Тара Мосс - Алчность Страница 4

Все хорошо, папа. Еще немного, и этот кошмар кончится.

Отцу отчаянно хотелось поехать в Сидней вместе с ней, и он бился за это до последнего, но доктор Оленски не позволил. Если бы Лес на протяжении года следовал всем его предписаниям, возможно, курс антибиотиков уже излечил бы его. Куда там. Лес Вандеруолл, в былые времена самый грозный инспектор полиции острова Ванкувер, никогда не подчинялся чужим приказам. Стресс усугубил застарелую болезнь, и вот уже несколько недель ему грозила опасность возможной хирургической операции.

— Я должна идти, — объявила Макейди, взволнованно оглянувшись на надпись «Международный аэропорт Виктория. Выход на посадку».

Слово «международный» не совсем соответствовало действительности. В отличие от огромных аэропортов, наполненных многонациональной толпой богатых завсегдатаев модных курортов, направлявшихся в самые отдаленные уголки мира, аэропорт Виктория мог считаться международным только благодаря нескольким рейсам в Сиэтл продолжительностью около сорока минут. При взгляде на эту надпись Мак казалось, что покинуть спокойный остров Ванкувер, благословенный дом ее детства, невыносимо тяжело. Она полетит на другой континент, чтобы оказаться в центре внимания прессы. Ей предстоит пройти суровое испытание в суде. Ей придется давать свидетельские показания, а он будет сидеть на скамье подсудимых всего в нескольких метрах от нее. Он будет совсем рядом, в одной комнате с ней.

К Эду Брауну — проходите сюда.

Если бы пуля Энди прошла чуточку левее, все было бы кончено. Но эти пустые мысли не приносили ничего, кроме чувства разочарования, и прямиком вели Мак к еще одному обстоятельству, о котором ей лучше не вспоминать — к безнадежно запутанным отношениям с детективом Энди Флинном.

Садись в самолет, Мак.

— Мне действительно пора на посадку. — На этот раз она говорила искренне. — Увидимся примерно через неделю. Папа, пожалуйста, не волнуйся так и делай все, что велит доктор, хорошо? — Лес уныло кивнул. Стоявшая бок о бок с ним Энн тоже кивнула Мак, словно обещая, что лично проследит за тем, чтобы ему стало лучше. — Очень скоро все закончится.

— Удачного полета.

— Непременно. Все будет хорошо. — Она еще раз сердечно обнялась с родными. — Передайте за меня привет Терезе. — Ее сестра не приехала в аэропорт, дело обычное. — Надеюсь, день рождения Коннора широко разрекламирован.

Приближался великий день — восемнадцатилетие Коннора, сына Энн. Хорошо, что Энн будет помогать в его организации. Отношения еще не окрепли, ведь Энн развелась с отцом Коннора всего пару лет назад. Мак было интересно, что теперь Коннор думает об ее отце. Может быть, опасается его?

— Скоро увидимся, — кивнула Энн.

Наконец Мак убежала, посылая театральные воздушные поцелуи и помахивая рукой, сложенной «ложкой», — изображая королеву, приветствующую подданных.

— Я вас люблю, — глядя себе под ноги, приглушенно пробормотала Мак, изо всех сил стараясь сбросить напряжение. Она завернула за угол, чтобы пройти через охрану. — Все пройдет хорошо. Как прогулка в парке.

— Что вы сказали, мэм?

Охранник с носом картошкой смотрел на нее блестящими глазами, моментально окинув восхищенным взглядом ее фигуру и вернувшись к лицу. Возможно, он даже не осознавал, что делает — как и того, что она это заметила.

— Так, ничего, — вежливо ответила Мак. — Просто бормочу себе под нос.

Она поставила ручную кладь на конвейер, проследила, как та исчезла в рентген-установке, и направилась мимо охранника к раме интраскопа.

— Эй, какой у вас рост? — Охранник приподнялся на цыпочки, слишком близко придвинувшись к Мак (чем вызвал у нее чувство неприязни), явно довольный тем, что стал одним из пятидесяти тысяч людей, уже высказавшихся о ее необычном росте. От него пахнет пикулями и потом.

— Шесть футов с небольшим. А в вас сколько? Пять футов семь дюймов?

— Вы угадали, дорогая, — кивнул тот. — А я люблю больших женщин. — Он качнулся в ее сторону. Да, точно, консервированные пикули. Очаровательно.

— Знаете, Национальным центром статистики установлено, что средний рост мужчин — пять футов и девять дюймов. — Мак смерила его нарочито придирчивым взглядом. — Г-м-м, до среднего не дотягиваете… — С этими словами она прошла через металлодетектор, подхватила сумку, выехавшую из рентген-установки, и без дальнейших задержек направилась на посадку.

Глава 2

— Хочу быть любимой тобой, — нежно напевала Мэрилин Монро. — Только тобой, и никем другим…

Сьюзи Харпин тихонько подпевала ей, орудуя пылесосом, наводя безукоризненную чистоту во всех комнатах. Она снова и снова драила насадкой пылесоса ковер, обходя прислоненные к стене многочисленные мешки для мусора, набитые одеждой и ненужным хламом и похожие на тюки прессованного сена, ожидающие сборщика.

— Хочу, чтобы ты любил меня одну-у-у. Буп-бупи-бидю…

Сьюзи включила стереопроигрыватель на полную громкость, радуясь, что нашла любимый компакт-диск среди принадлежавших Бену скучных альбомов Led Zeppelin, AC/DC и Skyhooks. Такая музыка была ей не по вкусу. Она не находила ничего романтического в «Живя в семидесятых» или «Длинном пути наверх».

Заметив, что за большим окном гостиной небо потемнело, Сьюзи выключила пылесос. Бросив пристальный взгляд на улицу, она задвинула занавески и посмотрела, который час. Здесь, в сонном пригороде Западного Сиднея, наступал ранний вечер понедельника, а ей еще так много хотелось успеть, прежде чем вернуться домой, чтобы собраться на работу. Сьюзи не привыкла хозяйничать в это время суток, и нехватка сна утомила ее, но она была стойкой и продолжала усердно трудиться. Она вновь открыла для себя заботы по хозяйству, они приятно волновали ее, и Сьюзи окунулась в них с головой с таким же пылом, как и в любое новое предприятие.

Работу по дому она начала с того, что собрала все фотографии Бена, что нашла в доме: свадебные, которые он так и оставил висеть на стенах по непонятной для Сьюзи причине, дурацкие смешные снимки с друзьями по рыбалке, старое фото с доской для серфинга. Они отправились в мешок для мусора первыми. Выбросить предстояло еще многое, но начало было уже положено.

Вскоре ей предстоит приняться за основную уборку. Это будет похлестче, чем она ожидала.

— Хочу, чтобы ты целовал меня…

Когда ее проверяли на физическую выносливость, то попусту теряли время. Сьюзи снова врубила пылесос, принялась за ковер в холле и не выключила его, пока не дошла до ванной.

Здесь Сьюзи нахмурилась.

Зажав нос двумя пальцами, она шагнула в ванную и остановилась перед небольшой лужей крови, застывающей вокруг трупа ее брата. Она не знала точно, как поступит с трупом, но пока все было в порядке. Большой спешки нет. У нее есть еще несколько дней, чтобы все подготовить, и можно не беспокоиться, что за ней кто-то следит. Вот только усиливающийся смрад ни к чему. Ей придется положить его в ванну, прежде чем он наделает грязи, потом запаковать в мешок и перенести куда-нибудь в более подходящее место.

Ох, ну и вонь…

Когда Сьюзи случайно наткнулась на сведения о шпанской мушке и узнала о ее необычных свойствах, ее охватили жгучий интерес и чувство счастливого открытия. Она узнала, что шпанская мушка имеет репутацию средства, повышающего сексуальную потенцию. Считается, что она вызывает половое возбуждение и разжигает его, но это сопровождается некоторым отравлением. Кантаридин на самом деле обладает нарывным действием, и, как у всех ядов, сила его смертоносного воздействия зависит от дозы. Сьюзи была осторожна, добывая большую дозу очищенной формы яда, достаточную, чтобы умертвить брата, но достигнутый результат оказался намного более разрушающим, хоть и менее быстрым, чем она ожидала. Все, с чем вступал в контакт пирог — губы, язык, глотка, живот и весь пищеварительный тракт Бена, — превратилось в лохмотья. Но кто мог знать, что агония продлится так долго? Прошло почти пять часов, прежде чем Бен умер. Сьюзи осталась этим недовольна.

Пока она смотрела по телевизору свою любимую мыльную оперу, Бен каким-то образом смог подняться с пола в кухне и добраться по коридору до ванной, чтобы облегчиться, когда яд ужасной разрушительной силы проделал весь свой путь до его мочевыводящих путей. Какой же шок и ужас испытала она, глядя на то, как он ковылял, шатаясь из стороны в сторону, и несколько раз упал, оставив кровавые отпечатки рук на стене и ошметки рвоты на превосходном ковре.

Ужасно неэффективно.

Ну да ладно.

Теперь, когда он наконец умер, она может всем этим заняться. Сьюзи взяла на кухне швабру и ведро и начала долгую и неприятную работу по приданию ванной презентабельного вида.

Глава 3

Какой французский художник девятнадцатого века основал пуантилизм?