Лорел Гамильтон - Черный список Страница 42

Он остановился на полпути ко мне. Я не была уверена как поступить, пока Эдуард не коснулся моей руки. Я посмотрела на него, и он дал мне увидеть. «Ах да», я вспомнила эту часть. «Олаф считал слабостью первым ко мне подходить». То, что он встретил меня на полпути, опять же было большим прогрессом.

Я пошла к нему. Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов заключался в том, «что я должна буду делать, как только там окажусь?»

Я протянула ему свою руку, хотя последний раз, когда это сделала, он схватил ее с двух сторон и напомнил мне о нашем первом и единственном поцелуе над телом, которое мы только что выпотрошили. Это был плохой вампир, и нам было нужно изъять его сердце и голову, но Олаф действовал так, как будто кровь на нас была для него афродизиаком.

Рукопожатие было по-прежнему самой нейтральной вещью, что, как я думала, могла предложить. Он обвернул свою огромную ладонь вокруг моей намного, более крошечной и потянул меня в одно из объятий для парней. Ну, вы знаете, рукопожатие, которое переходит в своего рода объятие одним плечом и одной рукой. Но и это, уже было неожиданно. Я поддалась, но…, получилось бы лучше, если бы у нас не было полуметровой разницы в росте. По идее, это должно было привести меня к его плечу, но я оказалась прижата к передней части его туловища головой ниже его груди, вроде как к его животу и грудной клетке. «Боже, он был огромен».

У меня было достаточно парней-друзей, так что я автоматически обвила его рукой в объятии по телесной памяти. Его большущая рука была обернута вокруг меня, что по идее должно было быть вроде как быстрым, мужественным — Я-не-гей объятием, превратилось в нечто большее. Его рука напряглась на мне, удерживая у его тела. Моя правая ладонь была в его; другая его рука на моей спине, а моя левая рука на его, удивительно тонкой талии.

В момент, когда сжалась его рука, я напряглась рядом с ним, мой мозг пробежался по выдавшим вариантам. Он бы почувствовал, что я отпускаю левую руку, и любая попытка достать оружие стала бы тут же понята.

Он держал меня рядом с собой, его руки прижали меня ближе. Я была напряжена, мое сердце трепетало, бешено колотясь в ожидании того что он сделает что-то жуткое, и потом до меня дошло, что он меня обнимал. Он просто меня обнимал. Из всех вещей, которые Олаф мог сделать, эта удивила меня больше всего. Он отпустил мою правую руку и просто обнял меня. И только прижал меня ближе. Это было так неожиданно, что я растерялась, но моя правая рука была между нашими телами, что позволяло сделать две вещи для моего спокойствия: Это позволяло удерживать достаточную дистанцию, чтобы мы полностью не слились друг с другом, и я могла коснуться приклада Смит&Вессон в наплечной кобуре. Его руки прижимались к моей спине слишком плотно. Давая мне ощутить, как страшно был силен. Он не обладал силой оборотня, но вам и не нужно быть способным раздавить автомобиль, чтобы причинить кому-то боль. В его хватке было достаточно силы, чтобы дать мне понять о том, что он может меня обидеть. Я не была уверена, делал ли он это специально, или же просто не привык обниматься с людьми.

Я допустила ошибку, проявив излишнюю осторожность. Я прижалась к нему левой рукой и телом, делая такое извивающееся движение, как делают девчонки и некоторые маленькие мужчины. Я надеялась, что это отвлечет его от того, что в это же время я использовала свою правую руку, чтобы достать пушку из наплечной кобуры.

— Ты только что достала ствол, — пробасил он своим глубокий голосом, который подходил к большому телу.

Я старалась не напрягаться, когда прижимала пистолет к его боку. — Да.

Я почувствовала, как он согнулся надо мной и поцеловал в макушку. И снова это была такая неожиданность, что я не знала что делать. Я имею в виду, что я не могла пристрелить его за поцелуй в макушку с объятиями. Это было бы слишком истерично. Но этот новый, более нежный Олаф, чертовски меня озадачил.

— Я держал в руках множество женщин, но ты единственная смогла достать оружие.

Было немножко трудновато оставаться крутой, разговаривая с его животом, но мне помогал Смит&Вессон уткнувшийся в его бок.

— Они не понимали — кто ты есть.

— В конце концов, они понимали, Анита, — проговорил он, упираясь подбородком в мои волосы.

— Пока не становилось слишком поздно, — сказала я, совсем не чувствуя себя глупой упирая ствол в твердые мускулы его бока. «Так безопасней».

— Она убьет тебя, если ты дашь ей повод, — сказал Эдуард за моей спиной.

Олаф распрямился достаточно для того, чтобы удобнее посмотреть на него, но продолжая меня держать.

— Я знаю, что она пристрелит меня, если я дам ей повод.

— Тогда отпусти ее.

— Эта возможная опасность, заставляет нас наслаждаться ей, каждого по-своему.

— Мы с тобой думаем о ней по-разному, — сказал Эдуард, и его голос становился холоднее. Я знала этот голос. Он прибегал к этому тону, когда убивал.

Я хотела попросить Олафа меня отпустить, но видела его в движении. Он был быстр, не как оборотень, но близко к тому. Я думаю, он был достаточно быстрым, чтобы успеть получить нужное расстояние, не отведав моего пистолета, но и я была достаточно скоростной. Поэтому я была бы вынуждена в него выстрелить, чтобы сохранить свой ствол и держать его в отдалении от себя. Казалось почти глупым думать об этом, пока он еще обнимал меня так нормально, по крайней мере, так нормально как мне доводилось видеть его по отношению ко мне.

— Я сейчас шагну назад, Олаф, — предупредила я, и начала выбираться из объятий, хотя при этом стало трудно удерживать пистолет напротив его тела. Это было последнее, что я передвинула.

Я ожидала, что он станет сопротивляться, но он этого не сделал. Он не сделал ничего из того, что я ожидала от него с тех пор как вошла в комнату. Пистолет остался единственной вещью, которая касалась его. Я не смотрела в центр его тела, как учат в боксе, скорее я смотрела отстраненно. Это как находиться в лесу высматривая движение среди листвы. Ты увидишь больше, если не станешь приглядываться.

Пистолет находился у его левого бока, но по-прежнему был направлен в центр его тела. Я почувствовала его движение еще до того как он его сделал. Я не смогла бы объяснить вам, что сдвинулся или мне показалось, но я знала, что он намеревался проделать. Он намеревался обезоружить меня, и, если бы я двигалась с человеческой скоростью, у него бы это получилось. Он был так быстр, насколько это было возможно.

Я сдвинулась в сторону, позволяя его руке пройти мимо моего ствола, моей руки, моего бока и ударила его прикладом пистолета по запястью, как только он промахнулся. Я могла бы ударить его ногой по колену и вывихнуть его, но он должен был быть на нашей стороне. Я не хотела, чтобы он отправился на охоту покалеченным. Когда он не становился всецело серийным убийцей, как ни странно, был хорош в бою.

Он повернулся ко мне другой рукой, но мой ствол был направлен в его сердце, а один из ножей прижимался к его паху.

— Достаточно! — рявкнул Эдуард.

Я замерла, жизнь Олафа была дважды в моих руках.

— Если он себя так ведет, то и я тоже буду.

— Ты быстрее, чем я запомнил, — проговорил Олаф.

— Забавно, почти, то же самое, мне сказал шпион вертигр.

— Я говорил тебе, что она быстрее, — сказал Эдуард.

— Мне нужно было самому убедиться, — ответил Олаф. Я ощущала тяжесть его взгляда, но не отводила глаз от моих мишеней. Он мог смотреть на что угодно, у меня же были свои приоритеты.

Я говорила тихо и осторожно, боясь, что напряженные мускулы вгонят лезвие в его плоть. Если я и намеревалась когда нибудь воткнуть нож в его пах, то это должен быть смертельный удар, а не случайность. — Если ты продолжишь испытывать мои пределы, Олаф, то одному из нас станет больно.

— Я отойду назад, если ты опустишь оружие, — сказал он.

— Я опущу оружие, если ты отойдешь назад.

— Тогда мы в тупике.

Эдуард сказал: — Я за тобой, Анита. И собираюсь встать между вами, чтобы вы оба съебались.

Он появился в поле моего зрения и затем сделал то, что планировал — начал нас разделять.

Я позволила ему себя отодвинуть и то же самое, сделать с Олафом. Мы стояли, глядя друг на друга. С Эдуардом между нами, я, наконец, была готова посмотреть в лицо Олафа, и то, что я там увидела, было неутешительным. Он был возбужден: его глаза горели этим, а рот был приоткрыт. Ему нравилось быть близко ко мне и опасности, или, возможно, он наслаждался чем-то, чего я не могла понять, но называть его больным уебком было бы контрпродуктивно для нашей совместной работы, поэтому я просто подумала, что это действительно трудно.

— Сейчас, — начал Эдуард переводя взгляд от одного из нас на другого, — мы собираемся встретить Анитен резерв и отправиться на охоту за плохими парнями, а не на друг друга.

— Мне придется немного отклониться от пути, — сказал Олаф.