Дин Кунц - Казино смерти Страница 40

Я наметил для себя два варианта. Первый — покинуть отель и привести подмогу. Второй, если с первым не выгорит, достаточно долго избегать встречи с этой женщиной и двумя ее мордоворотами, чтобы они решили, что я удрал и им тоже нужно уходить, прежде чем сюда прибудет присланная мною полиция. Но, конечно, это был не план действий, а план уклонения от оных.

Слушая крики Датуры, которые, судя по всему, раздавались рядом с пересечением коридоров (слишком уж близко), я осознал: если у большинства людей ярость туманила мозг, то у Датуры — подстегивала хитрость и сообразительность. Точно такое же воздействие оказывала на нее и ненависть.

Ее талант творить зло, не простое, а самое что ни на есть жестокое, был столь велик, что она, похоже, тоже обладала сверхъестественными способностями, которые могли составить достойную конкуренцию моим. Я бы, пожалуй, не удивился, услышав, что Датура может учуять кровь врага, когда она еще оставалась в его венах, и пойти на запах, чтобы пролить ее.

После ее прибытия я отказался от плана вновь вернуться на лестницу. Любое резкое телодвижение в непосредственной близости от нее было равносильно самоубийству.

И уклонение от действий, похоже, больше не представлялось возможным. Но при этом мне не хотелось приближать открытое столкновение.

В свете того, что мне открылось, я по-новому воспринимал эта страшную женщину, которая противостояла мне, и начал готовиться к тому, что могло потребовать от меня желание выжить.

Вспомнил еще один факт, связанный с четырехрукой индийской богиней, также указывающий на то, сколь опасно недооценивать Датуру. Тяга к ужасам Кали была столь велика, что однажды она отрубила себе голову, чтобы испить собственной крови, хлынувшей из шеи.

Поскольку богиней Датура была лишь в собственном воображении, отрубить себе голову она не могла. Но, вспоминая отвратительные истории о криках детей в подвале дома в Саванне и жертвоприношении швеи в Порт-о-Пренсе, которые столь восхищали Датуру, я не мог не сделать вывод, что жаждой крови она ничуть не уступает Кали.

Вот я и остался за дверью, где меня то и дело освещали молнии, слушая ее громкие проклятия, которые сыпались, будто из рога изобилия. Постепенно ее голос смягчался, затихал, и вскоре я уже не мог разобрать ни слова, слышал только некий гул, в котором, однако, не убавилось ни ярости, ни ненависти, ни желания убивать.

Если Андре и Роберт говорили (или пытались что-то сказать), их более грубые голоса я не слышал вовсе. Только ее. Такая степень подчиненности указывала на то, что я видел перед собой двух истинных последователей культа, готовых ради своего идола на все, даже на глоток отравленного «кул-эйда».

Когда она замолчала, мне вроде бы следовало почувствовать облегчение, но вместо этого мои волосы на затылке отреагировали, как на брюссельскую капусту. Резко и сильно.

А ружье, которое я держал обеими руками, вроде бы обычная железяка, внезапно ожило, как, собственно, случалось с любым оружием, которое попадало мне в руки. И вновь я заволновался из-за того, что не смогу контролировать оружие, когда наступит критический момент. Спасибо тебе, мама.

После того как Датура перестала говорить, я ожидал услышать какое-то движение, возможно, звуки открывающихся и захлопывающихся дверей, свидетельствующие о том, что троица начала методичный осмотр этажа. Но услышал только тишину.

Стук капель дождя, бомбардирующих балкон, да раскаты грома я воспринимал лишь как шумовой фон. Вслушивался в звуки, которые свидетельствовали бы об активности в коридоре, злясь на грозу, которая выступала союзником Датуры.

Я пытался прикинуть, как бы поступил, окажись на ее месте, но в голову приходил только один рациональный ответ: «Бежать отсюда». С учетом того, что Дэнни на свободе и найти нас сложно, если вообще возможно, ей следовало быстренько снять деньги со всех банковских счетов и на полной скорости мчаться к границе.

Обычный психопат так и поступает, если пахнет жареным, но не Кали, пожирательница мертвых.

Они наверняка припарковали один или два автомобиля рядом с отелем. Да, похитив Дэнни, сюда они добирались пешком, необычным маршрутом, с тем чтобы проверить в действии мой психический магнетизм, но им не было никакого смысла покидать отель на своих двоих, а не на автомобиле, раз уж поставленная цель достигнута.

Может, она волновалась из-за того, что мы с Дэнни, добравшись до первого этажа и покинув «Панаминт», сможем найти их автомобиль, завести двигатель без ключа зажигания, соединив соответствующие проводки, и умчаться. Если так, Андре или Роберт (может, и сама Датура) пошел бы вниз, чтобы временно вывести автомобиль из строя или охранять его.

Дождь. Беспрерывный шум дождя.

Легкий порыв ветра, чуть тряхнувший балконные двери.

Ни единого звука не долетало до меня из коридора. Вместо этого угроза проявила себя мускусным, грибным, мясным запахом.

Глава 44

Я поморщился, почувствовав этот уникальный запах, определенно не вызывающий аппетита. Потом человек, от которого он исходил, то ли сделал шаг, то ли переступил с ноги на ногу, потому что я услышал, как что-то хрустнуло у него под ногой.

Дверь, открытая на две трети, зажимала меня в узком пространстве между стеной и собой. Если бы тот, кто меня искал, сильнее распахнул дверь, она бы пошла назад, стукнувшись об меня, и я был бы обнаружен.

Зачастую между задним торцом двери и дверной коробкой имеется щель, которая позволяет стоящему за дверью увидеть того, кто появился на пороге. Здесь же наличник на дверной коробке со стороны комнаты и декоративная планка со стороны коридора щель эту блокировали.

Конечно, такая конструкция обладала и несомненным плюсом: если я не мог видеть его, то и он — меня.

Столкнувшись с этим запахом лишь несколько раз, на лестницах и во время второго посещения казино, я не связывал его с Андре и Робертом. Теперь же понял, что не смог уловить этот запах в номере 1203, где также наслаждался их компанией, потому что удушающий аромат Клио-Мей глушил все прочие запахи.

За большими стеклянными балконными дверями молния ударила в дерево, одновременно подожгла и ствол, и ветви. Тут же вспыхнуло второе, третье. Деревья горели рядком, как и росли.

Он стоял на пороге очень долго, и я начал подозревать, что ему известно не только о моем присутствии в люксе, он также точно знает, где я нахожусь, и сейчас просто играет со мной.

С каждой секундой мои нервы натягивались все сильнее, как резинка, какой закручивают пропеллер модели самолета из бальзового дерева. Я предупредил себя, что поспешность только навредит.

Он, в конце концов, мог и уйти. Мойры не всегда пребывают в дурном расположении духа. Иногда ураган, приближающийся к цветущему побережью, вдруг меняет направление движения и уходит от суши.

Но едва эта мысль промелькнула в моей голове, как он переступил порог и вошел в комнату. Шаги его я скорее чувствовал, чем слышал.

Из помповика с пистолетной рукояткой, по определению, не стреляют, приложив приклад к плечу. Ты выставляешь его вперед, чуть сбоку от себя.

Поначалу дверь скрывала меня от того, кто вошел в комнату. Но по мере его продвижения вперед мне, чтобы укрыться от его глаз, потребовалось бы стать невидимым. Увы, не будучи Гарри Поттером, я на такое рассчитывать не мог.

Когда чиф Поттер воспользовался помповиком и пристрелил крокодила, чтобы уберечь меня от потери ноги и кастрации, я обратил внимание на сильную отдачу. Стреляя, чиф стоял, раздвинув и чуть согнув ноги, чтобы амортизировать отдачу, и тем не менее ему с трудом удалось не сдвинуться с места.

Продвинувшись в комнату достаточно далеко, чтобы попасть в мое поле зрения, Роберт все еще не догадывался о моем присутствии. Я уже взял его на мушку, а он по-прежнему не видел меня.

Даже если бы он повернул голову, то не смог бы увидеть меня и периферийным зрением. Только инстинкт мог предупредить его, что я прячусь в глубоких тенях за дверью.

Собственно, в комнате было так темно, что я не мог разглядеть его лица и определил, что это Роберт, исключительно по силуэту. Он был парнем крупным, но в сравнении со мной, а не с Андре.

За окном продолжала бушевать гроза. Сверкали молнии, не переставая гремел гром.

Он пересекал комнату, не поворачивая головы ни вправо, ни влево.

Судя по поведению Роберта, он еще больше, чем раньше, напоминал сомнамбулу, его притягивал зов грозы. Он остановился перед стеклянной дверью на балкон.

«Если гроза еще с минуту не убавит своего буйства, отвлекая Роберта и заглушая шорох моих движений, — подумал я, — пожалуй, я успею выскочить из своего убежища, нырнуть в коридор, избежав конфронтации, попасть-таки на лестницу и покинуть отель».

И я уже шагнул вперед, чтобы выглянуть за дверь и убедиться, что Датура и Андре находятся далеко и коридор пуст, но очередной залп молний и громовая канонада привели к тому, что мои ноги прилипли к полу. Каждая вспышка освещала Роберта и отбрасывала его отражение на стеклянные половинки балконной двери. Лицо его было белым, как маска актера театра Кабуки, но глаза — еще белее — сверкали ярко-белыми пятнами, отражающими свет молний.