Джек Хиггинс - Ад всегда сегодня Страница 4

В сериале, который дважды в неделю заставлял телезрителей бросать все дела, замирая у экранов с учащенным сердцебиением, она играла главную роль бесстрашной и очаровательной адвокатессы. Похоже, что ее жених сегодня уже не появится, а все остальные мужчины заняты. Конечно, при таких обстоятельствах невозможно было медлить, Миллер был готов через три минуты.

Вечер оказался поучительным и веселым. Джоанна Хартман, как немногие из актерского сословия, оказалась не только обаятельной красоткой, но и умной и интеллигентной собеседницей.

Правда, она несколько удивилась, что красивый и элегантный брат хозяина служит в полиции. Вдвоем они беседовали почти весь вечер, но это вовсе ничего не значило: слишком часто в разговоре мелькало имя Бруно Фокнера, не явившегося суженого мисс Хартман. Они только что вернулись из поездки на север, где Джоанна прошла пробы и подписала контракт с Северным ТВ на съемки.

Ник Миллер не принадлежал к мужчинам, которым нравится пробивать стену лбом. Он с сожалением признался себе, что она занята, и не стал терять времени попусту.

Приглашение Джоанны на день рождения, которое оказалось для него милой неожиданностью, было очень кстати. Немного веселья, вкусная еда, несколько глотков чего-нибудь покрепче в приятной компании, может быть, легкий флирт — и домой, под одеяло, а если повезет, то не под свое. С актрисами бывает по-разному, но вдруг?

Джоанна Хартман жила на последнем этаже шикарного дома Дерем Керт, недалеко от квартиры Миллеров. Ник оставил свой зеленый «купер» у подъезда и поднял голову: окна на самом верху были распахнуты и ярко освещены, сверху доносилась спокойная музыка. Улыбаясь в предвкушении счастливого вечера, он вошел в лифт.

Открыла ему сама хозяйка: высокая очаровательная блондинка в черном бархатном брючном костюме, так похожая на своих загадочных героинь.

— Ник, дорогой, я уже подумала, что тебе не удастся вырваться, — заговорила она, словно ждала только его, с надеждой и радостью.

Он скинул фуражку и плащ и протянул их горничной.

— Я и в самом деле выбрался чудом. Последние две недели не было ни единого свободного вечера.

С бокалом в руке к ним подошел красавец с седеющими висками. Джоанна представила ему гостя:

— Познакомься, Фрэнк. Это Ник, полицейский детектив. Ты ведь знаком с его братом, Джеком Миллером, директором Северного телевидения? Ники, а это Фрэнк Марлоу, мой импресарио.

— Очень приятно, — оттаял Фрэнк. В его голосе был заметен легкий американский акцент. — Не далее как вчера мы обедали с вашим братом в Мидленде. Сейчас попытаюсь раздобыть вам пару глотков, должны же мы отметить приятное знакомство.

Когда Марлоу отправился на поиски виски, хозяйка, взяв Миллера под руку, ввела его в гостиную и направилась к пожилой даме с белоснежными волосами в платье из серебристой парчи, сидевшей в кресле в дальнем углу и спокойно наблюдавшей за остальными. «Тоже актриса, — узнал ее Миллер. — Ее лицо сотни раз мелькало в кино и на телевидении. Но никак не вспомнить, как же ее имя?»

Оказалось, что это Мэри Бересфорд, достопочтенная тетушка Джоанны. Миллер с трудом поборол искушение щелкнуть каблуками и, почтительно склонив голову, поцеловать поданную руку. Ему стало ясно, что он попал не на вечеринку, а на светский раут и все пойдет вовсе не так, как ему мечталось.

Ни одной из кокетливых куколок — статисток и начинающих «звездочек». Несомненно, гости принадлежали к высшим сферам, но, к сожалению, дамы были вовсе не молоды. Мужчины были в смокингах, женщины — в вечерних платьях. Спокойная музыка мягко и негромко лилась из колонок, несколько пар танцевали что-то вроде медленного вальса, а разговоры велись сдержанным полушепотом.

— Что там с Любовником Дождя, сержант Миллер? — резко спросила пожилая дама. Слово «сержант» прозвучало почти как «паршивец».

— А что? — вызывающе откликнулся Миллер.

— Вы намерены его, наконец, поймать? Слава Богу, чего-чего, а полицейских у нас хватает.

— Вы правы, миссис Бересфорд. Знаете, мы уже наловчились выписывать штрафы за превышение скорости, но, если надо ловить психопата, который под дождем убивает женщин, то тут нам еще учиться и учиться… Может, у вас?

— Почему вы столь невежливы? — осведомилась дама.

— О, это от недостатка воспитания.

Он обернулся и увидел, что к ним подошли Джоанна и Фрэнк.

— Видите ли, мадам, вся загвоздка в таких делах в том, что убийцей может оказаться любой. Ваш супруг, ваш брат, ваш, гм-м… приятель. — Он обвел рукой гостиную. — Любой из присутствующих.

Негодование и возмущение на ее лице больше не были игрой, ярость ее была неподдельной. Миллер не собирался сдаваться без боя.

— Хотя бы, например, мистер Марлоу. — Голос его зазвучал официально и многозначительно. — Не могли бы вы сообщить, чем занимались вчера между двадцатью и двадцатью одним часом? Мой долг предупредить вас, что ваши показания записываются и могут быть использованы против вас.

Мэри Бересфорд глухо вскрикнула, прижав руки к груди. Марлоу вздрогнул, несколько капель виски пролилось на ковер. Пластинка смолкла, и в наступившей тишине прозвучал веселый голос Джоанны.

— Лучше что-нибудь сыграй-ка нам, Ник, — она подтолкнула его к роялю и обернулась к Марлоу, который застыл с бокалами в руках, — разве он не прирожденный актер? Вылитый Ричард Бартон!

Миллер был просто взбешен, и не только из-за Мэри Бересфорд. Она была такой, как есть. Просто он уже по горло сыт злобными нападками на полицию, которые обнаруживал всякий раз, включая телевизор или разворачивая газету. Как же ему надоели язвительные упреки и обвинения в адрес полиции, которую обыватели привыкли считать медлительной и туповатой! Как же эти людишки не замечают, что после первого же убийства задействованы все полицейские, что «бобби» работают по четырнадцать часов в сутки, падая с ног от усталости. Как, черт побери, отыскать одного безумца среди семисот пятидесяти тысяч городских жителей? Мерзавца, который не значится в криминальной картотеке, убивает не с целью ограбления, не на сексуальной почве, а непонятно почему даже для экспертов-психиатров?

Рояль оказался чудесным «Бехгитейном». Ник опустился на вращающийся табурет, глотнул джина из бокала, услужливо поданного ему Фрэнком, и опустил руки на прохладные клавиши, он решил сыграть знаменитую композицию Дейва Брубека.[7] Гости окружили его тесным кольцом. Джазовые композиции в переложении для фортепиано были большой страстью Ника, и слушатели поняли и оценили легкость исполнения и чистоту аккордов.

— Браво! Браво! — раздались одобрительные восклицания, после того как он закончил играть.

Звонок во входную дверь прервал оживленные восторги поклонников джаза.

— Джек и Бруно, — кивнула Джоанна.

Миллеру из его кресла отчетливо была видна прихожая. Он взглядом проводил хозяйку к дверям, но на секунду отвлекся, услышав, что тетушка негодующе воскликнула.

Прямо перед собой он увидел молодую проститутку с чувственным жадным ртом, в черном плаще из блестящего пластика, куцой юбочке и высоких кожаных сапогах. Следом за ней в гостиную вошли двое мужчин. Миллер без труда догадался, который из них Бруно Фокнер. Нетерпеливо и торжествующе он пробежал взглядом по лицам присутствующих, помогая девице снять плащ. «Вот ради чего ты все это затеял», — подумал Ник. Странно, но больше всего ему было жаль маленькую шлюшку. Она была на свой лад красива, только уж слишком взрослая, чересчур спелая, даже вызывающе зрелая. Такая вульгарная и циничная женская зрелость, столь частая в наши времена у молодых девушек, дешевым клеймом помечает их за слишком ранний и частый разврат. Гостья окинула остальных участников торжества невидящим взглядом и резко выпятила подбородок с отважным упрямством. «Дурочка, — пронеслось в голове у сержанта, — уноси отсюда свои хорошенькие ноги. Ничего доброго здесь тебя не ждет». Вдруг он отчетливо ощутил, что ненавидит Бруно Фокнера. Закурив, он молча затянулся горьким дымом. Джоанна Хартман, как он и ожидал, оказалась на высоте. Улыбаясь, она подошла к Фокнеру, легко поцеловала его, подставив щечку для поздравления, и ласково спросила:

— Что-то случилось, милый? Почему так поздно?

— Вкалывал, как каторжный, — громко ответил Бруно. — Потом расскажу. А сейчас давай я тебя познакомлю с Грейс. Надеюсь, ты ничего не имеешь против, что она согласилась прийти с нами?

— Нет, конечно, — она одарила Грейс своей самой чарующей и обворожительной улыбкой. — Рада видеть вас, мисс, в моем доме.

Девушка застыла с открытым ртом и нелепо вытаращенными глазами.

— Неужели это вы, мисс Хартман? Я столько раз видела вас по телику! А ваш последний фильм просто обожаю.

— Спасибо за теплые слова, дорогая, — ласково поблагодарила хозяйка и положила ухоженную ручку на плечо Моргана. — Джек, окажи любезность, принеси Грейс бокал и познакомь ее с гостями. Позаботься, чтобы она не скучала.