Брижит Обер - Карибский реквием Страница 40

– Так вы храните фотографии или нет? – настаивал Даг, опустившись на корточки, чтобы оказаться вровень с Манго, который только моргал в ответ, спрашивая себя, чего хочет от него этот дядя Том.

Он не слишком любил, когда на него так пялятся. Он надул щеки и плюнул, угодив желтой слюной рядом с ногами Дага.

– А ты как думаешь? Однажды я все их выставлю. Сотни метров физиономий, подписанных Манго. Все местные жители, все туристы, которые хоть раз ступали на этот остров, любое человеческое существо, которое хоть раз появлялось здесь, – все они увековечены Манго. Песчинка Вавилона на квадратных километрах пленки.

– Я ищу фотографии, сделанные вами в тысяча девятьсот семидесятом году.

Манго моргнул.

– Тысяча девятьсот семидесятый? Черт! Нет, Боб, ты слышал? – бросил он, воздев глаза к нему, откуда, без сомнения, за ним наблюдал Боб Марли. – Послушай, парень, – продолжал он, – тысяча девятьсот семидесятый – это должно быть где-то там, слева, под метровым слоем грязи, видишь… Желаю удачи.

– Спасибо.

Даг принялся стягивать джинсы.

– Вот те на, да он псих. Великий Боб, спаси меня! Тут какой-то ненормальный передо мной штаны снимает.

– Я же не могу барахтаться в грязи одетым, – пояснил Даг, оставшись в ярко-желтых трусах.

Он решительно сделал шаг в направлении того, что когда-то было лавочкой, и почувствовал, как теплая грязь обволакивает его лодыжки. Манго, потрясенный, не отрывал от него взгляда.

– Вы сказали, слева?

– Слева, ну да. У стены, где постер Джими Клиффа[81]. Как раз под ним мои папки.

Действительно, из тины выглядывал торс Джими Клиффа, и Даг направился прямо туда. Под ногами что-то хрустело. Здесь, должно быть, был погребен весь магазин: сувенирные ракушки, кепки, очки от солнца… Даг сильно ударился ногой обо что-то твердое. Он пощупал: дерево. А, ну да, прилавок. Обогнув его, он добрался до Джими Клиффа и наклонился, решительно погрузив руку в слой метровой грязи. Ничего. Даг погрузил руку еще глубже и кое-что достал: классификатор фотографий из красного пластика. Дата прочитывалась очень четко: 1984. Он положил его на прилавок и снова приступил к поискам.

Выудив пятнадцать папок, Даг выпрямился. Спина нестерпимо ныла. Все это время Манго просидел, не шевелясь, погруженный в свои одинокие мечтания. Даг подумал было о том, что неплохо бы перекопать всю лавочку лопатой. Нет, слишком долго. Он склонился опять. 1978, 1991.

– Каsaye?[82]

Мальчишка лет двенадцати, одетый в синие потрепанные шорты, с недоумением разглядывал Дага. Манго харкнул на землю, выпустив струю слюны с волокнами травинок.

– Фотографии ищет.

– Это тяжело, – прокомментировал мальчишка, ковыряя в носу.

– Если ты мне поможешь, я дам тебе десятку, – бросил Даг, не выпрямляясь. – Американских долларов.

– Аппои ау![83] – откликнулся мальчик, широко улыбаясь беззубым ртом.

Он пробрался к Дату и с энтузиазмом присоединился к его поискам.

– Все с ума посходили, – пробормотал Манго, вновь закрывая глаза. – В Вавилоне одни ненормальные. Пусть Господин Океан поскорее наведет порядок!

Солнце было уже в зените, и Даг чувствовал, как по спине струится пот. Пора заканчивать. Он подыхал от жажды.

– Может, этот?

Мальчишка протягивал ему альбом с обтрепанными уголками. Даг бросил на него рассеянный взгляд, мечтая о бокале ледяного пива, которым себя вознаградит, и выхватил альбом из рук мальчика. «1970 – 1971». Слава богу, он нашел его!

– Ну что, этот, месье?

– Да-да, этот, – рассеянно ответил Даг, жадно пролистывая альбом.

– Тогда, может, добавите?

– Подожди меня, я куплю тебе сандвич.

Перед его глазами проплывало лето 1970-го. какой-то смеющийся тип с гарпуном, на который насажена гигантская дорада. Белая девушка с большой голой грудью лежит под пальмой, рядом с ней вверх ногами ее парень.

– На фиг мне сандвич, я их каждый день ем.

Туристы ужинают при свечах. Мальчик выходит из воды, отряхивая ласты. Местная жительница в шляпе и белых перчатках, с молитвенником под мышкой.

– Тогда мороженое.

Радостно смеялись влюбленные, сотни сплетенных в объятиях парочек прогуливались перед прилавками открытых рынков.

– Я не ребенок, bаmwenanCRS[84] — канючил мальчишка, пока Даг быстро перелистывал защищенные пластиком страницы.

Есть! Его палец остановился. Вот, светловолосая женщина в розовом платье пытается отвернуться, чтобы не попасть в объектив. Это была она, Лоран! Он постарался восстановить в памяти черно-белый газетный оттиск. Да, это была она, и в ней по-прежнему нечто неуловимо знакомое. Да нет же, что за бред, это не Лоран, это… И все-таки… Он почувствовал, как ледяной холод поднимается к сердцу. Он медленно отодвигал палец, открывая лицо человека рядом с женщиной. Молодой негр, гордый, как петух, с гитарой на ремне.

Вне всякого сомнения, отец Шарлотты.

– Ну, тогда пива? – настаивал мальчишеский голос. Отец Шарлотты. Он нашел его. «Неплохая работа, – похвалил он себя, отодвигая пластик, чтобы вынуть фотографию. – Чертовски неплохая работа, парень, ты можешь гордиться собой». Его пальцы скользили по самодовольной улыбке молодого самца, победоносно выпятившего грудь. Да, он нашел его, отца Шарлотты. И самое забавное, что он хорошо его знал. Даже слишком хорошо.

Потому что это был он, Дагобер Леруа, во всей своей красе.

Даг медленно выбирался из месива, которое когдато было магазином, скользя по грязи, не ощущая ее и не слыша болтовни мальчишки; его взгляд был прикован к цветному оттиску. Неужели у него и в самом деле когда-то было это выражение лица самодовольного идиота?

– Ты нашел, что искал, man? – спросил Манго, поднимая веки.

– Да, спасибо.

Манго вздохнул. «Невероятно: какой-то болван в канареечного цвета трусах является сюда, чтобы найти фотографию двадцатипятилетней давности в тоннах грязи, и, бах, находит ее. Может, стоит организовать что-то вроде экскурсии, „охота за фотографией", десять франков с человека, игра без проигрыша. Да, со всеми этими психами, которых столько развелось на планете, почему бы и нет?» – думал он, насмешливо следя за Дагом из-под век.

Даг сел на полуразрушенную стену, по-прежнему не отрывая взгляда от фотографии. Мальчишка подошел к нему, ткнул грязным пальцем в изображение молодого Дага:

– Это твой сын, да?

– Нет, это я.

– Ты?

Окинув его взглядом с ног до головы, он возобновил расспросы:

– А это кто? Твоя doudou?[85]

– В общем, да.

– Ничего для белой. А пива ты мне купишь?

– Да отвяжись ты! – раздраженно рявкнул Даг.

Мальчишка улыбнулся, засунув палец в нос. Даг поднялся и пошел туда, где оставил брюки. Он положил фотографию в карман для револьвера, кое-как вытерся банановыми листьями и оделся.

Манго задумчиво чесал голову под косичками. «Интересно, зачем ему была нужна эта фотография? Наверное, она представляет какую-то ценность, а ведь сделал ее я, Манго. Если этот тип думает заграбастать мои деньги… »

– Заплатить за фотографию надо.

Даг бросил на него злобный взгляд:

– Я уже заплатил.

– Да? Это моя фотография. И я не собираюсь тебе ее отдавать.

– На ней моя морда, а моя собственная морда прежде всего принадлежит мне, разве нет? – не слишком любезно отозвался на это Даг.

На какое-то мгновение Манго задумался.

– Все мы принадлежим Господу.

– Я начинаю в это верить. На, для моральной поддержки, – хмыкнул Даг, протягивая ему еще одну десятидолларовую купюру.

Манго спрятал деньги под рубашкой еще до того, как Даг успел договорить фразу.

– Еще у меня есть любовный напиток, чтобы возвращать тех, кто тебя бросил, – смягчившись, бросил он. – Гарантия сто процентов, и можно разогреть в микроволновке.

Даг, улыбаясь, похлопал себя по голове:

– Не надо. Я на это попадался, когда был маленький.

Манго пожал плечами и закрыл глаза.

– Давай, парень. Да поможет тебе Боб!

Даг пошел, за ним поплелся мальчишка. «Да поможет ему Боб», потому как положение вовсе не было безвыходным! Он даже невольно усмехнулся, представив себе выражение лица Шарлотты, когда она узнает правду… Насмешка постепенно превратилась в безумный смех, на глазах даже выступили слезы. Он представил себе, как, охваченная ужасом, она орет, срываясь на визг: «Как, супердерьмо, вы хотите, чтобы я поверила, будто я дочь короля Дагобера?» Он вынужден был остановиться, согнувшись пополам от хохота, под встревоженным взглядом мальчишки, который наверняка думал, не перепил ли он пунша.

Шарлотта! Даг попытался привести в порядок дыхание. В конце концов, это он оказался отцом маленькой черной жемчужины, чье личико красовалось на рекламных плакатах всех туристических агентств Европы. Господи боже, как такое стало возможным? Как же он мог так вляпаться! Черт! Он изо всей силы поддал ногой по стволу манцинеллы, и ему показалось, что он сломал большой палец. Но боль пошла ему на пользу. Он обернулся и увидел мальчика, который отступил на несколько шагов, открыв в изумлении щербатый рот.