Эрик Ластбадер - Белый ниндзя Страница 40

— Так зачем же они тогда нужны тандзянам, мама?

— Я уже сказала, что в них заключено и добро, и зло; как в душах отцов-основателей учения, запаянных в этих камнях, как в саркофагах. Последователи учения, в том числе и современные, развращены своей бедностью, испорчены своей шаткой моралью. Они хотят одного — выпустить на свободу зло, использовав древнюю силу в своих целях, и втоптать в землю, добро. Видишь ли, в этих шестнадцати магических камнях заложено равновесие. Если их число уменьшится и станет меньше девяти, то гармония нарушится — и зло, не сдерживаемое ничем, начнет набирать силу.

В скудном свете уличных фонарей изумруды казались темными, мрачными, будто таящими в себе угрозу.

Наконец Со-Пенг оторвал взгляд от них и перевел его на лицо матери.

— Ты ведь одна из них, а они хотят тебя убить.

— Я отреклась от их образа жизни и убежала с твоим отцом, — сказала она. Он ожидал услышать в ее голосе нотки сожаления, но не услышал. — Он и сейчас еще красив, твой отец. А каков он был тогда! В нем было столько жизнелюбия! Наверно, ему удалось заключить выгодную сделку, и он сорил деньгами. Мне это тоже нравилось. А особенно меня прельщала мысль уйти навсегда из храма. Я там задыхалась, я чувствовала, что рождена для другой жизни. И твой отец был так разительно непохож на людей, среди которых я выросла и которых к тому времени я презирала и ненавидела. Он был такой добрый, такой щедрый! Конечно, поэтому он постоянно теряет деньги, которые ему удается порой заработать.

На лице ее была печальная и трогательная улыбка, будто она видела своего мужа, каким он был тогда: большим ребенком, чистым и бескорыстным, требующим, как нежный цветок, постоянного надзора.

— Но я не боялась гнева моего отца и имела на то причины. Он бы ни за что не отпустил меня. Поэтому я просто сбежала с твоим отцом, который (ребенок — он и есть ребенок!) даже не поинтересовался, кто я и откуда.

Лианг посмотрела на сына и увидела в его лице черты своего любимого мужа, отразившиеся в нем, как луна отражается в чистой и спокойной воде.

— То, что я сделала, было неслыханным грехом для тандзянов. Я перешагнула через все принципы этого учения. В глубине души я всегда чувствовала, что мне придется за это дорого заплатить. Но какая-то часть во мне все-таки надеялась, что этот день никогда не придет. И вот он пришел.

— Поэтому ты сказала мне, что должна уйти.

— Я не могу подвергать опасности свою семью, — объяснила она.

Со-Пенг возразил:

— Если ты уйдешь, семьи уже не будет.

Она какое-то время сидела молча.

— Но ты же сам видишь, дорогой мой, что у меня нет выбора.

Она права, подумал Со-Пенг. У нее нет выбора. Но у меня есть. Но он также осознавал, что она недоговаривает. Что-то еще важное она должна ему сказать.

— Расскажи мне все о тандзянах, — попросил он.

Лианг посмотрела на сына с грустной улыбкой и покачала головой.

— Я и так сказала слишком много. Опасность слишком велика.

— А что, если ты уйдешь, а опасность останется? — спросил Со-Пенг.

— Это невозможно, — ответила мать. — Как только я вернусь в Дзудзи, Сингапур станет для вас безопасным.

С прямотой, свойственной юности, Со-Пенг спросил:

— А если тандзянам нужна не только ты?

Лианг вздрогнула.

— Не будем об этом говорить! — сказала она резко. А потом прибавила более спокойно: — У тебя слишком разыгралось воображение. Я уже предупреждала, что не стоит слишком полагаться на свой дар, не то он тебя подведет.

Со-Пенг склонил голову.

— Прости, мама! Но я все же считаю, что знание — сила. — Он поднял голову, точно рассчитав момент. Он научился этому трюку у нее, и трюк сработал. Их глаза встретились, и на этот раз в них было больше взаимопонимания.

Лианг кивнула, а потом заговорила. Она рассказала ему все, что знала об обычаях тандзянов и тактике Тао-Тао. Было уже совсем поздно, когда она закончила.

Будучи детьми, Со-Пенг и его братья и сестры всегда подчинялись матери. Со-Пенг делал даже больше того: он слушал, что она говорит. Вот и теперь, когда она рассказывала ему о своем прошлом и о философии Тао-Тао, он слушал. И не только слушал, но и думал. Для того, чтобы спасти мать и семью, ему надо исследовать сердце тьмы, потому что именно там можно найти тандзянов — спутников тьмы и зла.

Путь во тьму, думал он, лежит через сумерки. В сумерках часто бывает обман зрения, но обман невозможен, если он не опирается на элементы истины. Как остаться правдивым, исследуя тьму, где обитает ложь? Правду нельзя разменивать на ложь: это разные типы валюты. Но ничего и не купишь за правду в царстве лжи. Поэтому для того, чтобы торговать в сумеречных переулках, не надо пользоваться в чистом виде ни правдой, ни ложью, но надо хитро комбинировать одно с другим.

Первым делом он отправился к своему двоюродному брату Вэну, который мыл полы в полиции. Без сомнения, Вэн знал все, что знают в полиции, и еще кое-что, неизвестное даже ее начальнику.

Вэн удивился:

— Что это ты так заинтересовался этими убийствами? Даже англичане не хотели ими заниматься, предпочитая спустить это дело на тормозах. Боятся. И я боюсь.

Тем не менее, Вэн дал Со-Пенгу посмотреть материалы следствия. Со-Пенг погрузился в чтение, стараясь не показать повышенного интереса к делу.

— Тут упоминается оружие, которое, за неимением более точного определения, называется «метательными звездами». Они все еще в полиции?

Вэн кивнул и показал их Со-Пенгу, который только мельком взглянул на них, хотя и был снедаем любопытством. Он продолжил чтение, потом задал Вэну пару ничего не значащих вопросов и вернул ему папку. Когда Вэн относил ее на место, Со-Пенг прикарманил одну из звездочек.

Теперь он знал об этом деле столько же, сколько знает полиция, и даже немного больше. И был готов к тому, чтобы отправиться по ту сторону ночи.

«По ту сторону ночи» было довольно вольным переводом малайского слова, которым называли один из районов города, куда никогда не наведывались английские власти, куда редко захаживали даже бабу, как называли китайцев, допившихся в иммиграционном гетто Сингапура. К бабу относились в городе не с большим уважением, чем к их предкам, прибывшим сюда в трюмах парусных шхун и вынужденным сесть в долговую яму после прибытия, пока они не смогли заплатить за проезд привезшим их сюда шкиперам. Чтобы выплатить этот долг, они должны были трудиться по восемнадцать часов в сутки, потому что с каждым днем сидения в яме их долг рос.

«По ту сторону ночи» обитали самсенги — профессиональные преступники, относящиеся с откровенным презрением к попыткам англичан навести хоть элементарный порядок в этом вольном городе. Весь свой «рабочий день» самсенги посвящали убийствам, разбою и грабежам.

Поскольку Со-Пенгу все это было прекрасно известно, как и любому сингапурцу, то он не без основания считал, что тандзянов следует искать в этом «Потустороннем» мире, который располагался за доками. Здесь было средоточие складов, ночлежек, баров и ресторанов, где можно было пьянствовать, и курить опиум до зари. Здесь был сущий рай для городского отребья.

Вот в эту клоаку и ступил Со-Пенг, вооруженный лишь своим быстрым умом и знаниями, полученными от матери и почерпнутыми из следственного дела в полиции.

Сначала на него не обращали внимания, принимая за полоумного бабу, забредшего «По ту сторону ночи» по ошибке, который без напоминаний со стороны аборигенов этого дна скоро сам уберется восвояси.

Но потом, когда этого не произошло, а, наоборот, этот полоумный стал задавать вопросы насчет людей, замочивших двух купцов, он стал объектом более пристального внимания.

Самсенг по имени По Так, главарь одной из многочисленных здешних банд, особенно заинтересовался Со-Пенгом. По Так был приземистым человеком тридцати с небольшим. Он не очень давно прибыл в Сингапур с попутным муссоном в вонючем трюме китайской джонки, где умерли от холеры два его старших брата. После этого он работал, как каторжник, чтобы выплатить не только свой неимоверный долг, но и долг своих умерших братьев.

Два года у него ушло на то, чтобы расплатиться, и затем, уже свободным человеком, он появился в «Потустороннем» мире. На последние деньги По Так приобрел револьвер, вернулся на перечную плантацию, где он горбатился с зари до зари, пристрелил своего бывшего работодателя.

По Так стал известным человеком в этом мире, собрав самую многочисленную банду в «Колонии британской короны», как в те годы называли Сингапур. В отличие от других главарей банд, он не боялся британских властей, в том числе и полиции. Он сумел заключить с ними что-то вроде пакта о ненападении. Так что англичане ни в коей мере не вмешивались в его дела. Побаивались.

Работая на плантации. По Так был отчаянным парнем, всегда готовым рисковать во имя «чести и свободы». В Со-Пенге оп увидел себя самого, только помоложе. Но, с другой стороны, теперь он был осторожным человеком. Он знал, что его почетное перемирие с британскими властями было весьма непрочным, и от них можно ждать всякого подвоха. Они могли подослать этого юнца. Последнее время он не доверял людям, которые без оглядки выпаливали то, что у них на уме, нисколько не заботясь о том, чтобы «спасти лицо».