Артур Аскеров - Нью Эйдж и миф «Аполло» Страница 4

– Про полицию нравов я слышал еще когда в Академии учился, – начал атаковать он, – так вот, по-моему, всё это – бредятина редкостная! Такие идеи возвращают нас в средние века; тогда женщин на костре сжигали за то, что она была чрезмерно красива. Конечно, я не думаю, что у них ума хватит учреждать такой орган, ведь это нарушит и без того попираемые права нашего населения… А слух этот – скорее всего, просто страшилка.

– И всё таки жаль, что тебя выгнали из Академии, – с разочарованием произнес Томас.

Сказал он это, желая перевести разговор в другое русло, так как тема возвращения в средние века показалась ему очень болезненной и он, как ярый пацифист и человек очень неконфликтный, постарался избежать спора. А вот Роузи не желала соглашаться с мнением Крисстала, и жадно проглотив кусок твердого хлеба, резко возразила:

– Никакая это не бредятина! Вон та дрянь, которая живет на первом этаже – Мишель. Вытворяет она такое безобразие, что говорить стыдно и никакой управы на неё нет. А сделают полицию нравов и сразу же упекут ее за решетку, что бы знала.

Посмотрев на высокий, обеленный потолок Крисстал задумался, пытаясь вспомнить Мишель, с первого этажа; но он пришел к выводу, что не знает кто это.

– И как же она творит своё безобразие? – с иронией спросил он.

Призадумавшись, Роузи прикрыла ладонями уши младшего Томаса и тихо произнесла:

– Блудом, проституцией, – потом, убрав руки с ушей мальчика, Роузи продолжила, – к ней каждый день сброд ходит; в основном юноши кстати. И все это знают, но ничего сделать не могут. Поэтому и нужна полиция нравов, а вы говорите – не нужна.

– В этом случае – я согласен. Но ведь она просто закон нарушает, причём тут полиция нравов? Они как сказал ваш муж, будут в список подозреваемых заносить тех, кто не ходит по церквям. А я вот, например, не хочу туда идти, хоть и не атеист.

– Слава Богу хоть так, – выдохнув, сказала Роузи, а Крисстал продолжил свой напор:

– А не хожу туда, потому что вижу там руку государственную. Будто бы не Господу я молиться прихожу, а Королю нашему; будто и не в храм Божий прихожу, а в дворец королевский. А иногда мне вообще думается, что все эти святые в сутанах прямо на правительство и работают.

– Да правительство наше так прекрасно, что должны люди работать прежде всего на него и нет в этом ничего плохого, – пискляво заявила Роузи, – а возвращаясь к распутнице этой Мишель, стоит сказать, что раньше все люди жили в блуде, как и она. Даже не жили, а гнили в этом разврате, уподобляясь своим вожделением, грязным животным. Все заповеди нарушались и стали мы опускаться все ниже и ниже. Скатились даже до мерзкого либерализма, который и есть по природе своей содомия и разврат… И только сильное наше правительство и Король вернули нам веру, духовность и благородный консерватизм. И почему же теперь не славить нам нашего Короля в церквях? Это же он своей властью избавил нас от эпохи гнилого либерализма, в которой дети не знали своих отцов.

– Мужчины, воспитанные матерями одиночками, – добавил Томас – старший.

– Да, именно так, – подтвердила Роузи, – вcпомните, как институт семьи погибал от этой псевдо свободы. Еще вчера наши отцы дышали этим смрадным запахом разврата и лжеценностей… Даже омерзительные нацисты боролись с развратом, в отличие от грязных либералов, которые плевали в душу людям. Но это, как Садом и Гоморра, уже в прошлом, а теперь новой век и новая эпоха преобразований.

– Вас послушаешь и такое ощущение, что других проблем кроме разврат у нас нет. Должны ли мы так глубоко людям в душу то лезть? – нервно подергивая вилкой, спросил Крисстал.

– Не решены все проблемы! – согласилась Роузи, – а всё из-за таких Мишель, которые молодых людей растлевают. Да разве придет наш спаситель, Мессия, к таким развратникам, как мы?

Крисстал от удивления приоткрыл рот и чуть не подавился куском хлеба; его непроницаемое, как камень, и умиротворённое, как море, лицо, вдруг дало сбой и стало совсем очевидно показывать эмоции. Такая реакция Крисстала была вызвана огромным удивлением; слова о приходе Мессии не только, впрочем, его удивили, но и приподняли его дух и задор. Так, он еще раз внимательно осмотрел Роузи и заметил, что одета она довольно вульгарно. Раньше он на это внимание не обращал, но услышав упоминание о спасителе, почему то стал пристально искать в этой женщине какой то изъян и нашел светлую полупрозрачную блузку, облегающую стройное женственное тело; Криссталу тотчас пришлось отвернуться, да бы не любоваться на маленькую грудь Роузи, виднеющуюся через светлую просвечивающуюся ткань.

– Приход Мессии, то есть Иисуса? – спросил Крисстал. Он посмотрел на Томаса, ожидая, что тот подключиться к разговору.

Однако Томас продолжал закладывать в рот булочки, не проявляя интереса к разговору и заставляя своей апатией еще больше злиться гостя.

А отвечала опять Роузи:

– Мой священник не называет его по имени, а только словом Мессия. Прийти он должен, когда люди выполнят свой завет с Богом; здесь воцариться закон церковный и церковь станет миром, церковь станет всем. Тогда и придет спаситель, придет и новый мир настанет – новая эпоха.

– И он принесёт рай на нашу землю? – скептически играя скулой, спросил Крисстал.

Роузи торжественно ответила:

– Это будет Новая эпоха жизни всего человечества. Все будут богаты и счастливы, болезней не будет существовать… Эх, новая эра всеобщего благоденствия под властью великого Мессии. Самое главное: знатные лица говорят, что свершиться это должно очень и очень скоро. Разве вы не хотите жить в таком Царстве?

– Не знаю, может и хочу, – почесывая ладонью свою покрасневшую шею, произнес Крисстал.

– Так вот, для того, что бы наступила новая эпоха на этой грешной земле, нужно весь род человеческий к этому подготовить; так сказать, подготовить для этого почву. И сейчас так и делается: люди вернулись к традиционному укладу, завещанному нашими великими предками. А нам, простым мирянам, нужно людей в своё братство зазывать, да бы побольше спаслось, уверовав… А тогда воцарится Новый мир под властью Мессии.

Когда Роузи закончила, Крисстал захотел ей возразить, посчитав, что говорит она глупость, но немного подумав, не стал; он вдруг вместо этого возжелал поскорее идти к себе, что бы прилечь и обдумать этот разговор.

Когда все тарелки опустели и Роузи стала их собирать, она потянулась за тарелкой Крисстала так, что ему снова пришлось отворачивать свой взгляд, да бы не видеть её свисающую грудь, которая в этот момент стала полностью видна. Тут всякие нехорошие мысли стали возникать в голове у нашего героя и он решил встать со словами:

– Ладно, я, пожалуй, пойду.

– А десерт? – нежно спросила Роузи.

– Спасибо огромное, но я так сильно наелся, что боюсь десерт окажется для меня лишним. Так что извиняйте, но я пойду, – отказался Крисстал и быстро шмыгнул из квартиры соседей, не забыв перед этим попрощаться и с Томасом.

Вернувшись к себе, Крисстал сразу же направился в спальную комнату, в которой кроме невзрачного темного диванчика, деревянного стола, тумбы и шкафа – купе, ничего не было. Было, правда, ещё и небольшое окно, открывающее вид на маленькую улочку; Крисстал первым делом подошел именно к этому окну и стал, наблюдая за безмолвным тротуаром, размышлять о Томасе, его семье и той интересной беседе, которая развязалась во время общего завтрака.

«Томас – настоящий боров, причем как снаружи, так и внутри; он апатичный, ленивый и словно корова, ко всему безразличен, – подумал Крисстал, – его сын загадочен своими умными и грустными глазами; наверное, он несчастен из за этих глупых предписаний, который есть в его семье. А вот Роузи, – Крисстал скривил лицо, вспомнив о ней, – та еще штучка: такая правильная и в тоже время сексуальна на вид. Она смела даже со мной начать спор и хоть зла я не держу, но все же на душе моей остался неприятный осадок… Неужели и впрямь есть у этой дамочки убеждение в том, что вот-вот появится Мессия и мир изменится до неузнаваемости? Это теоретически возможно, но мне только в это не особо верится; слишком уж похоже это на очередную ересь, которую подбрасывают нормальным людям мудрые деды в сутанах… Нет, вздор это, ведь слишком не похоже, что эпоха, в которой мы живем самая благоприятная для прихода спасителя или Мессии; много проблем явных на наших улицах, что бы вдруг кто то пришел и озарил своим светом заблудшие души. Хотя и такое возможно; отрицать из за своего незнания я не могу, поэтому и спорить нет смысла.»

После недолгих размышлений Крисстал, почувствовав приятную слабость по всему телу, упал в диван и тут же с хорошими мыслями преспокойно уснул.

Проснулся он только самым вечером и уже через пять минут после своего пробуждения вырвался из душного дома на узенькую неосвящённую улочку.