Тэми Хоуг - Час расплаты Страница 40

Балленкоа преспокойно пробрался в дом с задней стороны. Отсюда через раздвижную стеклянную дверь можно было выйти из дома в небольшой патио, мощенный недорогими бетонными плитами. Здесь Дениз Гарленд отдыхала. Маленький круглый столик, четыре стула вокруг него. Два шезлонга. Все из белого пластика. В одном из углов патио приютился низенький гриль от «Вебера».

На столике — несколько жестяных банок с диетической кока-колой. На одном из стульев — забытое полосатое пляжное полотенце. На цементной плите между двумя стульями — пепельница с окурками.

Мужчина нахмурился. Курящих он терпеть не мог. Мерзкая, гадкая привычка. Если Дениз Гарленд курит, она ему неинтересна. Но Балленкоа надеялся, что окурки в пепельнице принадлежат ее подруге, которая днем приходила к медсестре в гости, пока он наблюдал за домом с другой стороны улицы.

Он проследил за медсестрой от ресторана-закусочной до ее дома, запомнил, где она живет, и вернулся домой, чтобы поспать несколько часиков. Мысль о том, что Дениз Гарленд, скорее всего, тоже сейчас спит у себя в маленьком домике, перестроенном из гаража, возбуждала.

Балленкоа воображал, что вот сейчас она лежит совершенно голая в своей постельке и фантазирует о том, как незнакомец из ресторана касается рукой у нее между ног, а потом лижет и посасывает свои пальцы. Сейчас Дениз, должно быть, мечтает пососать его член. Мужчина вспомнил застенчивый, но в то же время кокетливый взгляд, которым она его одарила из-под полуопущенных ресниц. Девушка, разумеется, посмотрит на него перед тем, как, опустившись на колени между широко расставленными ногами Роланда, принять в свой горячий влажный ротик символ его мужской силы…

Сетчатая рама двери была захлопнута на защелку, но та оказалась непрочной. Просунув кредитную карточку между дверью и рамой, мужчина с легкостью ее открыл. Раздвижную стеклянную дверь запереть, как обычно, забыли, и Роланд с улыбкой на губах отворил ее.

В крошечной кухоньке горели маленькие флуоресцентные светильники. Благодаря их яркому белому свету мужчина сразу увидел несколько грязных стаканов, оставленных Дениз Гарленд в раковине, и ряд чистых тарелок на сушилке, которая стояла на длинном кухонном столе.

К огромному облегчению Балленкоа, в доме не воняло дымом. Пахло жареным мясом. Гамбургеры. На маленьком столике лежала упаковка со сдобными булочками. Рядом — упаковка картофельных чипсов. Он не ел мяса. Он не любил его запаха, хотя и не испытывал к нему такого отвращения, как к табачному дыму.

Балленкоа открыл дверцу небольшого холодильника и провел быструю инвентаризацию. Приправы. Специи. Снятое молоко. Диетическая кока-кола. Яйца. Маргарин. Баночки с шоколадным коктейлем «Слим фаст». Он запишет о том, что нашел у нее, когда вернется к себе домой.

На тумбе в коридорчике, соединяющем кухню и жилую комнату, лежит карикатура. Медсестры за завтраком. Обрадовавшись, мужчина вытащил карандаш из блокнота, лежащего у телефонного аппарата, и дописал дату под инициалами. Она вряд ли это когда-нибудь заметит, но Балленкоа ужасно хотелось оставить свидетельство того, что он побывал в ее доме.

В жилой комнате находились диванчик для двух человек с цветочной обивкой, два белых пластиковых стула из того же набора, что и во дворике, и кофейный столик со стеклянной столешницей. Сверху навалены женские журналы и каталоги. Телевизор, скорее всего, купили недавно. Рядом с ним на картонной коробке стоял видеомагнитофон.

На видеомагнитофоне лежали две кассеты; судя по наклейкам, их взяли напрокат. «Деловая женщина» и «Большая любовь». Милые фильмы. Милые фильмы для милых девушек.

Ему это понравилось. Милая девушка. Совсем молоденькая. Младше, чем она была на самом деле.

Возбуждение забурлило в его крови.

Кровать она не заправляла. Комок сплетенных цветастых простыней. Он представил ее лежащей голой в постели и смотрящей на него снизу вверх. Лицо сердечком. Смущенная улыбка. Пикантная ямочка на левой щеке. Он представил, как ее тело медленно извивается, когда она ласкает себя.

Раздевшись догола, мужчина направился к постели. Он растянулся на матрасе и стал тереться всем телом о простыни и подушки. Роланд вдыхал едва уловимый запах женщины.

Открыв рот, он начал целовать ее подушку так, словно это было ее лицо. Высунув язык, он лизал наволочку до тех пор, пока та не вымокла от его слюны. Затем мужчина, схватив подушку, прижал ее к своему возбужденному члену. Он будет ее насиловать жестоко, сильно, страстно…

Роланд Балленкоа сжал пальцами матрас. Так он будет сжимать ее маленькие груди… грубо, очень грубо… Она будет рыдать от боли.

Когда в ее глазах появится животный страх, его возбуждение достигнет высшей точки. Как изумительно чувствовать свою силу! Он будет насиловать девушку так, словно собирается разорвать ее на две части… Его член превратится в таран… Она попытается с ним бороться. И тогда он преподаст ей урок. Ей это не понравится, зато ему… очень понравится…

Оргазм был похож на взрыв или на извержение вулкана. После этого он лежал неподвижно, как покойник, пока пот не высох на его теле, а в душе не воцарилось спокойствие.

Роланд Балленкоа не мучился излишним самокопанием. Его не интересовало, почему у него бывают такие фантазии. Они всегда, сколько Роланд помнил себя, были его частью. Он не считал себя извращенцем. Он не стыдился своих желаний. Он принимал себя таким, каким был. По правде говоря, Роланд воображал, что он выше остальных людей. В полной мере принимая свое естество, мужчина считал, что живет более интересной жизнью, чем большинство людей может себе это позволить.

Постель Дениз Гарленд он оставил в таком виде, в каком застал. Пусть скомканные простыни остаются нетронутыми. Пройдя в небольшую ванную комнату, мужчина обмылся. Он воспользовался зубной щеткой девушки. Потом, одевшись, Балленкоа покинул дом тем же путем, каким он в него проник. Грязные трусики девушки он засунул себе в карман брюк в качестве сувенира.

31

Ты по мне скучала?

Лорен с силой сжала пальцами присланную ей записку. В руках появилась дрожь. Она стала задыхаться. Чувства были похожи на трио кнутов, которые по очереди стегали ее. Раз… и еще раз… и еще раз… и еще…

Она расстроилась. Она разозлилась. Она испугалась.

Ты по мне скучала?

Лорен огорчило то, что этот мерзавец способен с такой легкостью добраться до нее и четырьмя простыми словами заставить ее кровь холодеть в жилах. Ее злила та власть, которую он над ней имел. Ее пугало, насколько она перед ним беззащитна.

Что же ей предпринять? Позвонить Мендесу? А что она скажет ему? Кто-то бросил записку в мой почтовый ящик… А как она докажет, что ее бросил именно Балленкоа? Было бы наивно предположить, что этот урод настолько глуп, чтобы оставить на конверте или картоне свои отпечатки пальцев. А даже если и так? Что из того? Балленкоа ей не угрожал. Что может сделать с ним Мендес? Арестовать за неиспользование почтовых марок на конверте?

Она может позвонить Грэгу Хьювитту и нанять его, чтобы тот прикрывал ей спину. Но эту мысль она почти сразу же отвергла. Лорен совсем не хотелось вновь видеть этого человека.

Она расстроилась. Она разозлилась. Она испугалась.

Ты по мне скучала?

Как он ее отыскал? Только несколько людей знали, где она теперь живет. С теми немногими, кому Лорен рассказала об Оук-Кнолле, она не была полностью откровенна. Женщина говорила, что ей надо сменить обстановку, но постоянного места жительства у них пока нет. К тому же она не знает, когда они вернутся в Санта-Барбару. Она уже отвадила от себя большинство своих друзей, так что никто не проявил излишнего любопытства. С почти полной уверенностью можно сказать, что в глубине души они даже радовались тому, что Лорен уезжает из города.

Как Роланд Балленкоа узнал, где она живет? Когда он ее увидел впервые? Как он за ней проследил? Ехал ли он за ее БМВ от стрелкового тира? И почему она ничего не заметила? Почему не смогла увидеть его? Как она не почувствовала его присутствия? Только одна дорога ведет к ее дому. Если кто-то за ней следил… Мендес проследил за ней в тот день, а она… не заметила его.

Он где-то там, снаружи. Женщина чувствовала, что за ней наблюдают в эту самую минуту. То, что она знает, где он живет, — это одно дело. То, что он знает, где живут она и Лия, — совсем другое.

Ты по мне скучала?

Лорен выронила записку, словно опасалась, что, прикасаясь к ней, она как бы прикасается к Балленкоа, словно этот листок был из его кожи.

Женщина впала в глубочайшее отчаяние.

И никто ей не поможет. Придется самой со всем справляться.

В мозгу вновь всплыл образ Ланса. Боль от потери мужа острым ножом вонзилась ей в сердце, но вместо крови из раны хлынула ярость.