Джеймс Паттерсон - Мэри, Мэри Страница 4

Я выразил свои сожаления всей честной компании и немедленно откланялся.

— Не опаздывай, папа, — подколола меня Дженни. — Джамилла не любит ждать.

Деймон уже надел маску ныряльщика и поднял большой палец, улыбнувшись мне из-под запотевшей маски.

Из отеля «Диснейленд» я перебрался в «Гранд Калифорния», где забронировал номер. Это было заведение совсем в другом стиле, с поделками американских аборигенов и народными ремеслами, более тихое и уютное, чем то, где поселились мы.

Я прошел через матовые двери в огромный вестибюль. Высоко под потолком на уровне шестого этажа парили брусья из красной древесины, а нижний ярус украшали лампы от Тиффани и размещенный в центре исполинский камин. Но я почти не обратил на все это внимания. Мои мысли занимала инспектор Хьюз из 456-го номера.

Чудеса — я действительно был в отпуске.

Глава 8

Джамилла встретила меня в дверях, жаркий поцелуй обжег меня с головы до ног. Только когда мы оторвались друг от друга, я заметил ее незабудковую блузку с пояском и темно-серую юбку. В своих «лодочках» на высоких каблуках она была почти одного со мной роста. И в ней не было ничего похожего на копа из «убойного отдела».

— Я только что приехала, — сказала она.

— Вовремя, — пробормотал я и снова потянулся к ней.

Целуя Джамиллу, я всегда чувствовал себя так, словно возвращался домой. В голове мелькнуло: «А куда нас это приведет?» — но я выкинул мысль из головы. «Будь что будет, Алекс».

— Спасибо за цветы, — прошептала мне на ухо Джамилла. — За море цветов. Они потрясающе красивы. Знаю, знаю — не так красивы, как я.

Я громко рассмеялся:

— Верно.

Через плечо Джамиллы я видел, что Гарольд Ларсен, консьерж, действительно сделал для меня хорошую работу. Лепестки роз покрывали номер разноцветным вихрем. Я знал, что столик в спальне украшает большой букет, за дверцей холодильника ждет бутылка белого совиньона, а в стереосистеме стоит пара тщательно отобранных музыкальных дисков: лучшие произведения Элла Грина и Лютера Ингрэма, «Слезы радости» Така и Патти и кое-что из ранней Альберты Хантер.

— Надеюсь, ты по мне скучал, — промолвила Джамилла.

Неожиданно мы снова слились в одно целое, и я крепко прижал ее к себе, жадно ища губами ее рот. Она стала торопливо расстегивать мою рубашку, я потянул за молнию на юбке. Мы ненасытно покрывали друг друга поцелуями, и ее губы были свежи и сладки, как всегда.

— Если любить тебя — дурное дело, я не хочу быть праведником, — с трудом выдохнул я.

— Ну, это совсем не дурное дело, — улыбнулась Джамилла.

Танцующими движениями мы переместились в спальню.

— Как ты делаешь это на каблуках? — спросил я по дороге.

Она сбросила туфли, за которыми сразу последовала юбка.

— Надо зажечь свечи, — добавил я. — Хочешь?

— Тише, Алекс. Тут и так достаточно тепло.

— Ты права.

Потом мы почти совсем не говорили. Джамилла и я всегда были согласны в том — с чем в общем-то никто не спорит, — что в иные минуты лучше помолчать. Я очень скучал по ней — гораздо больше, чем мог себе признаться.

Наши тела сплелись, а дыхание слилось в один блаженный ритм. В какой-то момент я прижался к ноге Джамиллы и ощутил, как по моему бедру потекла влага. Я потянулся к ней и взял в ладони ее милое лицо.

Я почувствовал, как она читает мои мысли. Джамилла улыбнулась, словно услышав то, чего я не говорил.

— Неужели? — шепнула она и подмигнула.

Мы и раньше играли с ней в телепатию.

Потом снова начались поцелуи, и Джамилла тяжело дышала, пока я медленно ласкал губами ее шею, грудь и живот. Мне хотелось растянуть каждое мгновение, впитать каждый кусочек ее тела, но я не мог остановиться. Она обвила руками мою спину и потянула нас на кровать.

— Как тебе это удается? — спросил я. — Быть такой нежной и в то же время твердой?

— Женские секреты. Просто получай удовольствие. Кстати, я то же могу сказать о тебе. Нежность и твердость…

Через мгновение я был уже в Джамилле. Она сидела на мне прямо, откинув голову и прикусив нижнюю губу. В окно спальни заглянуло солнце и брызнуло лучами на ее лицо. Картина получилась великолепной.

Мы кончили вместе. Все считают это недостижимым идеалом, но подобное иногда случается. Она в изнеможении склонилась ко мне на грудь, с трудом переводя дыхание, целиком отдав себя порыву страсти.

— Завтра у тебя не будет сил для твоих аттракционов, — произнесла Джамилла и улыбнулась.

— Кстати, как насчет еще одного аттракциона? — спросил я.

Джамилла засмеялась:

— Обещания, только обещания.

— Я свои всегда держу.

Глава 9

Не помню, как мы погрузились в сон, но разбудил меня пейджер. Мой новенький блестящий пейджер. Я прихватил его в поездку, оставив номер только Джону Сэмпсону, заместителю директора Бернса, и Тони Вудсу. Неужели это слишком много? Какого дьявола им нужно? Я невольно застонал.

— Прости, Джам, ради Бога. Вот уж никак не ожидал. Просто не буду отвечать.

Джамилла покачала головой:

— Хочешь узнать маленькую тайну? У меня в столике лежит такой же. Давай, Алекс, отвечай на звонок.

Ну да, конечно. «Отвечай на звонок».

Естественно, сообщение было из офиса директора, округ Колумбия. Не вставая с кровати, я снял трубку с телефона и набрал номер. Взглянул на часы — четыре пополудни. День почти прошел, и неплохо. По крайней мере пока.

— Рон Бернс, — прошептал я подруге, пока меня соединяли. — Скверное дело.

Да уж, хуже некуда.

Джамилла кивнула. Звонок от шефа мог означать лишь одно — важную и трудную работу, не терпящую отлагательств. Как раз то, чего мне хотелось сейчас меньше всего.

Рон Бернс самолично взял трубку. С каждой минутой ситуация становилась все серьезнее.

— Алекс? Это ты?

— Да, сэр, — вздохнул я.

«Скорее, мы. Я и Джамилла. А теперь и вы».

— Хорошо, что позвонил. Извини, что приходится тебя беспокоить. Я знаю, ты уже давно не был в отпуске.

Вряд ли он знал, насколько давно. Но я промолчал и стал слушать, что мне скажут дальше.

— Алекс, в Лос-Анджелесе заварушка. Думаю, я бы все равно тебя послал туда. То, что ты сейчас в Калифорнии, — счастливое совпадение. Счастливое, конечно, в переносном смысле.

Я покачал головой. Все это мне не нравилось.

— Что случилось? В чем мне так «повезло»?

— Ты когда-нибудь слышал об Антонии Шифман?

Я встрепенулся.

— Об актрисе? Разумеется.

— Ее убили сегодня утром. Прямо у своего дома, вместе с шофером лимузина. Семья еще спала.

— А другие члены семьи? С ними все в порядке?

— Больше никто не пострадал, Алекс. Только актриса и водитель.

Меня это удивило.

— Но при чем тут ФБР? Полиция попросила консультацию?

— Не совсем. — Бернс помолчал. — Это должно остаться между нами, Алекс, но Антония Шифман была в хороших отношениях с президентом. Близкая подруга его жены. Президент попросил меня помочь в расследовании убийства.

— Ясно.

Значит, Рон Бернс не так устойчив к давлению Вашингтона, как я думал раньше. Впрочем, он был лучшим главой Бюро за последние годы. За время моей недолгой службы он оказал мне множество услуг. А я по мере сил платил ему тем же.

— Алекс, все, что мне нужно, — это визит на место преступления. Ты меня очень обяжешь. А к ужину вернешься к семье. Хотя, вероятно, ужин припозднится. Просто посмотри, что там и как. Собери побольше информации. Кстати, я уже обо всем распорядился — тебя будут ждать.

Я повесил трубку и взглянул на Джамиллу:

— Сначала хорошая новость — я никуда не лечу. Работа в Лос-Анджелесе. Сегодня утром убили актрису Антонию Шифман.

Моя подруга подскочила на кровати.

— О Господи, Алекс! Я обожаю ее фильмы. Она всегда мне нравилась. Как жаль! Ладно, по крайней мере я могу пообедать с Наной и детьми, пока тебя не будет.

— Мы встретимся за ужином. Правда, я немного задержусь.

— Мой самолет улетает в одиннадцать. Мне нельзя опаздывать, Алекс.

Я смущенно поцеловал ее в губы, пристыженный тем, что уступил Бернсу. Но что мне оставалось делать?

— Позаботься о Калифорнии, — добавила Джамилла. — А я пока пригляжу за Микки-Маусом, чтобы он чего-нибудь не натворил.

Смешная мысль.

Глава 10

Рассказчик подъехал к дому, где убили Шифман, — на место преступления. Он знал, что ему не следует здесь появляться, но искушение было слишком велико. Кто знает, может, это даже пойдет ему на пользу. Он вышел из машины и огляделся по сторонам.

Надо же, как тут все изменилось. Он отлично знал этот дом, так же как и богатый квартал по соседству — Миллер-плейс. Внезапно у него перехватило дыхание и сердце сжалось от приятного чувства опасности: теперь «могло произойти все, что угодно». Еще бы, ведь он Рассказчик, разве нет?