Яна Розова - Воронка Страница 4

— Я не буду обманывать стариков, — сказала она очень неуверенно, будто двоечница у классной доски, — никогда я не возьму у них деньги, отложенные на похороны да еще смеяться над ними, подсовывая фальшивые купюры с надписью «тысяча бабок». Так делать нельзя…

Сегай не был таким уж примитивным дураком. Поэтому бунт на корабле не разозлил его, а дал пищу к размышлениям. Пока в его темной голове крутились его ясные мысли, Вероника сидела, сжавшись в углу дивана, не смея ни уйти, ни закурить. Теперь она испытывала самый настоящий ужас. От его молчания, от взгляда в сторону, оттого, что он не обращал внимания на вопящий какую-то попсовую бурду приемник. Она предчувствовала, как он повернет к ней холодное лицо, а потом скажет слова убивающие наповал. Какие это слова? И на этот вопрос не было у Вероники ответа, как не было точного представления, чего же она боится на самом деле.

В самой глубине души она не верила в то, что Игорь способен причинить ей боль или даже убить ее. И пока не поверила — оставалась с ним. Но ее не могло не пугать отсутствие элементарных ограничителей в его личности. Да, пока он обходится в своих делишках без насилия, без кровавых расправ и похищений детей. Но однажды станет не хватать уже не денег, а адреналина…

Тот, первый раз, Веронике ее ослушание сошло с рук. Сегай больше не возвращался к отвергнутой ею теме. Вскоре он придумал новую фишку, давшую ему шанс подзаработать и поразвлечься. Он абонировал почтовый ящик и напечатал в газете бесплатных объявлений следующий текст: «Дорогие женщины! Косметическая компания «Тити твисти» набирает моделей для рекламы своего товара: уникальных элитных средств ухода за бюстом. Возраст и размер бюста значения не имеет. Зарплата модели — от 10 000 у.е. за фотосессию. Для участия в конкурсе пришлите фото своего обнаженного бюста, свои биографические данные и 1000 рублей для оформления заявки на участие в конкурсе. Адрес: г. Екатеринбург, а\я…».

После этого аферисту оставалось только и дел, что извлекать из конвертов наивных претенденток замусоленные сотки, мятые пятисотенные и свежие тысячи, высланные простушками — гризетками, мечтающими стать высокооплачиваемыми моделями. Повеселился Сегай и над фотографиями бюстов, ибо присылались самые разнообразные несуразности: от изображения груди, без признаков половой принадлежности, то есть при полном отсутствии искомого бюста, до семейного фото с расплывшейся мамашей и ее пятью чадами, причем мамуля бесстыдно выставляла в объектив свои обнаженные гигантские молочные железы, видимо гордясь объемами произведенного количества молока, позволившими выкормить пятерых предъявленных деток.

Занимаясь этой веселой проказой, Игорь, казалось, позабыл о Вероникином самовольстве. Он никогда не напоминал ей об этом ни словом, ни взглядом. Наказание заставило себя ожидать и от этого произвело намного более сильное впечатление, чем если бы последовало непосредственно после проступка.

В тот день Игорь проснулся раньше обычного и объявил:

— Мне срочно нужны деньги!

— Почему так срочно? — спросила сонная Вероника. Она бы и не спрашивала, зная, что скрытный Сегай все равно не ответит, но так не хотелось вставать! А Игорь, конечно, затребует кофе, а потом — завтрак и чистую рубашку, и будет долго искать носки, так что подъем был неизбежен.

— Потому что надо! — услышала она прогнозируемый ответ. — И тебе есть дело, вставай!

Она лениво потянулась, поднялась с постели, спустила с плеч бретельки шелковой ночнушки, скользнувшей вниз по гладкому телу, и переступила через атласный ворох ткани, выходя из него, как Афродита из морской пены. Ей было немного не по себе от мысли о новой авантюре. Вроде бы, давно пора привыкнуть ко всему, но каждый раз, стараясь угодить Игорю, она словно бы становилась себе на горло. И только в последнее время Вероника стала замечать едва различимые, но, тем не менее, удивительные перемены: маленький огонек азарта, слабое, но явное ощущение своего превосходства над одураченным ею простаком, какой-то постыдный, неведомый доселе кураж. И, задумываясь над этими своими ощущениями, она не могла никак разобрать, было ли в ней это раньше или любовник поселил в ее существе нечто новое?

Она думала о новых своих ощущениях, и готовя Игорю завтрак, и наглаживая ему рубашку к серому костюму. Закончив обычные утренние дела, повернулась к Сегаю. Он рассматривал ее с некоторым даже интересом, словно бы читал некоторые из посещавших сегодняшним утром ее голову мыслей.

— Тебе дело такое будет, — сказал он, беря из ее рук отглаженную сорочку. — Придешь в ресторан под видом проститутки, я приглашу тебя за столик. Потом уйдешь с моим приятелем в его номер. Поняла?

— Нет…

Вероника не поняла на самом деле. Заниматься проституцией ей не доводилось. Она же любимая женщина Игоря — как же он заставит ее делать такое?! Ведь она фактически его жена! Она молчала, ожидая продолжения инструкции, чего-нибудь такого, объясняющего, что спать с этим приятелем Игоря она не будет, а… А что она будет делать?

— Тебе что-то не понятно? — Игорь прищурился. Он почти хотел, чтобы она начала возражать.

— Ты хочешь, чтобы я…

Он насмешливо скривил губы:

— А кто же? Я?

— И спать мне с ним придется?

— И спать, и есть, и все, что он пожелает! — Тон Сегая из иронического постепенно превратился в менторский. Глупо, но Веронике померещилось, что летнее солнце спряталось за тучи и в комнате стало сумрачно. А в душе — страшно. Игорь приблизил свое лицо к лицу любовницы и разъяснил: — Капризничать я не позволю! И запомни: если приятель мой останется недоволен — ты завтра же будешь на улице! Сама тогда на панель пойдешь — делать-то ничего не умеешь!

Беспомощность сковала Веронику как ледяная глыба. У нее еще осталось совсем немного гордости, чтобы не напоминать Игорю о его же собственных словах: «Я люблю тебя, я буду защищать тебя от всех!». Она только отрицательно помотала головой и тут же получила пощечину. Он бил не сильно, для острастки, но от удара ледяная глыба осыпалась острыми осколками к ее ногам и Вероника бросилась из комнаты прочь. Быстро оделась в спальне, схватила сумку со столика в прихожей и выскочила из квартиры. Игорь за ней не гнался.

Она долго бродила по городу, бесцельно слонялась по магазинам, словно в ступоре сидела на скамейке бульвара, садилась в автобус, чтобы проехать две остановки, выходила где придется и шла мимо домов. Мысли ее метались так же бесцельно. Он был прав, когда говорил, что делать она ничего не умеет, ведь образования у нее нет. А деньги, лежащие в сумочке кончатся завтра. И что же тогда? Только объявление в газете дать: «Девушка без образования ищет работу по специальности»!

Одна, совсем одна…

«Если хочешь, чтобы человек сделал для тебя что-то, поставь его в безвыходную ситуацию!»

Вечером, измученная поиском выхода Вероника, оказалась возле их дома. Постояв с минуту на лестничной клетке, открыла дверь и вошла в тихую квартиру. Как себя вести, она не знала. Извиняться ей было тошно, но раз она вернулась, значит, согласна на все. Получается, она пойдет в номер к чужому потному дяде, ляжет с ним в постель, ощутит его кислый запах, его потную кожу и при всем при этом будет играть роль шлюхи, потасканной твари, подстилки! Отвратительно до визга! Но это только один раз. Больше никогда, никогда и ни за что на свете. Вероника надеялась, что если Игорь будет всем доволен, то он будет немного мягче и ей удастся уговорить его вернуться к прежним своим махинациям, не нуждавшимся в сексуальном распятии Вероники. Один только раз она сделает это, ведь иначе Игорь бросит ее и тогда придется делать такое каждый день!

Судя по всему, Игоря дома не было. Но к лучшему ли это или же к худшему — Вероника терялась в собственных ощущениях. С одной стороны, ей бы надо отдохнуть, а с другой — поскорее закончить с выяснением отношений.

Она вошла в комнату, где, на этот раз абсолютно реально, сгустился предночной полумрак и ахнула! Везде: на полках, на ковре, на стенах висели торжественно расправленные на плечиках ее платья, блузы, юбки, сарафаны, пиджаки, брюки. Когда Вероника включила свет, она рассмотрела, что каждая вещь была располосована вдоль на мелкие полоски. Терпеливо, методично, спокойно Игорь изрезал все ее вещи. Напротив входа, к занавеси на окне, была подвешена чудесная шуба Вероники — белая норка до пят с широкими отворотами и капюшоном. Пол вокруг был усыпан белыми клочками, словно снегом. Подойдя поближе, Вероника убедилась, что шубку постигла та же самая участь, что и остальное добро!

И тогда, стоя в окружении своих изуродованных платьев, она поняла окончательно и бесповоротно: Игорь сделает с ней все, что захочет. Уговорит мошенничать, подложит под приятеля, изрежет на тонкие полоски. У него нет совести, у него нет жалости, он не способен на любовь. То, что он называет любовью — это чувство рабовладельца к своему лучшему негру. Та жизнь, в которую он вовлек ее, — это страшная воронка, медленно закрутившая Веронику по широкому кругу, плавно ввернувшая в меньший и более быстрый, затягивающая все глубже, все быстрее по траектории дьявольской карусели на самое дно, но туда, в мутный ил, упадет уже не сама Вероника, а только ее обмякшее тело.