Бентли Литтл - Наследие Страница 4

Хорошо, что Сьюзи спит и не мешает ему думать эти невеселые думы.

На первом же съезде к Санта-Фе он свернул и поехал мимо бесконечных заправок, магазинчиков, гостиниц, пока не увидел мотель со светящейся вывеской: «Свободно». Сьюзи крепко спала; он не стал ее будить – просто остановился, зашел в холл и вернулся уже с ключом от номера.

В номере она стянула с себя все, заползла под одеяло и немедленно уснула. Он был разочарован: в глубине души надеялся на секс. Пришлось подрочить в ванной.

Душ взбодрил, спать больше не хотелось; он прилег рядом, взял с тумбочки пульт и включил телевизор. Сьюзи, не просыпаясь, прижалась к нему, уткнулась лицом в плечо, закинула руку ему на пояс, – и он пожалел о том, что больше не хочет секса. Пожалуй, она не возражала бы, разбуди он ее таким способом. Может, ей даже понравилось бы…

Он рассеянно переключал каналы, пока не наткнулся на старый фильм с Джеком Леммоном и актрисой, на удивление похожей на его бывшую жену. Некоторое время смотрел кино, забывшись в глупенькой комедийной интриге; потом фильм прервался рекламой, и волшебство рассеялось. Он откинулся на подушку и закрыл глаза. Где-то сейчас Фиби, с кем, чем занимается… Уж наверно, сейчас ей живется лучше, чем тогда с ним.

Ему-то точно лучше без нее.

Жили они в тупичке на окраине Финикса, в квартале маленьких, похожих, как две капли воды, домишек с такими же одинаковыми двориками. Дома были съемные, дешевые, садов при них не водилось. Даже после двух лет жизни никто из соседей не позаботился посеять траву; дворы зарастали желтым бурьяном, стелющимся по жесткой, выжженной солнцем земле. В бурьяне играли чумазые дети и раскидывали где попало сломанные игрушки. В соседнем доме жил коп с женой; не меньше раза в неделю они устраивали грандиозное выяснение отношений среди ночи, и кончался скандал всегда одинаково – коп хлопал дверью, вскакивал на мотоцикл и уезжал от греха подальше.

Вот в таком месте проходила их семейная жизнь; и самое страшное, что они там не были чужими. И развелись не потому, что невзлюбили друг друга, – скорее, потому, что оба ненавидели так жить. Дом продали; он переехал в Денвер, потом в Миссулу, потом в Шейенн, а она… Бог знает куда.

Порой он задумывался, чем бы дело кончилось, если бы они не расстались? Наверное, он стал бы ее бить. А может, она зарезала бы его во сне. Так или иначе без насилия не обошлось бы…

Реклама закончилась, снова начался фильм, но смотреть было уже неинтересно. Он выключил телевизор и заснул рядом со Сьюзи, думая о Фиби, и о Финиксе, и о соседе-полицейском.

Утро. Турист из Нью-Йорка тащит вниз по ступенькам Настоящую Индейскую Лестницу из Санта-Фе, сделанную на Филиппинах. Весомое доказательство, что побывал на Диком Западе. Интересно, куда он ее денет? Где разместит в своей нью-йоркской квартирке?

Хотелось посмеяться над дурнем-ньюйоркцем – но вместо этого он открыл перед ним дверь и с каким-то гнетущим чувством слушал, как тот рассыпается в благодарностях, таща свою добычу к машине. Чуть поодаль немолодая пара запихивала в багажник огромный индейский горшок: от этого зрелища стало еще тоскливее. Что они расскажут друзьям, когда вернутся домой? Как опишут свое путешествие? «Ночевали в “Мотеле номер шесть”, напротив “Денни”, по соседству с “Макдоналдсом”»? Или в рассказах приукрасят это место: придадут ему ландшафт, соответствующий их представлениям об экзотике, будут восторженно рассказывать о загадочном и диком Санта-Фе?

Он вышел в холл и отдал портье ключи. Прихватил с собой бесплатный кофе, наполнив пластиковый стаканчик до половины, чтобы не пролить, и вернулся к себе. Сьюзи уже оделась и застегивала сумку. Сегодня на ней были белые шорты, белый топ, волосы забраны в конский хвост.

– Королева корта, – сказал он.

Сьюзи рассмеялась, решив, что это комплимент. Он оглядел номер – проверить, не забыли ли чего, подхватил свою сумку, и вместе они пошли к машине.

Остановились в забегаловке под названием «Счастливая фасоль», съели на завтрак буррито, сидя на красных пластмассовых стульях за красным пластмассовым столом под красным пластмассовым тентом.

На шоссе выехали уже в десять. Небо здесь было точно такое, каким он его помнил: бескрайнее, синее, с разбегающимися во все стороны завитками облаков. Горы Сангре-де-Кристос, с покрытыми снегом вершинами, очень красивы; остановились, чтобы пофотографировать. Сьюзи хотела непременно сняться на фоне выщербленного временем и ветром известнякового столба, к которому уже выстроилась очередь. Припарковавшись, они подождали, пока снимутся и уедут остальные; затем Сьюзи, раскинув руки и подпрыгивая, перебежала через дорогу, встала у столба, и он ее снял.

Чуть позже они поссорились. Случилось это в Эль-Сантуарио-де-Чимайо, мексиканской церквушке, прославленной какой-то особой «чудесной грязью», исцеляющей болезни. Когда они туда приехали, маленькая пыльная парковка перед церковью была полным-полна, узкий немощеный подъезд тоже забит машинами, а возле церкви толпились единой массой страждущие латиноамериканцы и белые туристы.

В маленькую церквушку вошли вместе, но скоро ему стало не по себе в тесноте и духоте, и он вышел. Сьюзи догнала его несколько минут спустя, кипя от злости. Почему, он так и не понял. Решил не спрашивать. Зачем? И так ясно: он что-то сделал или чего-то не сделал, – а извиняться за то, в чем не виноват, не было никакого желания. Однако молчание не помогло избежать ссоры. По дороге к машине Сьюзи сообщила: в церкви она протянула ему руку, а он словно и не заметил! «Я действительно не заметил», – сказал он. «В этом-то и проблема, – сказала она, – вечно ты меня не замечаешь!» Дурацкий спор: но, как обычно, спорили они так, словно от этого зависела их жизнь, вспоминая предыдущие прегрешения, уходя все дальше и дальше в дебри воспоминаний, пока не обнаружили, что, стоя по обе стороны от машины, кричат друг на друга из-за чего-то, что он сказал в Вайоминге четыре дня назад.

Никто не мог победить в этом споре, и никто не хотел уступать. Надутые, не глядя друг на друга, они залезли в машину и не разговаривали, пока дорога не начала взбираться в гору; тогда Сьюзи придвинулась ближе, положила руку ему на колено и сказала: «Давай не будем ссориться!» Он подставил щеку для поцелуя, и Сьюзи, вполне успокоенная, с облегчением принялась делиться впечатлениями о поселках и зеленых долинах, мимо которых они проезжали.

С прошлого раза, когда он был в Таосе, народу явно прибавилось. На въезде в город они застряли в пробке и по главной улице тащились с черепашьей скоростью в хвосте у оливкового «Мерседеса», – а по тротуару мимо них проходил нескончаемый парад пожилых туристок в пончо, бахроме на всех частях тела и огромных солнечных очках.

– Я думала, Таос больше, – заметила Сьюзи.

Он покачал головой.

– Нет, городок маленький.

– Я думала, Таос больше, – повторила она.

Ему хотелось продолжить начатый в церкви спор: достать ее, уязвить, доказать, что замечания ее глупы, что сама она тупая, мелкая, скучная… но он промолчал – и продолжал продвигаться дюйм за дюймом в плотном потоке машин, а мимо них по тротуарам сновали нагруженные покупками пешеходы.

Сьюзи отвернулась и стала смотреть в окно.

– Очень скоро мы все всё будем делать через компьютеры. Покупать вещи. Платить по счетам. Читать книги, смотреть кино, слушать музыку. Из дома выходить вообще не придется.

Он попытался это представить – и вообразил себе нацию агорафобов, параноиков, страшащихся выглянуть за дверь, и опустевшие улицы, по которым, словно в «Безумном Максе», гоняют на футуристических мотоциклах банды психопатов. Быть может, для мира так будет лучше. Прекратится эта бесконечная застройка, мания впихивать в любой тихий уголок многоэтажные дома и торговые центры. Люди будут сидеть себе взаперти и пялиться в мониторы – и наконец оставят землю в покое.

А чем займется тогда он? Станет изгоем? Одним из тех немногих, кто предпочтет колесить по дорогам и платить наличными? Может быть…

В восточной части города дорога немного очистилась, и они свернули направо, к пуэбло – индейской деревне. Купили экскурсию, Сьюзи заплатила пять долларов сверху за право фотографировать. Молодой индеец сводил их в церковь, потом – на скромную площадь, рассказал немного о деревне и ее обитателях, поблагодарил и побежал обслуживать следующую порцию туристов.

Сьюзи громко восторгалась тем, как обитатели пуэбло близки к природе. Что до него – ему деревня напомнила городской трущобный район, очень маленький и грязный. На окнах вместо занавесок висели обрезанные простыни, на улице оборванные дети играли пыльными игрушками… Удивительно похоже на Финикс.

Пообедали в ресторанчике на краю резервации. Их провели в отдельный кабинетик у окна. Здоровенный жук с черными крыльями – таких жуков он никогда прежде не видел – громко жужжал и бился о стекло; но и официантка, и Сьюзи делали вид, что его не замечают, и он подумал: раз уж женщины не против жука, так чего выступать?