Тони Парсонс - Загадка лондонского Мясника Страница 42

Рен хлопнула по моей груди папкой, и на этот раз я ее взял.

– У вас есть дочь, Макс. Сделайте это ради Скаут.

Когда приехала миссис Мерфи, я спустился в кафе и там начал изучать список.

В папке оказалось всего три листа. На одном была небольшая фотография, с которой неуверенно улыбалась белокурая девушка лет пятнадцати. Под фотографией стояло имя – Аня Бауэр.

Немка? Родилась четвертого июля тысяча девятьсот семьдесят третьего. На распечатке с веб-сайта, посвященного пропавшим без вести, был тот же снимок и подпись: «Внешность ребенка могла измениться из-за возраста или смены стиля».

Я присмотрелся к фотографии и заметил, что Аня Бауэр уложила волосы, старательно подражая какой-то знаменитости. Поп-звезде, а может, принцессе. Мадонне или Диане? Нет, определенно Мадонне – какой та была в молодости, еще с короткой стрижкой. Аня Бауэр хотела выглядеть старше и привлекательней, как все подростки на свете. В конце восьмидесятых ей исполнилось пятнадцать, значит, теперь было под сорок.

Если она жива.

На третьем и последнем листе было то же самое фото и газетная заметка. «Поттерс-Филд пост», страница семь, двадцать первое августа восемьдесят восьмого. Одно предложение: «Аня Бауэр, пятнадцать лет, пропала два месяца назад, полиция ведет упорные поиски». Был указан телефон, который, наверное, отключили двадцать лет назад.

Я долго смотрел на фотографию Ани. Потом пошел домой, поднялся по лестнице и, открывая дверь квартиры, услышал лай Стэна и чистый смех Скаут.

Двадцать восемь

«Добро пожаловать в Поттерс-Филд, – гласил резной деревянный знак на окраине города, – место, где покоятся собаки короля».

Эди фыркнула:

– Можно подумать, здесь Тадж-Махал или водопад Виктория! А ведь тут даже не все королевские собаки похоронены. Только спаниели Генриха. И то лишь некоторые.

Генриха Восьмого на знаке изобразили таким, каким его обычно представляют, – осанистым мужчиной средних лет, убийцей жен. Вовсе не тем молодым атлетом, чья статуя стоит перед школой, основанной им пять веков назад. У королевских ног, обутых в шелковые туфли с прямоугольными носами, резвились спаниели – прямо родственники Стэна.

Как и многие английские городки, Поттерс-Филд находился где-то посредине между аристократизмом и бедностью. Неприметный «Хендай», который мы взяли на работе, ехал по милым зеленым улочкам, где пили пиво и курили местные подростки; рядом лежали их горные велосипеды.

– После вручения медали заходила Маргарет, миссис Мэллори, – сказала Рен. – Такая славная, поблагодарила нас всех. Прекрасно держится. Спрашивала о вас. Вам нужно ее навестить, – добавила она после паузы.

– Куда поедем? – спросил я. – В участок или редакцию?

Девушка посмотрела на меня:

– Вы слышали?

– Да. Ну так что, к полицейским или в местную газетенку?

Она задержала на мне взгляд и отвернулась. Мы уже выехали на главную улицу, вдоль которой тянулись милые ресторанчики и кофейни, магазины мобильных телефонов и супермаркеты. Я остановился у закусочной. Доску, предлагавшую чай со сливками и вкус английского лета, охраняла кукла Генриха со спаниелями у ног.

– Я в газету, – сказала Эди.

В полиции меня не ждали, но, когда я показал удостоверение, проводили в кабинет для допросов, к сержанту по фамилии Лейн – краснолицему здоровяку, в чьей речи проскальзывал деревенский акцент. Он вернул мне удостоверение с улыбочкой, в которой смешались почтение и насмешка, однако пожал руку и угостил обжигающим кофе в бумажном стаканчике.

– Что, Управление уголовных расследований снова здесь? Мы вас не видели с тех пор, как напали на школьного тренера. Но ведь убийцу схватили?

– Я по другому делу. О пропавшем человеке. – Я подтолкнул к нему тонкую папку. – Вы всю жизнь проработали в Поттерс-Филде?

– Родился и вырос тут. Большой город никогда меня не привлекал. Места у нас красивые, много зелени. Если выйти в поле, кажется, последних столетий и не бывало.

– Здесь пропала одна девушка, Аня Бауэр. Помните?

Лейн без всякого интереса просмотрел содержимое папки.

– Нет. Да и с чего бы? – Он закрыл папку и поднял брови. – Похоже, она не пропадала. Скорее, просто уехала.

Он толкнул папку обратно ко мне.

– То есть ее даже не искали? – спросил я.

Сержант лениво улыбнулся:

– Думаете, нам, деревенщинам, тут делать нечего?

Я улыбнулся в ответ:

– Ну что вы? Работы у вас наверняка хватает. С избалованными сынками из Поттерс-Филда полно хлопот.

– Вовсе нет, – ответил он, смягчаясь. – Со школой у нас все в порядке. Если эти детки и крушат рестораны, то в Челси и Найтсбридже, а не здесь.

Лейн показал на папку.

– Иностранка?

Я кивнул:

– Немка из Мюнхена. Местную искали бы лучше?

Сержант рассмеялся:

– Тогда уж пришлось бы. – Он посерьезнел. – Что, нашли тело? Вы потому и приехали?

– Нет, тела не нашли. Но у меня дурное предчувствие.

Я встал, одной рукой взял папку, а другую протянул сержанту. Тот жал ее достаточно долго, чтобы я понял – несмотря на мое удостоверение, возраст и столичные манеры, он намного сильнее.

– Простите, но я не совсем понимаю, зачем вы здесь, – сказал Лейн. – Это официальный запрос?

– Нет. Всего лишь старое дело, которое нужно прояснить. Спасибо, что уделили мне время.

– Не за что.

Не успел я выйти, как он потянулся к телефону.

Редакция «Поттерс-Филд пост» располагалась на главной улице, над антикварным магазином, но Эди прислала мне эсэмэс и предложила встретиться на окраине городка. Я подъехал к небольшому, крытому соломой коттеджу, окруженному безупречным садом, в котором работала энергичная старушка лет восьмидесяти.

– Девушка внутри! – крикнула мне она. – С моим мужем. Там не заперто.

В доме ко мне не спеша подошел старый золотой ретривер, сонно обнюхал мою руку и потащился следом по коридору. Из гостиной доносился оживленный голос Эди.

Она стояла на коленях и через лупу разглядывала старые контактные отпечатки. Листы с рядами маленьких фотографий устилали весь пол. В кресле сидел старик, державший стакан, в котором было что-то, похожее на виски. Собака подошла к нему и улеглась на клетчатые тапочки.

– Не шали, Фанта. – Старик посмотрел на меня. – Здравствуйте, молодой человек. Выпить хотите?

– Односолодовый, – сказала Рен, – двенадцатилетней выдержки. Очень хороший.

На столе стоял ее стакан, однако Эди, похоже, к нему так и не притронулась. Старик хотел встать, но я поднял руки, показывая, чтобы он не беспокоился. Рен поднесла лупу сначала к глазу, потом к фотографиям.

– В газете ничего, – сказала она. – Там полный упадок. Архив практически не ведется, старую картотеку даже не внесли в компьютер, а на микрофише я обнаружила сухую плесень, представляете?

– «Поттерс-Филд пост»? – спросил старик. – Да ее даром раздают! Просто даром. Бесплатная газета, вот как они себя теперь называют.

– Меня направили сюда, – продолжила Эди, – к мистеру Куперу.

– Называй меня Монти! – взорвался старик.

– Да, – кивнула Рен. – Монти уже сорок лет работает штатным фотографом.

– С младых ногтей, – фыркнул он.

Похоже, Монти ужасно нравилось общество Рен. Он с радостью дал ей стопки контактных отпечатков и даже не возражал, что она обводит фотографии красным маркером.

Я сел рядом с Эди.

– Кошмар, – сказала она. – Кажется, об Ане Бауэр совсем ничего не публиковали, кроме той, первой, заметки. Журналисты забыли о девушке.

– Полиция тоже.

– Но посмотрите, что я нашла.

Эди протянула мне лупу.

– Я снимал этот городок всю жизнь, – заметил Монти; его сельский акцент был еще сильнее, чем у сержанта Лейна. – А раз в год, на пятое мая, фотографировал школу.

Я смотрел на мальчиков в форме Объединенных кадетских сил. Такой же, что у наших семерых парней. Только здесь была целая армия.

– Пятого мая у них большой праздник. – Монти отрывисто рассмеялся.

Фанта встрепенулась, потом снова легла, свернувшись калачиком.

– В этот день открывают двери всякому сброду, – продолжал старик. – А город с распростертыми объятиями принимает учеников. По крайней мере, делает вид. Как в Итоне на четвертое июня. Правда, у них там есть река.

– Видите? – спросила Эди.

– Нет.

Она толкнула меня локтем.

– Боже, Вулф! Смотрите лучше!

Я видел лишь множество мальчишек, что шли мимо статуи молодого Генриха, отдавая честь флагу. Все смотрели прямо в камеру. Затем я сосредоточился на центральной фотографии, обведенной красным, и все стало ясно.

Я запомнил их другими – веселыми и дерзкими. А здесь они были серьезны, суровы и прямо держали спины. Шагали в строю молодых солдат перед ее величеством королевой, которая, как и они, была на двадцать лет моложе.