Анатолий Ковалев - Иначе не выжить Страница 41

– Не сейчас.

– Я, честно говоря, ничего не понимаю… Ты собиралась меня убить? – Она замотала головой. – Ты – дочь Овчинникова?

– Нет. Я же сказала – не сейчас.

– Но я должен хоть что-то знать, когда придут менты.

– Тебе мало того, что ты уже знаешь?

– Ты вернулась, чтобы спасти меня? – догадался Александр.

Она отвернулась, подтянув колени к животу. Вторая туфля упала на пол.

По телу девушки прошла судорога, и громкие рыдания наконец выплеснулись наружу.

Шаталин окончательно растерялся. Он не знал, что в таких случаях делают. С минуту стоял неподвижно, а потом опустился рядом с ней на кровать.

Погладил ее осторожными пальцами по щиколотке.

– Ты успокойся, Лю… – Слова как-то не склеивались одно с другим, и пугала ее безымянность. – Пойми, Серафимыч – камикадзе. Он до завтрашнего дня все равно бы не дожил. Я предлагал ему сесть со мной в машину, уйти от охраны и там… Короче, он не согласился. Пришел сюда, чтобы умереть.

Она вдруг успокоилась. Снова перевернулась на спину, вытирая ладонями глаза. Разбитый глаз еще больше заплыл, превратился в щелочку, да и здоровый теперь мало отличался от него. Девушка была бы похожа на светловолосую, сероокую китаянку, если бы такие существовали. Саня поймал себя на том, что любуется ею даже в эти минуты.

– Ты предложил это Серафимычу? – переспросила она. Саня кивнул, и в тот же миг голова его дернулась от сокрушительной пощечины. – Дурак! Я бы тогда не смогла тебе помочь! Ведь я тебя обезоружила!

– У меня есть охрана, – пробурчал Шаталин, сразу забыв о пощечине.

– Многого стоит твоя охрана!

– А я бы не стал стрелять в Серафимыча, даже если бы ты меня не обезоружила, – выдал он вдруг себя. – Это старая история. Ты зря торопилась. – И уже смелее погладил ее по голой щиколотке.

– Саша, тебе не кажется… – Она впервые обратилась к нему по имени.

– Кажется, – ответил он.

– Что это?

Он пожал плечами.

– Когда ты исчезла, мне стало все равно. Понимаешь? Вообще все. Ведь раньше я как-то жил без тебя?

– Я тебя ненавидела, – призналась девушка, – потому что мне все про тебя известно. Или почти все. И вдруг… Мне было так плохо, будто отняли ребенка! Я знала, в котором часу он придет, чтобы отомстить за дочь. За Люду…

Не называй меня так больше никогда! Слышишь? Никогда! Я не могла этого вынести!

Рыдания снова вырвались из ее груди. Он накрыл ее своим телом, просунул руки ей под спину и стал баюкать, как дитя.

«А Серафимыч все еще на кухне, в луже крови!» – свербило в мозгу. В какой-то миг Шаталину показалось, что дверь у него за спиной открывается и в спальню неторопливой походкой входит старикан. Он встрепенулся. Отстранился от нее.

– Что случилось?

– Надо звонить.

– Подожди…

– Ты боишься?

Она помотала головой.

– Ты хочешь уйти?

– Нет. Только не это. Знаешь… – Она задумалась. – Ты не хочешь меня трахнуть?

– Ты серьезно?

Она помычала в ответ.

– Что, прямо сейчас? Прямо здесь?

– Ну не на кухне же! – Она захохотала надрывно, через силу. Потом, захлебнувшись смехом, еле слышно пролепетала:

– Мне это нужно…

Саня хотел выключить свет, но не успел. Девушка притянула его к себе и впилась большим горячим ртом в его губы. Поцелуй отчаянной, смертельной страсти длился так долго, что ему показалась тесной эта пятидесятиметровая спальня, в которой при желании можно было устроить баскетбольный матч. Она только разрешила снять с себя трусики, оставшись в юбке, блузке и даже в плаще. Он боялся, что при сложившихся обстоятельствах будет не на высоте, но, почуяв запах ее кожи – запах коры какого-то тропического дерева, которого, может, и в природе не существует, – Саня испытал сладкую истому, будто поддел арбузный мякиш на острие ножа и отправил в рот чудесную влагу во время изнурительного похода по знойной пустыне.

Ее голова металась по подушке. Густые длинные волосы то закрывали лицо, то рассыпались вдруг густой волной от какого-то непонятного внутреннего взрыва. Она извивалась всем телом в искрометном танце, задавая ритм партнеру.

«А Серафимыч все еще на кухне!» – продолжало свербить в мозгу. Это и будоражило, и отвлекало. Шаталин машинально оглядывался на дверь и этим портил танец, сбивался. Но вот она сжала свои тонкие губы так, что они побелели, и прорвался крик, перешедший в шепот:

– Миленький мой! Родной мой! Еще, пожалуйста! Ну, еще! Ах, какой ты!

Какой ты!..

Новый крик длился так долго, что она охрипла. Она просила еще, она умоляла продлить забытье, и он работал исправно, как паровой двигатель, как турбогенератор, как бензопила «Дружба». Дверь не давала покоя. Усталости он не чувствовал и вообще ничего не чувствовал. Ниже пояса все онемело.

– Ты не устала? – спросил Саня после очередного крика. Он насчитал их восемь, а потом сбился со счета.

– У тебя не получается? – забеспокоилась вдруг она. – Может, поменяемся местами?

Он не стал спорить. Она скинула плащ – взмокла, он стянул с нее блузку. Она расстегнула лифчик. Он избавился от рубахи. Юбка – последний штрих – взметнулась над головой.

Он взял ее под мышки, расплющив ладонями грудь, и тихо коснулся губами шеи, слизнув языком капельку пота. Почувствовал, как в ладонь уткнулся набухший сосок.

– Ложись и ничего не делай! – властно приказала она.

Саня опрокинулся на спину.

Безымянная гостья, подарок судьбы, та, которую больше нельзя было называть Людой, довела его сначала до кондиции, хорошенько помассировала языком и пожевала губами угасшую плоть, а потом запросто уселась на заново действующий вулкан и даже целиком втянула его в промежность. Дверь потонула в тумане.

Девушка взлетала, как на качелях, и опускалась вниз, и Шаталина в конце концов пробрало. Он крепко сжал ей бедра, когда она в очередной раз приземлилась, и тут их крики слились и горячая лава обожгла ее изнутри.

Выжатая до последней капли, она повалилась на кровать. Саня сквозь наглухо зашторенные окна пытался разглядеть время на часах. С момента гибели Сера-фимыча прошло уже больше двух часов.

– А теперь звони куда хочешь, – выдохнули ее припухшие губы. – Я буду спать…

Пит Криворотый в сопровождении долговязого следователя Беспалого вошел в дом Шаталина через двадцать минут после его звонка.

– Ты не будешь против, если мы тут у тебя немного похозяйничаем? – обратился Пит к хозяину дома и, не дождавшись ответа, свистнул из открытого окна гостиной своих ребят.

– Что вы собираетесь делать? – не понял следователь.

– Надеюсь, мы обойдемся без эксперта, ведь ситуация предельно ясна.

Убийца известен. Что еще надо?

Криворотый не церемонился с Пал Палычем и прихватил его с собой лишь ради формальности: пусть оформит, как это у них полагается, а возиться с экспертом времени нет. Время не ждет. Дочь Овчинникова с каждым часом становится все опасней. Пусть лучше возьмет след девицы, а не задает глупых вопросов. Ищейки не задают вопросов, они берут след.

Трое парней из команды босса выстроились в гостиной в ожидании приказа.

– Уберите эту падаль с кухни! – распорядился Пит. – А вы, Пал Палыч, вместо того чтобы крутиться под ногами, вызовите машину из морга! И допросите хорошенько охранника, который стрелял в старика! Почему они, черт возьми, не обыскали его?! У меня на этот счет строго… Ты, Саня, не переживай и успокой Лося: парню ничего не грозит, он вел себя как надо. Просто, раз уж мы занимаемся этим делом… – Он развел руками и не потрудился докончить фразу.

– Ты уж прости, Пит, угостить тебя нечем. Не ждал сегодня гостей.

Они сели за овальный стол в гостиной.

– Да брось ты! У меня – полная машина напитков. Пей – не хочу! Мне, Саня, сегодня нужно быть трезвым. Знаешь, почему? Сегодня я охочусь на крупную дичь. На очень крупную. Ты меня, между прочим, отвлек, а в капкан-то кое-кто угодил. Сидит сейчас в кабинете, дожидается моего возвращения. Как ты думаешь, кто?

– Ну да, мне самое время загадки разгадывать, – пробурчал Шаталин.

– Никогда не догадаешься!

Что-то ребяческое проснулось в Пите, чего раньше Саня в нем не замечал. Видно, мафиозные интриги всколыхнули в памяти детские игры в «казаков-разбойников», в «Штирлица и Мюллера».

– Наверно, папу римского заарканил? – усмехнулся Александр.

– На кой он мне?! – фыркнул Криворотый. – А вот господин Балуев – в самый раз!

– Балуев! Помощник Мишкольца? Ты спятил?

– Ни в коем случае. Он кое-что пронюхал об этой девке, дочери Овчинникова, и не хочет делиться. Вот гад! Пусть посидит у меня в кабинете, подумает!

– Он знает, что она – дочь Овчинникова?

– Не исключено, хотя вряд ли.

– Ты понимаешь, чем это может нам грозить? – встрепенулся Шаталин.

– Думаешь, ты один такой умный? Эта девка появилась не вовремя. Она плохо себе представляет масштабы катастрофы, которая может произойти благодаря ее воскресению. И уж больше ей точно никогда не воскреснуть! Она умудрилась задеть интересы сразу четырех организаций, правда, Поликарп пока еще в неведении, это меня здорово потешает. Карпиди – и вдруг в неведении! Анекдот!