Эшли Дьюал - Одинокие души (СИ) Страница 41

— Но у тебя ведь получается, — успокаивающе протягиваю я, и улыбаюсь. — Ты отличный предводитель, Стас.

Мои слова звучат искренне. На долю секунды, я думаю, как же мне удалось так спародировать решительность в голосе? Но потом, вдруг понимаю: это правда. Я на самом деле уважаю Шрама и считаю его хорошим предводителем. Странно, но моё сердце уверено в его силе и отважности. Теперь я готова доверить ему свою жизнь.

— Нет. Мне не хватает Бесстрашия Макса, и твоей Самоотверженности.

— Но теперь мы рядом, — я кладу руку поверх его руки. — Я — здесь, Максим тоже. Ты не одинок.

— Ты даже не представляешь, насколько я одинок, — приглушенно отрезает парень, и убирает руку. Он медленно встает, протирает лицо и горько улыбается. — Ты должна была позвонить маме.

— О боже! — я резко подрываюсь. — Черт. Забыла.

Парень усмехается и следит за тем, как я несусь к своей сумке. Вытаскиваю телефон, вижу несколько пропущенных звонков от Астахова, и набираю номер. Надеюсь, что мама не станет кричать.

После нескольких гудков мама отвечает.

— Да?

— Привет, — протягиваю я и двигаюсь вдоль коридора. — Я задержусь сегодня, хорошо?

— Задержишься? — удивляется она. — Почему?

— Хочу погулять.

— А дома ты ничего не хочешь сделать?

— Что, например? — аккуратно интересуюсь, и сворачиваю в одну из комнат. Здесь темно. Я облокачиваюсь спиной о стену.

— Ну, не знаю. Убраться, или сесть уроки. Считаешь, тебе не найдется дел?

— Ну, мам. Чего ты? Я ненадолго.

— Лия. Хватит бездельничать. Иди домой и приготовь ужин. — Слышу шум, на фоне чей-то смех и недоуменно хмурюсь.

— А ты где?

— Я у Кристины.

— А, ну ясно. — Тетя Кристина — это мамина подруга по работе. Замечательно: то есть она ходит по гостям, а мне, значит, нельзя. — Пожалуйста, — протягиваю я. — Я не допоздна.

— С кем ты собралась гулять? — выдыхает мама.

— С Астаховым.

— А разве у Леши сейчас не должно быть занятий по информатике?

— Их отменили. — Боже, лгу и не краснею! Хотя, интересный вопрос: где же он сейчас, если не со мной, и не дома? — Ну, мам, пожалуйста. Хочешь, я буду звонить тебе?

— Лия…

— Я не долго! — воспользовавшись неуверенностью в ее голосе, обещаю я. — Серьёзно.

— И сколько длится твоё недолго?

— Не знаю… Может ещё час, два.

— Очень не долго, — усмехается мама, и я слышу очередной раскат смеха. Видимо, в гостях у тети Кристины собралась вся больница. — Ладно. Не поздней девяти, поняла?

— Да, конечно.

— Всё, звони мне если что.

— Хорошо, — я улыбаюсь и кладу трубку. До девяти ещё пять часов, а я ведь отпрашивалась всего на два.

Рада, что мама не ставит меня в рамки. Это позволяет быть свободной.

Или освобождает время для того, чтобы попасть в неприятности.

— Чужачка?

Я испуганно вздрагиваю. Понимаю, что нахожусь в спальне. Здесь задернуты шторы, свет практически не поступает в комнату, темнота покрывает книжные полки, длинный стол, комод. Слабое свечение подчеркивает таинственность серых стен и синего пола. Я улавливаю приятный запах. Запах мяты. Осматриваюсь, привыкаю к темноте и неожиданно вижу на кровати Максима. Он выглядит уставшим, больным. Ребра сдавливают сердце, и мне приходится глубоко вдохнуть. Подхожу к парню, сажусь рядом и кладу руку на его горячий лоб.

— Ты как? — мой голос совсем не такой, как прежде. Он приятный, низкий, нежный. Иногда я удивляюсь, как тембр может меняться в зависимости о того, с кем и как ты разговариваешь. — Голова сильно болит?

— Совсем не болит.

— Ну, конечно, — улыбаюсь я, и аккуратно глажу волосы парня. — Надо промыть рану.

— Какую рану? — Макс усмехается. — Тебе, наверняка, показалось.

— К сожалению, не показалось.

Я встаю, и иду к выходу.

— Ты куда? Лия?

Поворачиваюсь и чувствую такую дикую тягу к парню, что становится страшно.

А Макс смотрит на меня. Ему плохо, уверена, сейчас единственное, что должно волновать его — это головная боль. Но нет. Он смотрит мне в глаза так растерянно и нежно, что в душе переворачиваются все мысли, чувства, желания. Я улыбаюсь.

— Я вернусь через минуту.

Так и происходит. Захожу в ванну, выслушиваю недовольные причитания Киры, нахожу небольшое полотенце, смачиваю его и возвращаюсь в комнату.

— Приподнимешься немного, — Максим садится, облокачивается о деревянную спинку кровати и внимательно следит за моим лицом, хотя лично я смотрю на его рану. Боюсь опустить глаза ниже.

— Как остальные? — тихо спрашивает парень. — С ними всё в порядке?

— Да. — Я протираю кровь на его виске, и поджимаю губы. — Кира уже нежится в ванной, Наташа спит на диване.

— А Стас?

— Стас страдает от одиночества. — Я хотела пошутить, но выходит как-то плохо. Максим грустно выдыхает, и морщится, когда я придавливаю полотенце к ране.

— Больно? Прости.

— Нет. Всё нормально.

— Я не хотела.

— Всё хорошо, — уголки его губ приподнимаются, и я робко улыбаюсь в ответ. — Ну, а ты как?

— Отлично, — наконец, я говорю правду, и это греет что-то внутри. — Ударная волна оттолкнула меня, но я удачно приземлилась.

— Везучая ты, чужачка.

— Так и есть. Кстати, — я убираю полотенце со лба парня, и всё-таки опускаю глаза ниже. Наши взгляды встречаются, и мне стоит огромных усилий продолжить говорить. — Я хотела извиниться за то, что устроила в подвале концерт. Ты спас нас, и мне не стоило кричать.

— Ничего страшного. Я понимаю, как тебе трудно. Слишком многое свалилось на твои плечи, так что просить прощение не стоит.

— Стоит, — твердо отрезаю я. — Трудно, не трудно — какая разница? Я повела себя нагло, эгоистично. Кто знал, когда взорвется подвал? А вдруг мы бы не успели выбраться и подлетели на воздух из-за того, что я решила поистерить? — Выдыхаю. — В любом случае, прости. Иногда я не могу себя контролировать.

— Я тоже.

В глазах Максима что-то загорается. Почему-то мне кажется, что парень имеет в виду свой порыв в баре, наш танец. В тот день никто не смог взять верх над своими эмоциями.

— Тебе нужно отдохнуть, — заботливо шепчу я. — Поспи.

— Не хочу, — отрезает он. — Правда, не хочу.

— Макс, ложись, пожалуйста.

— Я засну, и ты уйдешь.

Меня цепляют его слова. Становится так приятно и так одновременно с этим неловко. Я смущенно улыбаюсь.

— Я никуда от тебя не денусь, — обещаю и ласково глажу его черные волосы. — Поверь мне.

— Но…

— Максим, — помогаю парню лечь и укрываю его одеялом. Стеснительно поджимаю губы, наблюдая за тем, как он борется со сном. Неужели так не хочет прощаться? — Я всегда с тобой.

— Не всегда, — шепотом отвечает он, проваливаясь в небытие. — Ты уже как-то раз ушла от меня, чужачка. Ты уже оставляла меня одного.

Внутри разгораются странные чувства. С одной стороны я понимаю, что все слова парня связаны с его состоянием, с его сонливостью, болью и слабостью. Но с другой стороны…

Выдыхаю, наклоняюсь и целую Максима в лоб. Очень нежно, едва касаюсь. Этот порыв необъясним. Я не успела обдумать свои действия, не представила, что будет после них. Но я это сделала. И сейчас ничуть не жалею.

— Спи, — вновь повторяю я, наблюдая за тем, как парень засыпает. — Спи, и ни о чем не думай.

Улыбаюсь.

Как бы мне хотелось, чтобы этот момент длился вечно. Сейчас я как никогда чувствую свою силу. Чувствую, может лживое, но всё-таки теплое ощущение принадлежности к этому человеку. Он ведь нуждается во мне. Он хочется, чтобы я была рядом.

И я буду рядом.

Даже если не физически, я всегда буду рядом с ним мысленно.

Неожиданно голову пронзает судорога.

Я морщусь и недоуменно горблюсь. Протираю руками лицо, встаю с кровати и иду вон из комнаты.

Предметы кружатся перед глазами. Я хватаюсь рукой за стену и плетусь вперед. Иду. Медленно, коряво, неуверенно. Выхожу из комнаты, откидываю назад голову и громко вдыхаю воздух. Легкие сжимаются одновременно с тем, как виски вспыхивают от огромного давления.

— Что же это такое? — шепотом жалуюсь я, и врезаюсь спиной в книжный шкаф. Протираю руками лицо, хочу вернуться в реальный мир, избавиться от боли. Выдыхаю, приподнимаю руки и давлю на виски.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает меня Шрам, и я недоуменно поднимаю на него глаза. Красные, испуганные глаза. — Почему ты здесь, а не в комнате?

— Я…

Меня перебивает другой голос.

— Там слишком много людей, — поворачиваю голову в сторону, и еле сдерживаю крик в горле. — А мне нужно поговорить с тобой наедине.

Моя копия, с зелеными прядями подходит к Стасу и тяжело выдыхает.

— То, что я хочу сказать, вряд ли тебе понравится, — предупреждает она, и я судорожно прижимаюсь к шкафу. Борюсь между тем, чтобы расплакаться от ужаса, или взять себя в руки, успокоиться. К удивлению, побеждает второе. Стискиваю зубы и делаю шаг навстречу копии. Хочу услышать каждое её слово.