Алексей Сейл - Живодер Страница 4

Лето было временем поездок и путешествий, и в одну из суббот все расселись по машинам, и целый караван под громкий лай собак отправился в Ланхарон на крупнейшую фиесту в долине. Именно этот курортный городок в Альпухарах снабжал минеральной водой всю округу. Огромные машины типа нефтевозов, полные шипучей воды, сновали вверх и вниз по узким горным шоссе, не уступая дороги и даже не притормаживая и спихивая все остальные машины на осыпающуюся обочину, а то и за нее.

В течение многих лет фиеста в Ланхароне посвящалась противоборствующим свойствам «Воды и Огня», но даже по испанским меркам это приводило к огромному количеству страшных ожогов, поэтому она была преобразована в фиесту, посвященную отличительным свойствам «Воды и Ветчины», таким образом самые тяжелые травмы приобрели чисто психологический характер. С самого утра в субботу было организовано шествие персонажей в морских костюмах — аквалангистов, моряков и русалок, на которых пожарники направляли свои брандспойты, а с балконов воду лили ведрами. Местные жители, широко улыбаясь, подходили к туристам и выливали им в лица полные кастрюли воды. В мгновение ока футболка Сью вымокла насквозь, облепив ее тело. Она чувствовала себя обнаженной и невероятно сексуальной — ее охватило такое желание, что она готова была заняться этим в туалете, если бы они не были так переполнены.

Однако настоящий ужас начался после часа дня. Все, кто был в курсе, столпились в барах и заперлись, оставшиеся же на улицах метались от одной двери к другой под непрерывными потоками воды. Сначала все веселились, однако через некоторое время это начинало надоедать. Спутники Сью хохотали до упаду, глядя на пару голландцев, ломившихся в стеклянные двери бара под струями брандспойтов, которые били им в спину до тех пор, пока они не упали на залитую водой землю и не сжались в комок, мешая слезы с грязной лужей, в которой они лежали. Глядя на голландцев, сбитых на землю мощными гидрантами пожарников, Сью начала вожделенно тереться о стойку бара. Она поняла, что ей нужен бойфренд, все это, конечно, замечательно, когда тебя трахают в задницу восьмидесятилетние старики, но ей нужен был член, принадлежащий ее ровеснику.

И, как всегда, ее личный ангел — индеец из племени чокто по имени Светящийся Пес, погибший в битве Быков, как ей сообщил один хилер-экстрасенс — был начеку, так как уже во вторник в городке появилась новая машина. К этому времени Сью уже знала все машины: старую потрепанную «сантану» местного производства, принадлежавшую Найдж, японский пикап База, древнюю «мини» Лоуренса со все еще английскими номерами и белые фургончики с сиденьями в кузове, которые были у всех местных стариков. Любые новые машины, которые здесь появлялись, были взятыми напрокат автомобилями с поднимающимся верхом, которые брали внаем приезжающие сюда на лето туристы.

Этот новый «опель-омега» серебристого цвета с мадридскими номерами выделялся точно так же, как большой пес из общей стаи. Сью заметила его, когда он стоял рядом с домом одного английского чувака по имени Макс. Она как-то видела его, когда он приезжал на выходные. До выхода на пенсию он работал инженером и мог говорить только на одну тему — о том, какие ему доводилось пробовать тосты за свою длинную-предлинную жизнь. Лоренс сказал, что теперь он останется на все лето, так как ему удалось пристроить мать в интернат для престарелых в Ковентри. Дверь дома была открыта, и из него, прикрывая рукой глаза от слепящего солнечного света, вышел молодой человек приблизительно ее возраста. Он вынул из багажника старый кожаный чемодан и понес его к дому, когда вдруг ощутил на себе пристальный взгляд Сью.

— Все в порядке? — спросил он.

— Все в порядке, — ответила она. Он был натуральным английским самцом.

Его звали Тони, и он был родом из Блэкпула, что расположен на плоской равнине Ланкашира.

Они начали трахаться тем же вечером.

На следующий день Сью познакомила его с посетителями «Голубой ночи», которые, конечно, уже знали о его приезде.

— Значит, вы живете у Макса, — промолвила Найдж. — А когда он сам приедет?

— Он не приедет, — ответил Тони. — По крайней мере, в этом году. Он решил остаться дома… поиграть в крикет.

— Жаль, — заметила Джанет.

— Я ему что-то вроде племянника. Он дал мне ключи от дома, чтобы я здесь отдохнул.

— Вы надолго? — осведомилась Мириам.

— Не знаю. Я подыскиваю себе работенку — может, здесь или на побережье, — так что посмотрим, как пойдут дела.

— А что-то вроде своих часов он тоже вам дал? — промурлыкал Лоуренс.

— А?

— Свои часы он тоже вам отдал? Фирмы «Таг Хойрер», которые ему подарили после его тридцатилетнего кабального рабства… они у вас на руке.

Тони бросил взгляд на часы.

— Да я же сказал, что он мне что-то вроде любимого дядюшки. И любит делать мне подарки.

— Как это мило, — заметил Лоуренс.

Сью всю свою жизнь имела дело с опасными людьми и знала, что они никогда не кричат и не злятся и никогда не произносят глупых угроз, как это показывают по телику. Они никогда не скажут сквозь сжатые зубы: «Если ты еще раз так сделаешь, я отрежу тебе яйца и прибью их к почтовому ящику, чтобы не дуло!» Опасные люди никогда не вступают в сложные лингвистические перепалки. Если бы они это делали, то перестали бы представлять опасность. К тому же они отличаются от синоптиков тем, что никогда ничего не прогнозируют; они не говорят: «Предупреждаю тебя в первый и последний раз» или: «Даю тебе последнюю возможность, но если ты напортачишь, клянусь, я тебя…»и так далее. Они все делают здесь и сейчас без каких-либо предупреждений и предоставления права на апелляцию. Единственная возможность догадаться о чем-либо заблаговременно возникает только в крайне редких ситуациях, когда они, скажем, только что приехали в новый город и вынуждены соразмерять свои силы. Сью видела, что Тони подумывает о том, не прикончить ли Лоуренса прямо на месте без каких-либо предварительных предупреждений, видела она и то, что Лоуренс догадывается об этом, однако, как ни странно, его это не только не пугало, но даже не беспокоило. И старый пуфик благодаря этому сильно вырос в ее глазах. Впрочем, он перестал подкалывать Тони, и опасность миновала.

По прошествии нескольких дней Тони перестал обращать внимание на посетителей «Голубой ночи». Всю первую половину июня он только тем и занимался, что раскатывал на своей большой серебристой машине до побережья и обратно. Когда у Сью не было клиентов, она ездила вместе с ним, иногда прихватывая с собой и Пса. Он лежал, высунув язык, на заднем черном кожаном сиденье, пока они не приезжали в Малагу или Марбелью. Там Тони отправлялся на свои деловые встречи, а Сью и Пес шли гулять. Сначала она чувствовала себя не слишком уютно на побережье, но присутствие Пса придавало ей смелости. Несколько раз она видела тех, кто мог доставить ей неприятности, но всегда издали, так что они не могли ее узнать; к тому же она понимала, что сильно изменилась с тех пор, как переехала в деревню. Волосы стали длиннее, кожа темнее от обилия времени, проведенного на городской площади, а мышцы рук крепче благодаря тому, чем она занималась.

Однажды, когда в конце июня они вернулись днем с побережья, произошла странная история: они сидели в баре, и вдруг наступила гробовая тишина. Сью оторвалась от газеты, которую читала, и увидела в дверях жандарма. Эту военизированную полицию Франко все ненавидели. Во время гражданской войны здесь находился оплот анархизма, и, когда республика пала, именно жандармерия занималась в деревне репрессиями. Жандармы расстреляли семнадцать человек у стен кладбища, и местные жители этого не забыли. Жандарм подошел к стойке бара и начал о чем-то расспрашивать Армандо — Сью не могла расслышать, о чем именно он говорил, но, кажется, что-то о машине из Мадрида. Ничего не добившись от угрюмого владельца бара, он вскоре ушел, сел в свою патрульную машину и покатил обратно в долину. Через несколько дней, когда Сью писала в поле, а падре на расстоянии нескольких метров от нее яростно мастурбировал за древней корявой оливой, она услышала внезапный «ба-бах!». Сначала она решила, что священник просто кончил, так как она уже знала, что кое-кто из местных стариков делал это со звуком разорвавшейся гранаты. Однако затем она повернулась в другую сторону и увидела, что в отдаленном ущелье взорвалась машина, очень похожая на серебристый «опель-омегу» с мадридскими номерами.

Тони сказал, что его машину украли, пока он был в Альмунекаре, но, как бы там ни было, ему оставалось съездить на побережье всего один раз. Он уговорил Сью попросить у Лоуренса его «мини», которую тот отдал чрезвычайно неохотно.

Дело кончилось тем, что Сью не смогла поехать, и Лоуренс начал ныть, что никогда не получит обратно свою несчастную машину. Однако Тони вернулся через несколько дней и познакомил Сью со своими планами. «Весь кокаин поступает сюда через Галисию, не удивительно, что здесь налажены отличные связи с Южной Америкой, и забавно, что этим занимаются не только мужчины, но и женщины, — а что им остается делать, когда жандармы сажают их мужей за решетку? Вся наркота идет через юг Испании — в конце концов, оттуда можно добраться до Африки всего за полчаса на хорошем катере. А вот героина у них нет, потому что у них нет связей ни с Турцией, ни с Афганистаном. К тому же на побережье сейчас обосновались русские, которые собираются транспортировать его сюда в горы. Так вот, у меня появилась возможность получить партию по приемлемой цене, и думаю, ребятам здесь понравится героин».