Лесли Каген - Насвистывая в темноте Страница 4

Глава 05

На следующее утро мы отправились встретиться с Мэри Браун в Вашингтон-парке. От нашей двери до парка 1747 шагов; в парке есть все, чего только может душа пожелать. Даже лагуна, где зимой мы катались на коньках, а летом удили рыбу, — именно там и нашли Джуни. Еще там имелась сцена с раковиной для оркестра, похожей на дом огромного моллюска, куда можно было пойти послушать Музыку-Под-Звездным-Небом, а также бассейн с вышкой для ныряния. И самое лучшее: на дальней стороне парка располагался мой любимый уголок. Зоосад!

Мы уже почти дошли, когда у «Аптеки Питерсона» Тру наклонилась затянуть шнурок на тенниске и говорит ни с того ни с сего:

— Я думаю сбежать во Францию. — И снова молчок.

Я глянула в витрину аптеки и пожалела, что нет десяти центов на содовую: утро еще раннее, а жарища такая, что глаза потом обливаются.

— Во Францию?

Даже не поймешь, откуда она взяла эту Францию, может, в «Библиотеке Финни»? Там детям, прочитавшим больше всех книг, выдают бесплатные билетики в кинотеатр «На окраине». Библиотекарша вела учет нашим именам и количеству прочитанных книжек, двигая колечки вдоль червяка, которого звали Книжный Червь Билли, он висел у двери в мальчуковый туалет. Больше всего на свете Тру любила ходить в кино, поэтому стоило отвернуться библиотекарше миссис Эстер Камбовски (полячка, значит; вот Тру повезло-то!), она двигала колечко со своим именем дальше. И чихать хотела Тру, что это нечестно. У меня имелось свое мнение, но я не перечила сестре, помня об обещании, которое дала папе в больнице. Я так и не рассказала Тру, что папа не считал ее виновницей аварии, потому что она всегда жутко злилась, когда я упоминала аварию, а злая Тру — не очень-то приятное зрелище. Злиться она умела. Ее злость была вот такой ширины, вот такой глубины. Тру становилась как вулкан, плевалась злостью прямо как лавой. И взорваться могла нежданно-негаданно.

Мэри Браун знала, что Тру мухлюет с червяком, и пригрозила рассказать миссис Камбовски. И слава тебе, Боженька, что это Мэри Браун была, ей никто бы не поверил, потому что всякому известно, врать она мастерица.

Однажды она рассказала нам, что пиписька у ее папы похожа на толстенную сардельку. Мэри Браун уверяла, будто знает это наверняка, мол, своими глазами видела, как ее мама с папой обжимались прямо на полу рядом с ванной, откуда, наверное, только что вылезли. Так что Мэри Браун была не просто вруньей, она еще страсть как любила подглядывать. А еще обожала жечь костры. Но на самом деле не сами костры, она с ума сходила по пожарным машинам, которые приезжали после. Мэри была нашей с Тру лучшей подружкой (мы всегда так ее и звали, Мэри Браун, потому что девочки по имени Мэри жили едва ли не в каждой семье нашего квартала, и их нужно было как-то различать). Еще Мэри Браун была самым тощим человеком на свете. То есть таких тощих просто не бывает, если не считать маленьких дикарей, что живут в Африке. Мы с Тру решили, это из-за того, что у нее целых шесть братьев и те наверняка сжирают все до крошки, когда папа Мэри Браун уходит на работу, а мама моет посуду.

Тру считала, будто миссис Камбовски ни за что не поверит врушке Мэри Браун, если та расскажет про мухлеж с Книжным Червем, но все равно разработала один из своих знаменитых планов. На всякий случай.

— У нас с ней вроде как рандеву, — объяснила мне Тру. — Французское слово, оно значит встречу с кем-нибудь.

Мы вскарабкались на разные ветки нашего самого любимого в зоосаде дерева, как раз напротив вольера с гориллой Сэмпсоном, и наблюдали, как Мэри Браун топает по дорожке. Жеваные белые шорты и грязноватая рубаха в красную клетку колыхались на Мэри, делая ее похожей на палку от швабры.

— Возьму и спихну ее в вольер к Сэмпсону, — сказала Тру, придвигаясь к концу ветки. — Бесплатные билеты в кино все равно достанутся мне.

Лично я не сомневалась, что она только заливает и ничего такого не сделает. Почти не сомневалась. После папиной аварии я не всегда могла угадать, что Тру сделает или захочет сделать. Иногда мне даже казалось, что моя сестра чуточку расшибла себе мозги в той аварии, совсем как дядюшка Пол.

Мы соскочили с дерева и повисли на черном зоосадовском ограждении, просто смотрели на Сэмпсона — так, будто не догадывались, что Мэри Браун уже пришла, хотя догадаться несложно: она всегда пахла лежалыми картофельными чипсами.

— На че это вы уставились? — спросила Мэри Браун, подойдя вплотную.

Сэмпсон. Я души в нем не чаяла. Честно. Раньше папа водил нас с Тру в зоосад по воскресеньям, когда мы приезжали с фермы навестить бабулю. Папа тоже не чаял в Сэмпсоне души, он садился, смотрел на него и смеялся вместе с нами. Так что Сэмпсона я знаю практически с самого своего рождения. Только теперь я приходила в зоосад к Сэмпсону всякий раз, когда бывала не в духе. И представляла, что папа сидит рядом со мной на нашей парковой скамейке, обнимает меня рукой и говорит своим глубоким голосом: «Слушай меня, девочка Сэл: большинству людей кажется, будто король джунглей — это лев. Лично я не могу согласиться». А потом папа тыкал пальцем в гориллу, бил кулаком в грудь, и голос у него становился дрожащим: «Я бы ответил этим людям, что король — это наш Сэмпсон. Только погляди на него. Он великолепен!» И тогда я смотрела на Сэмпсона и кивала, будто соглашаясь, но втайне думала про себя, что настоящий король — это мой папа. Король сразу и в небе, и на земле. И он точно был великолепен!

Тут Тру громко сказала Мэри Браун:

— Сэмпсон хочет показать тебе кое-что, только нужно подойти поближе. Он прячет это за спиной. Перелезь через ограду, наклонись пониже — и тогда все увидишь.

Большая любительница подглядывать, Мэри Браун тут же перемахнула через ограду и подошла к полоске травы вокруг ямы с клеткой. Тру поглядела на меня с улыбкой и быстренько оказалась рядом с ней. Не думаю, что гориллы едят людей, но одно падение с такой высоты убило бы тощую Мэри Браун. Та переломилась бы пополам, как кусок засохшей жвачки.

Сэмпсон не сводил с нас пристального взгляда. И притоптывал ногой. Мне всегда чудилось, что он мурлычет себе под нос песенку «Давно я не хожу на танцы». Эта песня была у Этель одной из самых любимых, и она разучила ее со мной. Этель жила на 52-й улице вместе с миссис Галецки, у нас с Тру она была второй лучшей подружкой.

— Эй, Мэри Браун, помнишь про червяка в библиотеке? Ты ведь не расскажешь Камбовски, что я жульничала? — спросила Тру тем сладеньким голоском, которым начинает говорить, если ей позарез чего-нибудь хочется. Бабуля прозвала этот ее голос «кукольным».

Мэри Браун повернулась к Тру:

— Еще как расскажу.

Тут зарычал лев, а два фламинго поспешили спрятаться.

— Точно уверена, что хочешь рассказать? — спросила Тру. — Мне было бы жутко досадно, если бы ты случайно свалилась в яму. Тогда твое тело найдут, только когда придут кормить Сэмпсона. А если Сэмпсон голодный, — тут она заговорила шепотом, — то, может, вообще ничего не найдут, только косточки.

Я решила, что гориллы все-таки едят людей, но Сэмпсона ждало страшное разочарование: на костях у Мэри Браун мяса не больше, чем на вешалке для пальто.

Тру подтолкнула ее ближе к обрыву, и носки черных, наполовину зашнурованных кед оказались прямо над ямой. Она эти кеды будто и не снимает никогда.

— Ты ведь не хочешь спихнуть меня? — спросила Мэри Браун. Тру стояла у нее за спиной, так что бежать было некуда.

— Как раз думаю об этом, — ответила Тру и выплюнула жвачку в яму, чтобы Мэри Браун стало окончательно ясно, с какой высоты придется падать (а я бы не позволила Тру столкнуть ее, говорю на всякий случай).

— Тогда давай, — сказала Мэри Браун, зажмуриваясь.

— Тебя что, совсем не волнует, столкну я тебя в яму или нет? — поразилась Тру. — Если столкну, ты наверняка умрешь и попадешь в чистилище, где будешь томиться целую вечность за все вранье, какое наговорила людям.

— Я никогда не была в кино, мне очень нужны эти билеты, и попкорн, и газировка. — Мэри Браун набрала полную грудь воздуха и долго не выдыхала. — Я отдам их только через мой труп. И я в жизни ни словечка неправды не сказала, Тру О’Мэлли.

— Вот это вранье так вранье, — хмыкнула Тру. Она посмотрела на меня, я — на нее, и мы снова уставились на Мэри Браун, которая отчего-то вдруг напомнила мне святую Жанну д’Арк. — Ладно-ладно, я просто пошутила, — засмеялась Тру и потянула Мэри Браун прочь от обрыва. — Беги, рассказывай Камбовски.

И я сразу, из-за умения читать мысли сестры, поняла, что Тру уже обдумывает новый план действий, в котором библиотекаршу ждет неожиданная концовка.

Мэри Браун отступила от Тру и поглядела на нее так, будто ничего не случилось.

— Ты знаешь, кто такая Сара Хейнеманн?

— Конечно, — ответила Тру.

Мы направились к зеленой скамейке напротив клетки с Сэмпсоном. Тру протянула нам по кусочку «Даббл-баббл», запас которых у нее, кажется, никогда не кончался.