Майкл Маршалл - Кровь ангелов Страница 4

Я взял ее за руку. Лето мы провели очень хорошо, несмотря ни на что. В основном мы оставались в окрестностях Шеффера. Мы познакомились с некоторыми из местных жителей, почти ничего, однако, не рассказывая о себе. Мы лучше узнали и друг друга – принимая предложение воспользоваться домиком Патриции, мы были вместе всего неделю, хотя наши жизненные пути пересеклись на полгода раньше. Вскоре после того, как умерли мои родители. Точнее, были убиты, как выяснилось впоследствии. Нина знала почти все, что можно было узнать о моем прошлом. О ней я тоже знал немало – подозреваю, больше, чем кто-либо другой, включая человека по имени Джон Зандт, который когда-то был нашим другом, но, похоже, бесследно исчез.

Нам троим были известны тайны, которые лучше бы не знать. Вот почему наша жизнь пошла именно таким образом.

Мы много и подолгу гуляли по лесу, готовили здоровую еду на очаге, который я сделал из плоских камней. Нина рассмеялась, увидев его в первый раз, и заметила, что я каким-то образом умудрился соорудить очаг в индейском стиле. Тем не менее он вполне справлялся со своей задачей.

Благодаря прогулкам и помощи, которую я оказывал Патриции и другим, я находился в самой лучшей форме за многие годы. Рана в плече, полученная пять месяцев назад, больше меня не беспокоила. В то время как я потерял несколько фунтов, Нина прибавила в весе несколько унций, и, хотя ее никто никогда не мог назвать стройной, ее это ничуть не портило.

Мы также немного попутешествовали, совершая более или менее случайные поездки на восток и юг, что помогало избавиться от ощущения, будто мы от кого-то скрываемся. Дважды нам пришлось побывать в Лос-Анджелесе, и во второй раз мы забрали кое-какие вещи из дома Нины, непрочного сооружения, примостившегося на далеко не фешенебельном склоне гор Малибу. Мы не могли задержаться там надолго, чтобы она смогла выставить дом на продажу – впрочем, вряд ли кто-либо захотел бы его купить, – и в конце концов мы заперли дом и оставили все как было.

Собственно, именно это и имела в виду Нина. По существу, все до сих пор оставалось как было, как бы мне ни хотелось считать иначе. Мы заслонили ставнями наши окна, но внешний мир продолжал существовать. Прежде всего, у Нины была работа. Серьезная работа. Отпуск, о котором она договорилась, затянулся настолько, что ей приходилось делать выбор – или увольняться, или вернуться. Мне в этом отношении было несколько проще. Несколько лет назад я работал на ЦРУ, занимаясь мониторингом средств массовой информации. В конце концов мне пришлось уйти. На самом деле, как любил напоминать мой друг Бобби, я ушел сам – незадолго до обязательной проверки на детекторе лжи.

Мы немного поговорили на эту тему, чувствуя, что наступает неизбежное – чего никому из нас не хотелось. Казалось, будто нас держит в своей теплой ладони великан-волшебник и теперь его рука опускалась, готовясь вернуть нас назад на землю.

– Что-нибудь придумаем, – сказал я. – Но что касается сегодняшнего вечера – могло быть и хуже. Пока что я сижу здесь с тобой, и этого мне вполне хватает.

– А кому бы не хватало? Я ведь просто персик, почти в буквальном смысле. Симпатичная, умная, уравновешенная. Лучшая подруга во всех отношениях.

Я поднял бровь.

– Сомневаюсь, что я бы зашел столь далеко.

– А что, нет? Назови причину.

– Ну… ты ведь стреляла в своего последнего любовника.

– Это был несчастный случай.

– Ну да, как же.

– Именно так. – Она подмигнула. – Но в следующий раз будет иначе.

Я рассмеялся, и мучивший нас вопрос вновь на какое-то время отошел в тень. Мы сидели на крыльце, разговаривая и глядя на темнеющее озеро, пока не стало слишком холодно, и мы вошли в дом. Потом мы вместе лежали в постели, и я прислушивался к шуму деревьев и к дыханию спящей Нины, пока не перестал различать звуки и тоже не заснул.

Пять месяцев – возможно, и не слишком долгий срок, но именно благодаря им наши отношения стали самыми долгими из всех, которые у меня когда-либо были. Мне до сих пор не верилось в это чудо. Казалось, жизнь продолжается.

Я ничего не рассказал о письме, которое получил, так же как и о втором – точно с такими же темой и содержанием, – пришедшем два дня спустя. Его я удалил, а первое убрал глубоко в папку на диске. Простодушие не было мне свойственно, так же как и чувство дома. Я боролся с миром единственным возможным способом – пытаясь от него скрыться.

Еще несколько дней все шло как обычно. Лишь однажды утром, когда к домику Патриции подъехала незнакомая машина, я понял, что ничто – ни улыбка, ни ложь во спасение, ни чересчур изысканный салат – не остановит мир перед тем, чтобы снова нас найти.

Глава 02

Звонок раздался в начале двенадцатого. Я возился у озера с большими кусками старой серой древесины, оставшейся с того дня, когда я помогал залатать стену амбара, и размышлял, не соорудить ли из них импровизированный стол, чтобы можно было ужинать возле воды, не притаскивая с собой маленький столик с крыльца. В глубине души я понимал, что долго нам ужинать на улице все равно не удастся, более того, подозревал, что любое творение моих рук не выдержит ничего тяжелее полной бутылки вина.

Услышав в отдалении три коротких звонка мобильника Нины, я не придал им особого значения. В доме не было телефона, и если кто-то из знакомых хотел с нами связаться, звонили ей на сотовый. Я продолжал складывать деревяшки то так, то этак, пока наконец не поднял взгляд и не увидел Нину, с побелевшим лицом стоящую на крыльце.

– Это Патриция! – крикнула она. – Кто-то сюда едет!

Бросив инструменты, я быстро вернулся к дому. Голова была ясной, а сердце холодным.

– Сколько их?

– Одна машина. Пока что.

Нина вбежала в дом, а я полез под крыльцо, достал длинный и тяжелый сверток, упакованный в толстую пластиковую пленку, и быстро перезарядил винтовку, прислушиваясь к звукам, доносившимся с другой стороны озера.

Закончив, я тоже вошел в дом. Нина уже положила на стол два наших пистолета.

– Еще что-нибудь?

– Нет, – ответил я, кладя свой пистолет в карман.

Поцеловав ее, я снова поспешил на улицу. Посмотрев через озеро, увидел стоящий рядом с домом Патриции автомобиль. Ближе подъехать было невозможно – любому направлявшемуся в нашу сторону пришлось бы проделать последние двести ярдов пешком. Можно пройти по неровной дорожке вдоль берега озера или срезать путь через деревья, подойдя к дому сзади. И оба этих пути нужно было держать под наблюдением.

Взяв винтовку, я обогнул дом и стал подниматься вдоль узкого хребта, хорошо укрытого среди деревьев. С этого места, которое я нашел уже давно, открывался хороший вид на расположенную тридцатью ярдами ниже тропинку, а меня трудно было заметить снизу. Присев за стволом самого большого дерева, я приложил винтовку к плечу. В свое время я провел немало часов в самых разных уголках участка Патриции, тренируясь на всякий случай, и почти не сомневался, что с этого расстояния сумею попасть в любую цель. Во всяком случае, попытаюсь это сделать.

Одна машина. Вероятнее всего, четверо. Если, конечно, предположить, что на дороге не ждет еще одна. И что тех, других, не послали к нам через лес. Если так, то я должен услышать стрельбу Нины прежде, чем она услышит мою.

Шесть минут спустя я отчетливо услышал шуршание листьев от чьих-то осторожных шагов по тропинке. Звук шел снизу слева. Я ждал, сохраняя полное спокойствие и стараясь не думать, что случится, если мне придется стрелять. Куда нам бежать и что делать. А может быть, до этого и не дойдет, возможно, наша жизнь вытечет из наших тел прямо здесь, в безразличную ко всему землю, которая лишь час будет красной, потом еще несколько дней коричневой, а затем станет неотличимой от прочей грязи и пыли. Впрочем, последнюю мысль оказалось легче всего отбросить. Я не собираюсь умирать. Ни сейчас, ни когда-либо. Я просто не вижу в этом необходимости. И рано или поздно миру придется со мной считаться.

Еще через две минуты я увидел какое-то движение внизу, у подножия склона. Двое, самое большее трое. Что ж, неплохо – хотя, возможно, где-то есть и подкрепление. Отклонившись назад, я бросил взгляд влево, но никого больше не увидел. Я подождал двадцать секунд, которые требовались им, чтобы снова оказаться в поле моего зрения. На самом деле понадобилось почти сорок, что дало мне небольшую передышку. Они не слишком торопились. Я не знал, то ли они чересчур осторожны, то ли действительно были знатоками своего дела, а реагировать в этих случаях следовало совершенно по-разному. Мне до сих пор не было в точности известно, сколько их, – когда они пересекали очередное открытое пространство, луч солнца упал на озеро, ослепив меня желто-белым сиянием.

Потом они снова скрылись за деревьями. Оставался еще один, последний просвет. Двое или трое – в конце концов, не такая уж и большая разница. Все равно придется тащить трупы куда-нибудь далеко в лес, где их никто не найдет.