкратовым.

– Мне бы попить, – сухо проговорил он, и одна из медсестер тотчас принесла ему воды. Панкратов поднял ему голову, больной выпил половину жидкости и вернул стакан. – Папа, что случилось? Я плохо что помню. И кто эта женщина? – Он с восторгом смотрел на ту, что сейчас держала его руку в своей и словно делилась с ним своей несокрушимой силой.

Панкратов взглянул на Лизу, а та вовремя обернулась к нему, словно ожидала ответа. Так кто же она? По лицу Кирилла Евгеньевича уже текли слезы.

– Ангел, – тихо, срывающимся голосом проговорил он. – Перед тобой ангел, сынок…

2

Окно в летнюю ночь было открыто. Шевелился полупрозрачный тюль. Марина лежала рядом на правом боку, под простыней, открывавшей только ее плечи. Глаза девушки были печальны, губки капризно и немного по-детски надулись. Он перебирал пальчики ее левой руки. В этой молодой женщине все было прекрасно: все части тела, включая пальчики с колечками на мизинце и безымянном.

– Если скажешь «останься», я останусь, – сказала Марина. – Андрей, слышишь? Скажешь?

Он снисходительно поморщился:

– Давай начистоту: ты же не хочешь, чтобы я это говорил. Ты хочешь другого.

– Другого – чего?

– Сама знаешь. Ты хочешь учиться в этом самом индийском университете. Правда ведь?

Ее отец и мать уезжали в Индию на пять лет. В Дели. По контракту. И решительно настаивали, чтобы дочка поехала с ними. Конечно, Марина уже была взрослой и сама решала, как ей распорядиться жизнью. И все-таки родители есть родители. Отец уже и похлопотал за нее. Ей предложили место в Делийском институте искусств имени Рабиндраната Тагора, на факультете живописи. Марина была художницей, училась в вечерней художественной школе и, конечно, мечтала о таком продолжении творческой карьеры. Она уже говорила Крымову: поедем в Индию вместе. «Разумеется, поедем, – отвечал он, – буду подрабатывать рикшей. А после основной работы – мусорщиком. Говорят, в Индии мусора – завались». Марина обижалась на его неуместные в этом случае шутки. «Я серьезно, Андрей, – говорила она. – Все ведь можно устроить. Нет безвыходных ситуаций». «И я серьезно, – отвечал он. – Я сильный, сама знаешь. Могу и по три человека зараз возить. А сколько мусора соберу! Индия наконец-то вздохнет свободно». – И так далее в таком духе.

Вот и теперь она со всей нежностью взялась поглаживать его по плечу, взывая к серьезному диалогу. Подбирала важные и нужные слова.

– Я не понимаю, кто тебе выделил эту дополнительную стипендию? – вопросил он.

– Я же сказала: аноним. Этот человек или фирма решили остаться в тени.

– Теневой спонсор? – усмехнулся он. – Круто. Находится какой-то человек, который решает оплачивать незнакомой девушке обучение?

– Или фирма, – поправила она его.

– Хорошо, или фирма. И ведь приличную сумму выделяют.

– В том-то все и дело. Папа говорит, что он догадывается, кто это может быть. В университете он «тащил» одного ученика, помогал ему. А тот уже после учебы благодаря своему отцу, какой-то шишке, стал директором очень крупной фирмы. Ну очень крупной. Папа думает, что это он решил вот так отблагодарить своего педагога.

– Ничего себе подарочек.

– Ну если у человека есть такие возможности? Послушай, Андрей, – она хлопнула по простыне, – но мне хочется там учиться! И я не представляю своей жизни без тебя. Пойми это. Я… я…

– Что?

– Я люблю тебя. Понимаешь?

– И я люблю тебя, солнышко. И мне совсем не хочется отдавать тебя индусам.

– И не отдавай, – оживилась она.

– Тем более что в Индии тотальная антисанитария и все индусы, за исключением раджей, грязные-прегрязные. Даже их брахманы.

– Ну хватит, а? – Она капризно и требовательно толкнула его в плечо. – Я ведь сейчас говорю так серьезно, как вообще никогда ни с кем раньше. Сейчас моя жизнь решается.

– Забыл, а что папа с мамой говорят насчет меня?

– Ты и сам знаешь. Папа говорит: «Это будет проверка вашей любви. Большое видится на расстоянии».

– В сущности, мудрое замечание.

– Да ну тебя.

Он вздохнул:

– Ты пойми: я – детектив. Моя жизнь тут. Был бы я художником, смог бы жить и работать где угодно. Вон, Рерих уехал в Индию и писал там себе картины за милую душу. Но у меня другая профессия. И я ее люблю. И не хочу заниматься ничем другим.

– Откроешь в Индии свое частное сыскное агентство.

У Андрея непроизвольно вырвался смешок.

– Что?

– А то, деточка. Если бы я был персонажем приключенческого художественного фильма или мультсериала, то, несомненно, так бы и сделал. Улетел бы в Дели, назвал агентство «Три слона»…

– Почему «Три слона»?

– Просто так. Взял бы себе в помощники шустрого индийского мальчишку, который бы все выведывал и разнюхивал и таскал бы мне каждый день информацию.

– Кстати, а это идея, – привстав на локте, сказала Марина. – Взять помощника…

Простыня упала с ее полной груди.

– Ну да. – Андрей не удержался и нежно ущипнул ее за розовый сосок. – И мы бы с ним раскрывали одно преступление за другим. Все бы ничего, но это уже было в одном из фильмов про Индиану Джонса.

Он стащил с нее простыню, провел рукой от груди до живота, запустил руку между бедер.

– Ну что, немного любви? Перед сном?

– Много любви, Андрей, много, – поправила она его и потянулась губами к его губам…

Нацеловавшись с Мариной, он взял ее лицо в сильные ладони, непроизвольно поморщился:

– Стипендия в качестве благотворительности от анонима – ну не верю я!

– И зря, зря. Мир не без добрых людей, Андрюша.

– Я найду этого анонима. Не успокоюсь, пока не загляну ему в глаза. Вот как тебе сейчас.

– Надеюсь, ты не будешь с ним делать то, что будешь сейчас делать со мной, – внезапно весело, совсем по-девчачьи, рассмеялась она.

За эту реплику он только ущипнул ее за ягодицу и ойкнувшую, уже хохочущую ему в плечо, еще крепче прижал к себе.

Марина уехала с родителями в середине августа. Он провожал ее на железнодорожном вокзале – они отправлялись в Москву, оттуда должны