Стивен Лезер - Танго Один Страница 4

— Всего лишь небольшие изменения в вашем маршруте, мисс. Если бы у вас были неприятности, сомневаюсь, чтобы они послали меня.

Тина вздрогнула:

— Они?

— Те, кто имеет такие полномочия, мисс.

— И кто они?

— Предполагаю, налогоплательщики. — Мужчина взглянул на часы: — Лучше поторопиться, мисс.

Несколько секунд Тина смотрела на человека в дверях, затем кивнула:

— О'кей. Данте мне минуту. — Она озорно улыбнулась: — Макияж?

— Немного туши не повредит, мисс, — серьезно проговорил мужчина. — Возможно, чуть-чуть помады. И не увлекайтесь розовым. Я подожду в машине.

Тина прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Потом закрыла дверь и, не удержавшись, захохотала.

Отсмеявшись, она открыла шкаф. Приезд седовласого незнакомца не сулил ничего хорошего. День, когда Тина узнала, что се приняли с испытательным сроком в столичную полицию на должность констебля, стал самым счастливым в ее жизни. Теперь у нее появилось ужасное предчувствие, что мечтам о новой жизни не суждено сбыться.

За все сорок минут дороги из Челси на Собачий остров шофер не проронил ни слова. Джеми Фуллертон понимал, что задавать вопросы, роившиеся у него в голове, нет смысла. Он посмотрел в окно «вектры» и сделал глубокий, медленный вдох, пытаясь успокоить сердцебиение.

Увидев круглые очертания Канэри-Уорф[2], Фуллертон нахмурился. В этом районе, насколько ему было известно, нет ни одного здания столичной полиции. Это финансовый центр, чистый и строгий. В нем размещаются крупные американские банки, японские брокерские конторы и то, что осталось от британских финансовых служб.

«Вектра» затормозила перед чем-то неописуемым из стекла и металла, потом свернула в подземный гараж, проехав мимо заграждений в черно-желтую полоску. Шофер показал охраннику пропуск и тихонько посвистывал, пока поднимался шлагбаум. Они припарковались у лифта. Фуллертон подождал, пока шофер обойдет машину и откроет ему дверцу. Глупая и бессмысленная выходка, но высокомерие шофера раздражало Джеми.

Шофер захлопнул за Фуллертоном дверцу и подошел к лифту. Справа на серой металлической панели находились кнопки — он ввел четырехзначный код. Табло показало, что кабина спускается с десятого этажа.

Сопровождающий старательно игнорировал Фуллертона, ожидая прибытия лифта.

— Десятый этаж, сэр, — сказал нарочито вежливо. И добавил: — Вас встретят.

После чего повернулся и направился к машине.

Фуллертон вошел в лифт, нажал кнопку десятого этажа.

— Эй, езжайте аккуратней! — крикнул он, когда створки почти закрылись.

Еще одна бессмысленная победа, но Фуллертон чувствовал, что должен побеждать везде, где возможно.

Он следил за огоньком табло. На цифре «десять» лифт с шумом остановился, двери открылись.

Никто не ждал его. Минуту Фуллертон колебался, потом вышел из кабины и, ступив на серый ковер коридора, осмотрелся. В конце холла он увидел пару дверей из матового стекла.

Фуллертон нахмурился. Двери лифта закрылись за его спиной. Он поправил манжеты белой рубашки, повел плечами в пиджаке от Ланвина из темно-голубого шелка с шерстью. Фуллертон решил: раз форма не обязательна, он вполне может отправиться в бой в стильном прикиде. К тому же это был еще один способ досадить шоферу: костюм стоит больше, чем этот засранец за месяц зарабатывает.

Джеми глубоко вздохнул и направился к стеклянным дверям. И только он поднял правую руку, чтобы толкнуть ближайшую, как она сама распахнулась, едва не зацепив его.

Фуллертон вздрогнул, даже отступил назад, но быстро пришел в себя, увидев на человеке, стоявшем в дверном проеме, форму и фуражку старшего офицера столичной полиции.

— Не хотел пугать вас, Фуллертон, — сказал мужчина.

— Я не испугался, сэр, — ответил Фуллертон, признавая в человеке частого гостя телевидения — помощника комиссара Питера Лэтэма.

На открытом лице британского полицейского читались ум (что подтверждалось университетским образованием) и быстрота реакций. Это был единственный офицер, которому удалось оградить свою личную жизнь от назойливых посягательств «Ночных новостей». Лэтэм как нельзя лучше подходил для работы в столичной полиции. Имея такого помощника, комиссар мог сидеть в кабинете на восьмом этаже Нового Скотленд-Ярда, попивать чай «Эрл Грей» из изящной фарфоровой чашки и планировать свою отставку через пару лет.

— Сюда, — пригласил Лэтэм, отпустив дверь.

Фуллертон придержал ее и последовал за помощником комиссара по коридору через холл с белыми скучными стенами до фанерной двери.

Лэтэм толкнул дверь. За ней размещался офис размером с корт для игры в бадминтон. Одну стену полностью занимало окно. На остальных, так же как и в коридоре, отсутствовали украшения. Исключение составляли большие часы с огромными римскими цифрами и красной секундной стрелкой. Там, где раньше висели картины, остались светлые прямоугольники и следы от шурупов, на которых они держались. Единственной мебелью в офисе были дешевый сосновый стол и два пластиковых стула.

Лэтэм сел на один из стульев, спиной к окну. Штор не было, и сквозь стекло Фуллертон видел сотни клерков, которые, как муравьи, суетились в башне напротив.

Лэтэм снял фуражку и осторожно положил ее на стол перед собой. Волосы его выглядели неестественно черными, однако седина на висках свидетельствовала о том, что они не крашеные. Он жестом пригласил Фуллертона сесть. Тот сел, поправив брюки.

— Вы знаете, кто я? — спросил Лэтэм.

Фуллертон кивнул.

— Тогда нет необходимости представляться, — ответил старший офицер полиции, стуча пальцами правой руки по столу.

Фуллертон заметил, что ногти у него аккуратно подстрижены, кожица вокруг них обработана.

— Расскажите, почему вы хотите поступить в столичную полицию.

Фуллертон почувствовал раздражение. Подав прошение о приеме в СП, он выдержал двадцать часов собеседований, тысячи психологических тестов и испытаний. Его сотни раз спрашивали о причинах желания служить в полиции, и Джеми сомневался, что Лэтэму неизвестно об этом. Тогда зачем задавать вопрос, если ответ на него ясен? Фуллертон хотел было перейти в наступление и спросить помощника комиссара, чем вызван такой интерес, но понял, что ничего этим не добьется.

— Именно о такой карьере я всегда мечтал, сэр, — ответил он. — Это шанс сделать что-нибудь для общества. Чем-нибудь помочь. Изменить его.

Лэтэм изучающе смотрел на посетителя. Внешне он выглядел абсолютно бесстрастным. Фуллертон понял, что по лицу комиссара вряд ли удастся что-нибудь выяснить. Он слегка улыбнулся, облокотился на спинку стула, чтобы казаться как можно более расслабленным.

— Естественно, я не альтруист, — продолжил Фуллертон и поднял руки, словно языком жестов желая показать, что он открыт, честен и ему нечего скрывать. — Я не хочу работать в офисе, не хочу предлагать людям страховки, которые им без надобности, или проводить жизнь с телефонной трубкой. Я хочу быть там, где нужна помощь, где надо решать проблемы.

И вновь от Лэтэма не последовало никакой реакции: ни понимающего кивка, ни улыбки. Только его немигающий взгляд, казалось, прожигал насквозь.

— По правде, сэр, не уверен, что могу еще что-либо добавить. Каждый знает, чем занимается офицер полиции. И это та работа, которую я хочу выполнять.

Фуллертон улыбнулся и кивнул, но Лэтэм не ответил. Пальцы с безупречным маникюром продолжали выбивать дробь на столе.

— Что вы почувствовали, когда вам не предложили быстрое продвижение по службе?

— Немного расстроился, но подумал: если меня возьмут обычным рекрутом, мои таланты скоро проявятся. Пройдет год или немного больше, и я достигну вершин, я все равно добьюсь успеха.

Фуллертон старайся говорить уверенно. Однако он уже начал сомневаться, что Лэтэм позволит ему поступить в СП. Тогда зачем эта личная встреча? Почему нельзя было просто написать ему и сообщить об отказе? Впрочем, это были всего лишь ощущения, и Фуллертону не оставалось ничего другого, как продолжить разговор.

— Какие таланты?

Фуллертону начала надоедать игра Лэтэма. Подавшись вперед, он посмотрел ему прямо в глаза и выдержал холодный взгляд старшего офицера, не моргая.

— Прежде всего те, которые выявились во время собеседований. Таланты, благодаря которым я попал в первую пятерку в университете на моем курсе. В Оксфорде.

Словно копье, он метнул это название в Лэтэма, зная, что помощник комиссара сумел получить только вторую степень в Лидсе.

Впервые за все время Лэтэм улыбнулся. Перестал барабанить пальцами и нежно потрогал козырек фуражки.

— А как насчет других ваших талантов? — тихо, почти шепотом спросил Лэтэм. — Ложь? Обман? Шантаж?

Эти три слова поразили Фуллертона, как резкий удар в солнечное сплетение. Оглушенный, он откинулся на спинку стула.