Сергей Бакшеев - Череп Тимура Страница 44

– Слушаю вас.

– Кто вы?

– Пассажир. Турист.

– Еще кто-нибудь рядом есть?

– Нет.

– Теперь уже все равно. Мне некогда объяснять подробно. Три минуты назад из поезда мне звонил Василий Иванович Пучков. Необходимо срочно его найти и передать следующее. Запоминайте! Кошелев отменил операцию. Только три слова. Кошелев отменил операцию!

Взвинченный голос и командирские нотки не оставляли сомнения, что собеседник говорит серьезно.

– Как я найду Пучкова?

– Он похож на Чапаева, усы такие же. Он вдвоем с круглолицым узбеком.

Заколов, сжав челюсти, вспомнил вынужденное знакомство с двумя вооруженными людьми, один из которых носил чапаевские усы. После столкновения с ним на железной дороге и опасной гонки на мотороллерах новая встреча с этим человеком не входила в его планы.

– Насколько это важно?

– Вопрос жизни и смерти! Ждать некогда! – выкрикнул собеседник и нервно прошептал: – Жизни и смерти. Для многих.

Припомнив решимость Пучкова уничтожить его и Тамару, Тихон поверил словам незнакомца. Хладнокровный тезка Чапаева готов был выполнить любой жестокий приказ. Сейчас кто-то решил отменить опасное решение, но Пучков об этом еще не знает.

– Вы сказали срочно. Сколько у меня времени?

– Девяносто секунд!

Тихон Заколов похолодел, кончики пальцев онемели. В прошлый раз, чтобы спасти Тамару Кушнир, ему отвели пятьдесят девять минут, сейчас для предотвращения гибели многих людей всего девяносто секунд. Заколов стряхнул оцепенение.

– Где искать Пучкова?

– В хвосте состава.

Новые вопросы излишни. Время не остановить. Секунды одна за другой равнодушно переходят из будущего в прошлое. Катастрофа неумолимо приближается.

Тихон Заколов выскакивает из купе, по пути сшибает возвращающегося Антона Демчука, рывком распахивает дверь между вагонами. Его ноги ступают на рифленые пластины перехода, выпрыгивают в тамбур и несутся по следующему вагону. Редкие пассажиры прижимаются к стене, предпочитая не связываться с дикой молодежью.

Далее путь лежит через вагон-ресторан. Между столиками дорогу преграждает пьяный детина с квадратной челюстью. Он что-то лопочет про неуважение, цепляется толстыми руками. Тихон видит противный подбородок, испачканный куриным жиром. Срабатывает боксерский рефлекс, кулак летит навстречу небритой челюсти, звучный удар, жирное тело заваливается на стол, звякает посуда, визжат женщины, однако препятствие устранено.

Еще два вагона пролетают быстро, лязгание перехода сменяется тишиной коридора. Вот и последний вагон. Тихон останавливается. Сердце учащенно бьется, но не от усталости, а от нервного возбуждения. Глаза ощупывают закрытые двери купе. Где? Где усатый «Чапаев»?

В голове прокручивается логическая цепочка из разговора с неведомым Кошелевым: смерть многих людей, поезд, девяносто секунд. Поезд, люди, смерть! А это значит, что запланировано крушение, до которого осталось не более тридцати секунд!

Тихон движется по вагону. Купе его не интересуют. Те, кто запланировал катастрофу, должны позаботиться о собственной безопасности. А безопаснее всего находиться вне состава.

Заколов открывает дверь в последний тамбур. В лицо бьет грохот разогнавшегося состава и ночная прохлада, пронизанная легкими нотками сырости. Рядом большая река. Боковая дверь наружу открыта. На поручнях висят две фигуры. В руках одной из них стиснут блок с тумблером.

Александр Евтушенко выходит в коридор и прижимается носом к окну. Он хочет увидеть вторую великую реку Средней Азии – Амударью, чтобы сравнить ее с Сырдарьей. Луч локомотива выхватывает арки моста через большую реку. Скоро студент сможет оценить ширину знаменитой реки.

Два человека, вцепившихся в поручни, замечают Тихона Заколова. Усатое лицо Василия Пучкова высовывается из темноты и ухмыляется. Пучков что-то рявкает напарнику, и тот сует свободную руку под куртку.

– Кошелев отменил операцию! – выкрикивает Тихон заготовленную фразу.

Но грохот поезда заглушает его голос. Заколов шагает к кромке тамбура, хочет наклониться к Василию Пучкову и повторить свои слова. Круглолицый узбек выхватывает пистолет и направляет на Заколова. Пучков вглядывается в голову состава, кончики его усов уверенно торчат вверх. Разогнавшийся локомотив вот-вот ворвется на мост. Намеченной акции не сможет помешать какой-то мальчишка.

И Тихон понимает все коварство плана. Сейчас последует выстрел, офицеры спрыгнут, и Пучков щелкнет тумблером дистанционного управления. Объяснить что-либо уже невозможно. Они не услышат, по ушам бьет грохочущий поток. Малейшая попытка приблизиться – и они будут стрелять!

Остается единственный, очень рискованный шанс предотвратить взрыв.

Евтушенко дергает раму и высовывает голову в открывшееся окно. Он хочет получше рассмотреть известную реку. Ветер рвет его волосы, стекла очков защищают от песчинок, и Александр видит, как локомотив врывается на высокий мост. За ним череда зеленых вагонов со спящими пассажирами. Луч прожектора бьет по железным перекрестиям. Внизу – стальная гладь воды.

Заколов замечает, что узбек неуверенно держит пистолет в левой руке, основная правая вцепилась в поручень. Тихон может выбить оружие, но его интересует только зловещая коробочка. Он делает вид, что отступает. Однако, отведя ногу назад, Заколов тут же устремляет ее вперед и выбивает из руки Пучкова дистанционное управление. После удара Тихон резко приседает.

Звучит выстрел. Пуля свистит над головой и пробивает крышу вагона. Все трое смотрят, как кувыркается в воздухе пульт, ожидая его приземления.

Тумблер может сработать от удара. Первые пассажирские вагоны уже на мосту. Коробочка падает, и сразу раздается пронзительный шум…

48. Охота за горой пустыни начинается

Это гудит локомотив и грохочет состав на железнодорожном мосту.

Больше ничего не происходит.

Разъяренный Василий Пучков запрыгивает в тамбур и набрасывается на Заколова. Тихон опустошен, у него нет сил сопротивляться, он позволяет одолеть себя. Когда злое лицо офицера оказывается в непосредственной близости, Тихон Заколов хрипит через силу:

– Кошелев отменил операцию.

– Что? – растерянно переспрашивает Пучков.

– Я говорил с Кошелевым по рации в радиорубке. Он велел передать Василию Ивановичу Пучкову, что операция отменена.

Занесенный кулак чекиста опускается.

– Повтори!

– Операция отменена!

– Ты кто?

– Я студент.

Пучков удивленно вращает зрачками.

– Живи, студент. Но я все проверю.

Юсуп Искандеров прячет пистолет, кажется, он удовлетворен мирной развязкой.

Офицеры топают к радисту. Антон Демчук, видя своих обидчиков, гордо пытается сопротивляться. Но злой Пучков жестко бьет его под дых и выпихивает вон. Майор запомнил, как работает радиосвязь, и помощник ему больше не нужен.

Издерганный ожиданием Кошелев получает сообщение о том, что операцию успели предотвратить. Две минуты он приходит в себя и твердым голосом диктует новые инструкции, полученные из центрального аппарата КГБ.

Миссия офицеров Пучкова и Искандерова не прекращается, она лишь слегка видоизменяется, но цель остается прежней: преступники должны быть уничтожены. Василий Пучков доволен, расплата с наглым парнем со шрамом над губой не отменяется, а ненадолго откладывается. Он просит организовать очистку первого и второго вагона от взрывчатки и отключает связь с начальником.

Как только ранним утром туристический поезд затормозил на железнодорожной станции Ургенч, из первого вагона сошли три долговязые фигуры в длинных плащах. Нескладными шагами они пересекли платформу, миновали здание вокзала и остановились в центре большой замусоренной площади. Самый высокий тип извлек из-под необъятного плаща топографический атлас, сощурился на восходящее солнце и сориентировал страницу по сторонам света. Средний палец ткнул в коричневое пятнышко на карте, обозначавшее возвышенность, рука взметнулась вверх и уверенно указала направление. Никто из двоих молчаливых спутников не возражал, чувствовалось, что они полностью доверяют высокому вожаку.

Троица направилась к видавшей виды оранжевой «Волге» с шашечками на крыше. Старший постучал в пыльное стекло. Дремавший таксист с тонкими стреловидными усиками встрепенулся, поправил съехавшую тюбетейку и услужливо открыл дверь. Он несколько удивился, что ехать предстоит не в популярную среди туристов Хиву, а в безлюдную пустыню, и заломил двойную цену. Приезжие, вопреки местным обычаям, торговаться не стали, сдержанно кивнули и бросили в багажник две тяжелые сумки.

– Меня звать Мустафа, – дружелюбно представился водитель, когда тронулись в путь. Натолкнувшись на всеобщее молчание, он виновато добавил: – Можно просто Толик.

Самый высокий из пассажиров недоуменно уставился на тонкие усики водителя. Поежившись под тяжелым взглядом, Мустафа смущенно объяснил: