Питер Джеймс - Убийства в стиле action Страница 41

Он уже влился в этот мир кочевников, ничего не имеющих, бедных, беглых. Центрами этого мира служат такие места, как вот это почтовое отделение. Здесь не заводят друзей, а хранят анонимность. Именно это ему и надо.

На часах 8:30. Примерно через полчаса люди, с которыми он собирается поговорить, будут в офисах – если они сегодня работают. Заплатил за час пользования Интернетом и сел к компьютеру.

В 9:30 Ронни зашел в телефонную будку у дальней стены, бросил в щель четвертак и набрал первый номер из списка, только что составленного с помощью Интернета. В ожидании смотрел на перфорированную обивку кабины, не пропускавшую звук. Как в тюремных переговорных камерах.

Очнулся, услышав голос в трубке:

– «Эйб Миллер ассошиэйтс». Эйб Миллер слушает.

Мужчина говорил приветливо, но в голосе не слышалось стремления заключить сделку. Как будто Эйб Миллер со дня на день ждет конца света и считает, что нечего трепыхаться. Какой смысл? Вот что уловил Ронни в голосе Эйба Миллера.

– Фунтовый Эдвард, негашеный, новый, – сказал он, представившись. – Идеальный клей, без фиксатора.

– Сколько хотите?

– У меня их четыре. Четыре тысячи за каждую.

– Круто.

– В прекрасном состоянии. По каталогу вдвое дороже.

– Дело в том, что никто не знает, как пойдет игра на рынке. Акции ниже пола упали – вы меня понимаете.

– Это же лучше акций. Не падает.

– Я вообще не уверен, стоит ли что-то сейчас покупать. Пожалуй, пару дней обожду, посмотрю, куда ветер подует. Если они действительно в таком прекрасном состоянии, как утверждаете, может быть, возьму пару. Не больше. За две.

– Две тысячи за каждую?

– Сейчас больше не наскребу. Если хотите, ждите. Через неделю, возможно, немножко прибавлю. А может, и нет.

Ронни хорошо его понял. Понял, что после краха на Уолл-стрит в 1929 году нынешнее утро самое неподходящее для заключения сделок в любой точке мира, особенно в Нью-Йорке, да только выбирать не приходится. Нет у него такой роскоши, как время. Проклятие всей его жизни – покупать по самой высокой цене, продавать по самой низкой. Почему хренов мир вечно над ним издевается?

– Я перезвоню, – сказал он.

– Конечно. Как, говорите, ваша фамилия?

Усиленно ворочая мозгами, он на миг позабыл новую фамилию.

– Нельсон.

Мужчина немного подумал.

– Не родня Майку Нельсону из Бирмингема? Вы же англичанин, правда?

– Майку Нельсону? – Ронни мысленно выругался. Нехорошо вводить в игру какого-то однофамильца. Люди запоминают, а ему сейчас надо, чтобы его забыли. – Нет, – сказал он, – не родня.

Поблагодарил Эйба Миллера, повесил трубку. Раздумывая насчет фамилии, решил, что можно и оставить. Если существует другой дилер с такой же фамилией, люди свяжут их вместе и сразу уважительно отнесутся. Такой бизнес во многом зависит от репутации.

Обзвонил еще шестерых из списка. Никто не отнесся к нему лучше первого, а двое категорически заявили, что в данный момент не собираются ничего покупать, и Ронни охватила паника. Может, рынок упал еще ниже, и было б разумно принять предложение Эйба Миллера, пока оно еще действительно. Если в новом шатком мире оно еще действительно через двадцать пять минут.

Восемь тысяч долларов за то, что стоит как минимум двадцать. При себе еще два блока по одиннадцать и отдельные новенькие Черные пенни с нетронутым клеем. На нормальном рынке просил бы по двадцать пять тысяч за каждую, а сейчас бог знает, сколько можно спросить. Продавать нет смысла. Больше у него нет ничего на свете. Они должны долго держать его на плаву.

Может быть, очень долго.

65

Октябрь 2007 года

В начале карьеры Рой Грейс служил патрульным в Центральном Брайтоне, потом недолго работал в уголовной полиции в бригаде по борьбе с наркотиками. Знает по именам и в лицо почти всех уличных толкачей и некоторых постоянных покупателей, которых задерживал время от времени.

Обычно попадается только мелочь – низко висящие ягодки. Полиция часто их игнорирует, предпочитая следить и даже подружиться в надежде, что они приведут к крупной рыбе, к посредникам, поставщикам и, крайне редко, к главному оптовику. Но всякий раз, как служители закона достигают успеха, вылавливая полный сачок игроков, новые с нетерпением ждут своей очереди.

Впрочем, в данный момент, когда он останавливал «альфа-ромео» на Черч-стрит и выключал мотор, а вместе с ним песню Марлы Гленн, брайтонское наркотическое подполье вполне могло ему кое-чем услужить.

Он шел в легком плаще среди толп, начинавших высыпаться из офисов в обеденный перерыв, мимо кафе, закусочных и баров, мимо зерновой биржи, свернул налево на Мальборо-Плейс, остановился, прикидываясь, будто звонит по телефону. Соседние кварталы к северу отсюда и к востоку за Лондон-роуд давно стали пристанищем уличных наркоторговцев.

Не прошло и пяти минут, как Грейс заметил двух спешивших оборванцев, шагавших быстрей всех – легкая добыча. Пристроился за ними на солидной дистанции. Один высокий и тощий, с сутулыми плечами, в ветровке, серых штанах и кроссовках. Другой меньше ростом, плотнее, в спортивном костюме и черных ботинках, двигался какой-то неестественно важной походкой, широко расставив руки, опасливо стреляя глазами через плечо, как бы проверяя, нет ли за ним слежки.

Высокий нес пластиковую сумку, явно с банкой пива. В городе запрещено распивать спиртные напитки на улицах, поэтому почти все бродяги держат открытую банку в пластиковом пакете. Эти шли очень быстро, то ли торопясь раздобыть денег, что означает готовность на правонарушение – кражу сумочки или товаров в магазине, – то ли спеша на встречу с дилером за дневной порцией. То ли они сами дилеры и спешат на встречу с клиентом.

Мимо прогромыхали два красно-желтых автобуса, за ними такси, за ним поток частных машин. Где-то взвыла сирена, и оба мужчины вздрогнули. Плотный чаще оглядывался через правое плечо, поэтому Грейс держался левее, ближе к витринам, прячась по мере возможности за прохожими.

Парочка повернула налево на Трафальгар-стрит, и предположения Грейса начали перерастать в уверенность. Наверняка через пару сотен ярдов еще раз свернут влево и будут у цели.

Пелэм-сквер представляет собой маленькую изящную площадь с ленточной застройкой[11] эпохи Регентства, в центре которой огражденный парк. Скамейки рядом с входом с Трафальгар-стрит – излюбленное место местных конторских служащих, где они закусывают в погожие дни. Теперь, после запрета курения в офисах, парк стал еще популярней. Жуя сандвич, куря сигарету, мало кто обращает внимание на разношерстный народ, который толпится вокруг.

Грейс прислонился к фонарному столбу, понаблюдал какое-то время. Один из троих, сидящих на скамейке, – Ник Фостер, – пьет пиво из банки, спрятанной, как и у прочих, в пакете. Рядом мужчина лет сорока с небольшим, с угрюмой злобной физиономией и необычной стрижкой вроде неправильно выбритой монашеской тонзуры, в майке, несмотря на холодный ветер, синем хлопчатобумажном комбинезоне, рабочих ботинках.

Грейс неплохо его знает. Грабитель, иногда толкающий наркотики. Именно он в данный момент обслуживает обступивших его жалких людишек. Рядом с ним сидит грязная, до предела напряженная женщина со свалявшимися темными волосами. Дальше такой же грязный тридцатилетний мужчина, опустивший голову на колени.

Двое, за которыми он шел по следу, подошли к Фостеру. Точно по инструкции. Фостер назначает каждому встречу в парке в точное время. Если вдруг занервничает, почуяв слежку, покинет парк, найдет другое место, сообщит по телефону клиентам, куда прийти. Перебежки порой повторяются несколько раз, пока толкачи не сочтут, что находятся в безопасности. Часто вместе себя посылают на встречу молодых подручных. Однако Фостер жадный, не хочет никому платить. Вдобавок хорошо знает систему. Отлично понимает, что он – мелкая сошка, и в момент опасности просто глотает пакетики с наркотой, а потом вылавливает из унитаза.

Ник Фостер взглянул в его сторону, и Грейс, не желая себя обнаруживать, отступил на тротуар, где почти лицом к лицу столкнулся с мужчиной, которого искал.

Прошли годы, но его все равно изумило, до чего подонок постарел. Терри Биглоу – отпрыск брайтонского подпольного преступного клана. История семейства Биглоу восходит к временам «бритвенных банд», которые в сороковых-пятидесятых годах вели войну за передел сфер влияния, и многие жители Брайтона и Хоува до сих пор пугаются, слыша эту фамилию, хотя большинство старших членов семьи умерли, а те, кто помоложе, либо отбывают длительные сроки заключения, либо бежали в Испанию. Оставшиеся в городе, вроде Терри, – битые карты.

Терри Биглоу начинал альфонсом, скупал краденое, подторговывал наркотиками. Лицо его всегда было подвижным, угрожающим, прилизанные волосы зачесаны челкой на лоб, дешевые начищенные туфли. Теперь ему, должно быть, под семьдесят, думал Грейс, а тянет на десяток лет старше.