Ава МакКарти - Проникновение Страница 44

Гарри посмотрела на часы. У нее еще было время, чтобы передумать и уйти. Она оглянулась на офицера средних лет, сидевшего за стеклянной перегородкой пропускника. Офицер говорил с кем-то по телефону. Лицо у него было круглое и сморщенное, за ухом торчала шариковая ручка. Он наклонил голову, посмотрел на Гарри поверх очков и улыбнулся, словно хотел подбодрить ее. Гарри осторожно кивнула в ответ и отвела глаза.

Они с отцом не виделись вот уже шесть лет. До сих пор ей удавалось не обращать внимания на этот факт и жить как ни в чем не бывало, но теперь пришло время извлечь его из тайников памяти и заново пересмотреть.

Гарри потеребила застежку сумки. Шесть лет — довольно большой срок. Наверное, ничего страшного не случилось бы, если бы она все-таки навестила отца раз-другой. Гарри впилась зубами в заусенец на большом пальце. Она принялась подыскивать предлог для своих неприходов, припоминая отцовский послужной список из двурушничества и неисполненных обещаний.

Выбрать было из чего, причем начиная с самого раннего детства. Например, тот случай, когда ей было шесть лет. Мать лежала в больнице, и забрать Гарри из школы должен был отец, но он, конечно, опоздал. В ожидании отца Гарри весь вечер, почти дотемна, просидела на школьной стене. Она помнила недоумение и боль от того, что ее бросили на произвол судьбы; помнила, как шарахалась от прохожих, которые, удивленно пялясь на нее, шли мимо. Когда отец наконец явился — с карманами, битком набитыми покерным выигрышем, — он сгреб ее в свои объятия, подбросил в воздух и сказал, что совсем забыл о ней.

Гарри вздохнула. Беда отца была в том, что ему никогда не приходило в голову, что он поступает плохо. Он вечно подводил людей, а потом никак не мог взять в толк, почему они сердятся на него. Мать давным-давно его бросила, не в силах ужиться с такими свойствами характера. Гарри хорошо ее понимала. Больно осознавать, что тот, кого ты считаешь героем, на самом деле заурядный жулик.

— Итак, леди, они готовы.

Гарри вздрогнула от неожиданности. Офицер, подозвав их, сунул бумажки в щель пропускника. Гарри медлила вставать, дожидаясь, пока женщина подойдет к нему первой.

Она поглядела, как та просовывает в щель пакет в подарочной обертке. Черт, наверное, ей тоже нужно было что-нибудь принести отцу. Шоколадных конфет, фруктов. Она резко расправила плечи и двинулась к пропускнику. Нечего миндальничать. Ее отец сидит в тюрьме за инсайдерские махинации, а не лежит в больнице с аппендицитом.

Офицер просунул в щель под стеклом бумажный листок.

— Ваш пропуск, — сказал он. — Отдадите его офицеру у главных ворот. Оставьте здесь вашу сумку — получите обратно, когда будете уходить. — Он снова посмотрел на нее поверх очков. — Идите за Грэйси, она знает дорогу.

Поблагодарив его, Гарри передала ему свою сумку, сунула листок в карман и двинулась к выходу вслед за Грэйси.

Воздух был холодный и сырой. Свинцово-серое утреннее небо, похоже, собиралось вот-вот разразиться проливным дождем. Тюрьма Арбор-Хилл располагалась неподалеку от городских причалов, но обычный уличный шум сюда почти не долетал — окружающий мир, казалось, был отгорожен от тюрьмы невидимым экраном.

Свернув за угол, Гарри увидела главные тюремные ворота и невольно отступила назад. Мрачная тюремная стена-ограда высилась над головой, достигая пятнадцати, а то и двадцати футов в высоту. Унылый бетон тянулся в обе стороны чуть не до самого горизонта, и Гарри подумала, что у подножия стены она сама будто уменьшилась в размере. Стену разделял пополам центральный блок-пропускник — высокое, готического вида строение с примыкавшим к нему портиком, увенчанным крепостными зубцами. Гарри смотрела, как Грэйси подходит к двери, но сама была не в силах двинуться с места. То было обиталище вампира из страшных сказок.

— На стены не обращайте внимания, — бросила ей Грэйси, не оглядываясь. — Сначала от них мурашки по коже, но потом привыкнете.

Гарри поежилась и пошла за ней через стальные ворота, где офицер взял у них пропуска и впустил внутрь, отворив тяжелую железную дверь. Оттуда другой офицер повел их по узкому коридору, напомнившему Гарри ее старую начальную школу: зеленые стены, жесткие полы и почти полное отсутствие центрального отопления. По пути офицер разъяснил им основные правила посещения: полчаса на свидание, одно свидание в неделю, не курить, не дотрагиваться друг до друга, не передавать контрабанду. Он открыл дверь с надписью «Комната для свиданий» и отступил в сторону, пропуская их внутрь.

Гарри вошла в комнату вслед за Грэйси, с неудовольствием отметив, как громко бьется ее собственное сердце. Прямо перед ней был большой деревянный стол, по обе стороны стола стояли в ряд стулья. Стол был необычайно широк: не меньше пяти-шести футов в ширину — вполне достаточно, чтобы исключить любой физический контакт.

Двое тюремных офицеров заняли свои наблюдательные места на возвышениях, расположенных в противоположных концах комнаты. За столом сидел один-единственный человек — пожилой мужчина, поднявший голову, когда Грэйси стала усаживаться напротив. Поколебавшись, Гарри выбрала стул посередине, села и сцепила перед собой руки. Она пожалела о том, что у нее отобрали сумку, ибо теперь ей нечем было занять руки. Прямо напротив Гарри заметила еще одну дверь и уставилась на нее в ожидании отца.

Сидевшая рядом с ней Грэйси вполголоса беседовала с пожилым мужчиной. Гарри украдкой взглянула на него. Одутловатое лицо покоилось на подушке из зоба — слушая Грэйси, он то и дело пощипывал себя за мелко колыхавшиеся складки кожи под подбородком.

Раздался негромкий щелчок, и дверь напротив Гарри отворилась. Еще один офицер перешагнул через порог, встал спиной к стене у открытой двери и улыбнулся человеку, вошедшему в комнату вслед за ним.

— До встречи, Сал, — сказал офицер, козырнул ему и вышел.

— Gracias,[65] — отозвался вошедший.

Он постоял у двери. На нем были чистые, тщательно выглаженные черные брюки и темно-синий пуловер. Волосы, ставшие теперь полностью серебристо-седыми, и густая белоснежная борода делали его похожим на старого морского волка. В детстве Гарри была уверена, что ее отец — взаправдашний капитан Птичий Глаз.

Теперь он будто стал меньше ростом. Или ей только показалось?

Увидев ее, он моргнул, как бы не веря своим глазам. Гарри выпрямилась и сплела ноги, спрятав ступни под стулом. Она понимала, что ее поза слишком напряжена, но не могла расслабиться. К горлу подбирался болезненный комок, и она уже чувствовала, как нелегко ей будет с ним справиться.

Улыбнувшись, отец покачал головой, протянул к ней руки и снова уронил их вдоль тела.

— Hija mia! Доченька!

Он смущенно поглядел в пол, потом кашлянул и уселся за стол напротив Гарри.

— Меня не предупредили, что это ты, Гарри, — сказал он. — Как я рад тебя видеть! Ты просто не представляешь!

Он наклонился вперед и потянулся к ней через стол. Потом, будто передумав, снова отодвинулся и сел, сцепив перед собой пальцы рук. Гарри почувствовала, как комок у нее в горле разбухает все больше. Она попыталась представить себя сидящей на школьной стене — и не смогла.

— Подумать только! — воскликнул он. — Совсем, совсем взрослая стала!

Взгляд его карих глаз был мутноват, но брови остались жгуче-черными. Гарри опустила голову.

— Я должна была прийти раньше, — негромко произнесла она.

— Тш-ш-ш! Ну что ты, золотко? Тебе тут совсем не место. Правильно сделала, что не приходила. Я сказал твоей матери, что не хочу никого из вас тут видеть.

— А она тебя навещает?

Он покачал головой.

— Мы с ней договорились, что будет лучше, если она не станет меня навещать.

Гарри попыталась представить себе свою изысканно одетую мать здесь, в этой комнате. Картинка не выстраивалась.

Отец, потеребив рукав, сказал:

— Твоя мать слишком многого ждала от брака с инвестиционным банкиром. Боюсь, я не оправдал ее ожиданий. Это моя вина, а не ее.

— А что Амаранта? Она-то уж точно тебя навещает, правда?

— На первых порах навещала, да. Притом весьма регулярно. — Он заговорщически подмигнул ей. — Ну, ты же знаешь Амаранту. Всегда делает то, что велит ей долг. Но потом у нее родился ребенок, и ей, конечно, стало не до меня. Поначалу она хотела принести Эллу с собой, но я строго-настрого запретил ей это. — Отец рубанул рукой воздух — горизонтально, ладонью книзу, будто веером сбрасывая на стол колоду карт. — Пока я жив, ноги моей внучки тут не будет.

Моргнув от удивления, Гарри откинулась на спинку стула. Оказывается, не она одна решила держаться подальше от отца.

— Значит, к тебе вообще никто не приходит?

Он пожал плечами.

— Иногда от визитов только хуже. — Он кивнул на Грэйси и ее собеседника. — Возьми вон Брендана. Каждый вторник, вот уже двадцать три года кряду, к нему приходит сестра, торчит тут и терзает его рассказами про жизнь и семью, которую он никогда больше не увидит. Каждый вторник он плохо спит по ночам.